Алафер Берк

Поцелуй ангела

Джеймсу Паркеру, Эмме Мари, Джеку Оуэну и Джеймсу Ли от любимой тетушки

ЧАСТЬ I

ЛУЧШАЯ НОЧЬ В ЖИЗНИ

Глава 1

Человек, сидевший на барном стуле, подался вперед, уступая место ширококостной рыжеволосой девице, которая потянулась за двумя ранее заказанными бокалами пино гриджо. Сам он, пока бармен был рядом, попросил еще один «хайнекен», прикинув, что может с удовольствием выпить второй стакан, прежде чем хоть кто-то в этом ресторане надумает обратить на него внимание.

Он умел сливаться с фоном даже самой неброской обстановки, а здесь, учитывая веселье в конце барной стойки, его уж точно никто не заметит. Четверо мужчин в костюмах и слегка распущенных галстуках опрокидывали уже по второй рюмке лимончелло в компании девиц, ради которых, собственно, этот человек и пришел сюда. Впрочем, его интересовали не все три, а только одна, высокая блондинка.

Обычно он тратил больше времени на выбор, но сегодня вечером ему очень нужна девушка. Это первый пункт в его графике, и к тому же сложный. Нолита [Нолита (NoLIta — North of Little Italy) — район на Манхэттене в Нью-Йорке, располагается к северу от Маленькой Италии. Отсюда и сокращенное название. (Здесь и далее, где не отмечено особо, — прим. ред.)] годилась для начала ничуть не меньше, чем любое другое место. Масса баров. Море выпивки. Множество старательно развлекающейся молодежи, почти не замечающей таких, как он.

Не меньше получаса он слонялся по району, пока не высмотрел троицу, переходившую улицу Принса. Блондинка явно была заводилой. Две другие так, ничего особенного. Одна — обычная на вид брюнетка в обычной одежде, вторая, изящная, — чуть интересней из-за своих черных коротко остриженных волос и ярко-желтого платья.

Но высокая блондинка была просто сногсшибательна, причем она и сама об этом знала. Черные брючки в облипку и красный шелковый топ с большим декольте, а под ним — лифчик «пуш-ап» для борьбы с законом всемирного тяготения. Завершало наряд V-образное колье, призывно указывавшее на вертикальную складочку между грудками: «Смотреть сюда!» И волосы у нее были роскошные — длинные, блестящие, белокурые волны.

Когда девицы проходили мимо, он нырнул в «Лорд Уиллис» [«Лорд Уиллис» — магазин классической мужской одежды.] на улице Мотт, где некоторое время разглядывал парадные рубашки, а затем следовал за ними, отставая метров на двенадцать, пока они не обосновались у барной стойки в «Луне». К счастью, девушки дожидались места за столиком, заказанным на восемь, так что у него была уйма времени, чтобы получше разглядеть блондинку и принять окончательное решение.

То, что он видел, ему нравилось. У него даже была возможность перекинуться с ней парой слов, когда блондинка, отколовшись от подружек, пошла в туалет. Это было рискованно с его стороны, но две другие девицы были так увлечены парнями и лимончелло, что ничего не заметили.

Он почувствовал разочарование, когда хозяйка зала сообщила девушкам, что можно пройти за столик. Затем услышал мужской голос: «Погодите, давайте еще по одной». Господа в костюмах явно полагали, что усиленное спаивание девчонок приведет к чему-то большему.

Вместо этого невысокая девушка в желтом платье вручила одному из мужчин свой сотовый и попросила сфотографировать ее с подружками втроем. Исполнив задуманное, брюнетки прошли за администратором к столику, бросив напоследок лишь «спасибо» своим «ликерным» благодетелям. И только блондинка обняла каждого из них, прежде чем последовать за подружками.

После ухода девушек уровень шума у барной стойки заметно снизился. Другие посетители, похоже, вздохнули с облегчением, однако он воспринял это как сигнал к отходу.

Он вышел на улицу Мотт и направился к северу, в сторону улицы Хаустена, изо всех сил замедляя шаг. Его машина стоит всего в десяти кварталах отсюда, а ужин займет у девушек не меньше часа.

У него еще уйма времени.

Глава 2

Почему-то Стефани Хайдер всегда знала, что ее дружба с Челси Харт приведет вот к такому вечеру.

С того самого дня, когда Стефани представили второму классу начальной школы в Форт-Уэйне [Форт-Уэйн — второй по величине город в штате Индиана.] как новенькую из Майами, девочки были неразлучны. К концу третьей недели учебы Стефани впервые в жизни была оставлена после уроков — их с Челси застукали на спортивной площадке за чтением «Женушки» Джуди Блум. [Джуди Блум (р. 1938) — американская писательница, автор более 20 книг для детей и юношества, переведенных на 31 язык. Любовный роман «Женушка» — ее первая книга для взрослых.] Разумеется, девчонки твердили, что ошиблись, приняв эту книжку за продолжение «Жирдяйки». [Роман Джуди Блум «Жирдяйка» написан для детей школьного возраста. Рассказывает о проблемах пятиклассников.] Однако в глазах учительницы Челси уже успела заработать дурную репутацию.

В последующие годы Стефани порядком натерпелась из-за Челси. К примеру, она могла постучать Стефани в окно поздно вечером, когда родители уже не разрешали выходить из дома, и выманить на улицу ради запретной сигаретки. Во времена средних классов Челси непременно затевала на вечеринках запретную игру «Правда или действие?». [«Правда или действие?» (Truth or Dare?) — игра, популярная в англоязычных странах. По правилам в ответ на вопрос: «Правда или действие?» игрок должен выбрать первое или второе. В первом случае придется ответить правду на какой-нибудь неприятный вопрос, а во втором — выполнить неприятное или унизительное задание, придуманное другим игроком (например, лизнуть чей-нибудь ботинок). Эту игру любят и маленькие дети, и подростки. Последние предпочитают эротическую версию.] Однажды, уже в девятом классе, Стефани пришлось утешать и убаюкивать рыдающую Челси, после того как ее послал Данкан Гир, даже несмотря на то, что в предшествующие выходные они забавлялись на заднем сиденье отцовской машины. А на первом курсе они как-то раз добирались домой автостопом после студенческой вечеринки в городе Энн-Арбор.

Челси несомненно была источником неприятностей. Мама Стефани ласково называла ее Отъявленным Ч.У.Д.Ом (это расшифровывалось как «Челси, удивительно дурной образец»). Однако была в ней какая-то искра, делавшая безрассудство притягательным и заразным. Вдобавок ей была присуща неизменная преданность, поэтому в течение последних десяти лет они со Стефани оставались близкими подругами.

Они даже вместе поступили в колледж и делили одну комнату в общежитии. Родители Стефани предупреждали, чтобы девушка не удивлялась, если в Индианском университете их пути все-таки разойдутся, однако первый курс уже подошел к концу, а они здесь, в Нью-Йорке, вместе проводят весенние каникулы — неразлучные, как всегда.

До последнего вечера Челси более или менее удавалось сдерживать свои порывы. По настоянию Стефани они посетили Музей Метрополитен, Музей современного искусства и Музей Гугенгейма. Джордан, их соседка по общаге, копила все входные билеты и значки, купленные в музеях, для памятного альбома, который пообещала собрать по возвращении домой. Девушки взяли за правило посещать каждый день какой-нибудь новый район: Верхний Ист-Сайд, Верхний Вест-Сайд, Мидтаун, Гринвич-Уиллидж, Сохо и даже Чайнатаун. На третий день путешествия они сменили такси на метро, а на пятый какой-то человек остановил их на улице с просьбой подсказать дорогу.

Но в тот вечер, последний из проведенных на Манхэттене, Стефани почувствовала, что испорченный ребенок, дремавший в Челси, намерен выйти и поразвлечься. Сначала вульгарный наряд, затем поход в итальянский ресторан. Челси мало было внимания парней в баре — надо было еще и флиртовать с какими-то мужиками по пути к столику, сочиняя фальшивую биографию (она всегда так поступала в подобных случаях).

Будь воля Стефани, они бы ушли рано, сразу после ужина, насытившись пастой и мороженым. Но Джордан была согласна с Челси и тоже считала, что последние часы на Манхэттене надо оттянуться на полную катушку. Из Маленькой Италии они прогулялись до Нолиты, затем через Сохо и Вест-Уиллидж до района Мясного рынка. Джордан вбила себе в голову, что им обязательно следует зайти в «Пульс», потому что, если верить «ЮС уикли», три недели назад Джаред Лето отмечал в этом клубе день рождения.

И снова благодаря их фальшивым водительским правам и мегаваттной улыбке Челси им позволили обойти красный бархатный шнур и оказаться за тяжелыми дубовыми дверями. Стефани пришлось признать, что они попали в настоящий клубный рай площадью четыре с половиной тысячи квадратных метров. Диджей работал в поднятой на высоту кабине, окруженной несколькими площадками-сценами. Камеры проецировали на стены изображение танцующих, пульсирующее в такт музыке. От барной стойки через зал тянулась восьмиметровая подсвеченная розовым площадка.

Даже воскресным вечером здесь было не протолкнуться. Джордан прокладывала путь, и девушкам все же удалось пристроиться на свободном пятачке рядом с танцполом. Стефани успела лишь разок глотнуть здешнего фирменного мартини — ядреного зелья, похожего на лимонад, сдобренный микстурой от кашля, и тут заметила, что Челси уже болтает с каким-то патлатым блондином. Перехватив взгляд подруги, Челси радостно потыкала пальцем в сторону белых штор, отгораживающих ВИП-зону, и скрылась за ними вместе с блондином.

Стефани колебалась. Ей очень не нравилась эта манера мгновенно сходиться с незнакомыми людьми. Челси, хоть порой и ошибалась, была в душе человеком добрым и порядочным, а потому автоматически — и неосмотрительно — считала таковыми других. И все-таки, как обычно, Стефани и Джордан пошли за ней.

Стефани спохватилась лишь ближе к часу ночи — обратив внимание на время, она уловила затуманенный взгляд покачивающейся Челси. Стефани показала ей на часы, но этот жест ничего не дал. Через три четверти часа она все-таки забралась к Челси на площадку-подиум и сказала, что пора домой. Но ответом ей было растянувшееся на две песни дурацкое вихляние бедер и задранных вверх рук.

Наконец в два тридцать сдалась даже Джордан. Они со Стефани принялись рассчитывать время. Рейс в семь утра. В аэропорт к шести. Такси — в пять тридцать. Встать надо в пять, самое позднее — пять пятнадцать, если они заранее соберут вещи и не станут принимать душ. Остается поспать в лучшем случае часа два, если уйти прямо сейчас. С весельем пора завязывать.

Стефани обнаружила, что Челси танцует на скамье, стоявшей у стены. Патлатого парня сменил еще один — высокий и тощий, с угловатым лицом. Он протягивал Челси очередную порцию виски со льдом. Челси схватила Стефани за руку и попыталась затащить на скамью, однако Стефани с той же силой тянула подругу к себе, и Челси пришлось выпустить ее руку.

— Хватит, Челс, — сказала Стефани, перекрикивая музыку. — Нам еще собраться надо. Пошли.

Челси посмотрела на часы, скривилась и дернула плечиком.

— Смысла нет ложиться спать. Лучше уж гулять всю ночь.

— Двое против одного. — Указательным пальцем Стефани отодвинула штору, отделявшую зал ВИП, чтобы Челси увидела Джордан; она свернулась на диване, положив голову на свою черную лакированную сумочку. — Ты в меньшинстве. Пора идти, детка.

Она снова и снова тянула Челси за руку, но та вырывалась.

— Зачем же быть такой занудой? — раздался за спиной у Стефани мужской голос.

Она обернулась, чтобы повнимательней оглядеть нового дружка Челси. Ростом он был примерно метр восемьдесят два, а по возрасту — лет двадцати пяти. Свои каштановые волосы он гелем уложил в короткий ирокез. На нем были узкие черные брюки, остроносые черные туфли и белая рубашка с узким черным галстуком. Стефани метнула в него убийственный взгляд и снова переключилась на Челси.

— Ты что, серьезно? Ты лишаешь нас «быстрого сна» из-за этого Дюран Дюрана?

— Ты про Джейка? Он похож на Джейка Джилленхола, правда?

Однако Стефани не удостоила парня еще одним взглядом.

— Мы хорошо погуляли, Челе. Но теперь нужно уходить.

— Валяйте! — прокричала Челси. — Мне и одной неплохо.

Стефани снова посмотрела на Джордан — та явно засыпала, несмотря на ухающие басы, сотрясающие блестящий белый паркет.

— Не глупи. Мы без тебя не уйдем.

— Да все в порядке! Я успею к рейсу. Обещаю!

Допив остатки виски, она вскинула руку в скаутском салюте, а затем притворилась, будто шлепает себя по попе.

Стефани не смогла удержаться от улыбки при виде ее ужимок.

— Пожалуйста, обещай, что ты не уедешь с этим представителем «новой волны».

Челси рассмеялась.

— Нет, конечно! Я возьму такси. Просто хочется еще потанцевать. Похоже, сегодня лучшая ночь в моей жизни!

Стефани оглядела клуб и поняла, что уговаривать Челси бесполезно.

— Наличные есть?

Челси соскочила с лавки и быстро обняла подругу.

— Да, мамуля. И кредитка.

— Нам нельзя опаздывать на рейс, — предупредила Стефани.

— Разумеется. Я скоро приду, самое позднее — после закрытия, ладненько?

Следуя за Джордан к двойным дверям «Пульса», Стефани безуспешно пыталась унять тревогу. Через час здесь заканчивали продавать алкоголь. Что такого ужасного может случиться с Челси?

Выйдя на улицу, она не обратила внимания на припаркованный неподалеку синий «Форд Таурус». И не видела, как обрадовался сидевший в машине человек, когда понял, что девушки уехали на такси вдвоем, без подруги.

Глава 3

Говорят, Нью-Йорк — город, который никогда не спит. Однако Элли Хэтчер знала, что в пять утра он довольно-таки сонный. Как и она сама.

— Просыпайся!

Элли почувствовала, что ее веки задрожали, открылись и снова сомкнулись, защищая глаза от ослепительного света, попадавшего в ее спальню через непрошеную щель в двери. Щель увеличилась, комната потонула в ярком свете, и Элли натянула на голову одеяло.

— О-о-ох, — простонала она из своего темно-синего убежища.

Она почувствовала удар в бедро и услышала голос брата:

— Вставай, Эл!

Голос его звучал раздражающе бодро, и Элли сделала то, что на ее месте сделал бы любой нормальный человек, услышав столь неприлично-радостные нотки в такую рань, — не обратила на него никакого внимания.

На нее обрушился следующий удар — теперь он пришелся почти в голову.

Элли сорвала с себя одеяло, сбросив на паркетный пол орудия утренней пытки — ее собственные кроссовки «Сокони».

— Уходи, — пробормотала она, снова зарываясь в одеяло.

— Сама виновата, — сказал Джесс, ухватив ее за обтянутую носком ступню, не прикрытую одеялом. — Кажется, ты грозилась брать с меня плату за жилье, если я тебя сегодня не разбужу. Это же твое условие было: пропускать не больше двух дней в неделю, но только не подряд. Знакомые слова? Ты же вчера отоспалась.

Когда тебя попрекают твоими же собственными словами, подумала Элли, самое ужасное в том, что с этим не поспоришь.

Первые два километра они бежали молча.

Этот договор они заключили три недели назад. Для Элли пробежка в пять утра была ранним началом рабочего дня, для Джесса — поздним завершением рабочей ночи. А для обоих — хорошим противовесом сигаретам и спиртному, к которым слишком часто их тянуло в последнее время. Поскольку Элли была большой сторонницей четких ритуалов, они ввели правило: пропускать пробежку можно не чаще двух раз в неделю, и только не подряд.

Джессу пришлось выучить и еще одно, уже не такое жесткое правило: пробежки не предназначены для обсуждения недавней поездки Элли в Вичиту, их родной город. Эта поездка, как они оба понимали, но не желали признавать, и была истинной причиной Эллиной потребности в этом ежеутреннем уединенном ритуале.

Однако этим утром в парке Ист-Ривер они оказались не одни.

— Как думаешь, что там такое? — спросил Джесс.

Элли посмотрела в ту сторону, куда глядел брат, и увидела компанию из трех мужчин, которые топтались у забора, окружавшего небольшую стройплощадку возле ФДР — шоссе Франклина Делано Рузвельта. Они были в футболках и шортах для бега, а телосложение выдавало в них серьезных спортсменов. Один из них, на котором была поясная сумка, разговаривал по сотовому. С такого расстояния слов было не разобрать, но Элли видела, как, поглядывая сквозь сетчатое ограждение, его спутники что-то кричат ему.

А еще она услышала характерное попискивание телефонного рингтона. Мелодия показалась ей знакомой.

— Меньше знаешь — крепче спишь.

Больше всего Элли хотелось добраться до дома, отдышаться и дать отдых уставшим ногам. Эта стройплощадка появилась в западной части парка еще до того, как они начали свои утренние пробежки. Для Элли интерес представляло лишь то, что она находилась неподалеку от Вильямсбургского моста — места, где они обычно поворачивали назад, к дому. Взгляд Элли был по-прежнему устремлен на дорожку: чуть впереди — теннисные корты, за ними мост, а потом можно пускаться в обратный путь.

— А где же твоя тяга к приключениям? — Джесс потрусил к ограде.

Элли не могла понять, как ее брат — при его-то образе жизни — умудряется с такой легкостью выдерживать эту физическую нагрузку. Она поддерживала форму при помощи кикбоксинга и тренажеров, но серьезные пробежки всегда выматывали ее. Однако любой сторонний наблюдатель легко ответил бы на этот вопрос — достаточно было разок взглянуть на Элли и Джесса. Объем легких — лишь одно из множества отличий.

— Если я остановлюсь, тебе придется тащить меня до дому, — пропыхтела она.

— Для этого ты слишком тяжелая! — крикнул Джесс, показав язык. Он бежал, развернувшись лицом к сестре. — Давай глянем, что заинтересовало компанию порядочных ньюйоркцев.

Приблизившись к трем спортсменам, Элли заметила озабоченное выражение на их лицах. Владелец поясной сумки захлопнул свой мобильник.

— Они едут, — объявил он.

Волна облегчения пробежала по лицам бегунов. Элли видела это бесчисленное множество раз, приезжая на место преступления в форме и с полицейским жетоном.

Джессу было любопытно, что могло отвлечь рядовых горожан от привычного распорядка дня, а Элли снедало неприятное предчувствие. Она попыталась убедить себя, что дело, возможно, всего лишь в вандализме — наверняка какой-нибудь бродяга ищет себе место для привала.

— Что тут у вас такое интересное? — полюбопытствовала она.

— Вам, наверное, лучше не смотреть, — ответил один из мужчин.

Бегуны расступились, и Элли приготовилась к худшему, но даже она не могла предугадать, что за картина явится ее глазам. Одна из проволочных секций между накренившимися столбами провисла, образуя изрядную брешь в ограждении стройплощадки.

На груде белых пластиковых труб, словно брошенная тряпичная кукла, лежала женщина — скорее, совсем молодая девчонка. Руки были прижаты к бокам, а ноги — неуклюже расставлены. Ее красная блузка была расстегнута, под ней виднелся черный атласный лифчик; трусики были такие же, наверное, из комплекта. Ноги у нее были голые, на ступнях болтались золотистые босоножки на шпильках. Одежда, прикрывавшая нижнюю часть тела, исчезла.

Элли охватила злость, переходящая в ярость. Она уже повидала немало убийств, но никогда не встречалась с подобной жестокостью. Вьющиеся волосы девушки были вырезаны пучками, так что образовались обширные проплешины. Ее тело и лицо были иссечены короткими глубокими колотыми ранами, по расположению напоминающими сетку для игры в крестики-нолики. Элли содрогнулась, представив себе ужас жертвы при первом отблеске лезвия.

Она услышала слова одного из мужчин, что они не смогли нащупать пульс, но уже поняла, что проверять бессмысленно. Она заставила себя сосредоточиться на фактах, которые потребуются ей для отчета.

Странгуляционные бороздки алели на шее девушки, словно ожерелье из цветов дельфиниума. Глаза выпучены, между губами, покрытыми засохшей коркой слюны и желчи, распухший язык. Трупное окоченение пока не наступило, но кожа девушки — наверняка еще несколько часов назад живая и сияющая, — стала серой и начала синеть, особенно на нижних конечностях. Соединительную оболочку глаз испещряли красные пятнышки кровоизлияний.

Увечья были не только чудовищны, но и беспричинны. Ведь умерла девушка скорее всего от удушения.

Электронное попискивание, которое Элли слышала раньше, повторилось, на этот раз громче. Источник звонка находился недалеко от тела.