Алекс Гришен
Скотланд-Ярд
Благодарности
Посвящается
Кристи, которая будет искать дыры в сюжете
даже в этом предложении
Пусть тебя разбудит цокот за окном -
Ты не трогай ставни, спи спокойным сном.
Ни о чем не спросишь — не солгут в ответ.
Глазки в стену, крошка, а не Джентльменам вслед!
Редьярд Киплинг. Песня контрабандиста
Пролог
Лондон, 1889 год
Никто не заметил, как инспектор Скотланд-Ярда Кристиан Литтл исчез, и поэтому никто не искал его, когда он нашелся.
Ночью на перроне станции Юстон-Скуэр появился черный сундук, на который до полудня никто не обращал никакого внимания. Носильщик наткнулся на него в час пополудни после отхода поезда и, убедившись, что сундук неподъемный, решил посмотреть, что внутри… И срочно послал мальчишку за полицией.
Детектив-инспектор Уолтер Дэй оказался на месте происшествия первым, вслед за ним прибыли и остальные полицейские. Дэй переехал в Лондон всего лишь неделю назад, это было его первое расследование, и он волновался. Но констебли в синих мундирах хорошо знали свое дело и не особенно нуждались в указаниях Уолтера. Оттеснив пассажиров, ежедневно курсирующих из пригорода в Лондон и обратно, уже успевших столпиться вокруг сундука, полицейские начали прочесывать станцию в поисках оружия или каких-нибудь других зацепок.
Через час на станцию вбежал доктор Бернард Кингсли и поспешно направился к группе людей, собравшихся на балконе у билетных касс. Сундук стоял у перил лестницы, ведущей на платформу. Кингсли пронесся мимо инспектора Дэя и опустился на колени перед находкой..
Он открыл свой портфель, достал оттуда сантиметровую ленту, размотал ее и обмерил сундук. Тот был стандартного размера — два на три фута [1 фут (английская единица измерения длины) — около 30 см (здесь и далее прим. ред.).] и три фута в высоту, блестящий, черного цвета, с обитыми жестью углами. Кингсли закрыл крышку и провел пальцем по поверхности: чисто, ни пылинки.
С лупой в руке он засуетился вокруг сундука, внимательно изучая, не отбиты ли у него углы. Потом послюнявил палец и потер его в том месте, где черной краской была замазана какая-то трещина. Он чувствовал, что Дэй стоит у него за спиной и наблюдает за его работой, и знал, что у входа на станцию полицейские отбиваются от прибывающих с улицы зевак. Последнее обстоятельство досаждало ему значительно меньше, чем стоящий "над душой" Дэй. Простолюдины всегда тут как тут, когда есть на что поглазеть, а вот более состоятельные граждане деловито проходят мимо, не замечая суматохи.
В качестве предварительного беглого осмотра Кингсли несколько раз открыл и закрыл сундук, прислушиваясь к скрипу петель, затем полностью — до пола — откинул крышку. Долго изучал содержимое, не обращая внимания на исходивший от него тошнотворный сладковатый запах смерти. В небольшое пространство сундука было втиснуто тело мужчины. Труп был уложен так плотно, что, казалось, был завязан узлом. На одной ноге мертвеца не было ботинка, и Кингсли предположил, что ботинок лежит под телом на дне сундука. На мужчине был костюм из габардина, края рукавов и штанин слегка посеклись, в складки на брюках набилась грязь. Руки и ноги были переломаны и плотно скручены.
Кингсли достал из сумки щипцы и приподнял ими руку мужчины, закрывавшую его лицо. Кожа на лице была жемчужно-серого цвета, глаза и рот зашиты суровой ниткой. Параллельные стежки как железнодорожные шпалы пересекали лицо мертвеца. Кингсли взглянул на Дэя и спросил ровным бесстрастным голосом:
— Вы его уже опознали?
Дэй отрицательно покачал головой.
— Это один из ваших, — спокойно заявил Кингсли.
— Из моих?
— Это труп детектива. Это инспектор Литтл.
Дэй отпрянул к перилам и взмахнул рукой, словно отгоняя страшные мысли.
— Не может быть. Я же только вчера вечером говорил с Литтлом…
Кингсли пожал плечами.
— Не подумайте, что я вам не доверяю, сэр, — объяснил Дэй. — Но инспектор Литтл…
— Можете подойти и убедиться воочию, — предложил Кингсли.
Дэй в нерешительности смотрел на него.
— Я сказал — подойдите. Пожалуйста.
— Да, сейчас.
Дэй подошел к сундуку, судорожно сглотнул, затем нерешительно посмотрел вниз.
— Дышите ртом, мистер Дэй. Запах неприятный. Дэй кивнул, часто и тяжело дыша.
— Я полагаю, это действительно мистер Литтл. Но что они с ним сделали?
— Чт о они сделали — и так понятно. Вопрос в том, почему они это сделали?
— Те, кто сделал это, — нелюди.
— Боюсь, на такое способны только люди, Дэй.
— Да разрежьте же нитки, доктор. Уберите это с его лица, ради всего святого! Нельзя, чтобы детектив Скотланд-Ярда был скручен… как рождественский гусь.
Один из констеблей в форме, стоявший у железнодорожных путей, посмотрел наверх. На станции было полно людей, которых нимало не заботил мертвый детектив в сундуке ровно до тех пор, пока им не представлялась возможность его увидеть. Дэй прочел в глазах констебля смесь ужаса и непонимания — зачем он делает всю эту грязную, опасную работу, за которую он получает сущие гроши, не получая при этом ни грамма уважения. В тот самый миг, глядя в глаза констебля, Дэй подумал, что хоть Лондону и нужна полиция, заботиться о ней Лондон совершенно не намерен. А еще Дэй понял, что откровение, которое пришло ему в голову только что, для остальных полицейских, дежуривших на платформе, давно является повседневной прозой жизни.
Репутация Лондонской полиции достигла низшей точки своего падения в прошлом году — в период поисков серийного убийцы проституток — Джека по кличке "Потрошитель", — и с тех пор так и не восстановилась окончательно. Дело убийц из Уайтчепела [Убийства в Уайтчепеле (Whitechapel murders, англ.) — одиннадцать нераскрытых убийств, совершенных в лондонском районе Уайтчепел и его окрестностях в период с 3 апреля 1888 по 13 февраля 1891 гг. В разное время некоторые из них приписывались серийному убийце по кличке Джек-Потрошитель. Убийства остались нераскрытыми, преступника найти не удалось. Личность и мотивы "Джека-Потрошителя" до настоящего времени остаются предметом многочисленных историко-криминологических гипотез, художественных исследований и публичных дискуссий.] еще не было сдано в архив, потому что расследование продолжалось, но в Лондоне уже никто не верил в компетенцию полицейских. Убийца сбежал, и детективы Скотланд-Ярда не смогли даже приблизительно выяснить, где он находится. Это нераскрытое преступление до сих пор напоминало о несовершенстве полиции и, как дамоклов меч, висело над головами детективов, которые теперь были вынуждены пробираться в участок с черного хода.
Потрошитель разгуливал на свободе, и, судя по всему, блюстителям порядка так и не суждено было примерить на него пеньковый галстук.
Кингсли встал, положил руку на плечо Дэю и заговорил так тихо, что его слова едва можно было разобрать.
— Я, конечно, приведу инспектора Литтла в надлежащий вид. Мы организуем прощание с ним. Всему — свое время и место. Но здесь и сейчас вы, детектив, обязаны сосредоточиться на отправлении правосудия. Вполне возможно, что убийца Литтла наблюдает за нами, и ваша манера держаться может сейчас определить ход всего расследования. Вы должны излучать силу и разум. Вам понятно, детектив?
Дэй кивнул.
— Тогда за работу, — сказал Кингсли.
Он взялся было за ручку сундука и приподнял его с одной стороны, но тут же вполголоса выругался и опустил его на место.
— Инспектор Дэй, — сказал он, — вы, кажется, способный парень. Приподнимите, пожалуйста, с этой стороны.
— Куда его поставить?
— Весь сундук поднимать не надо. Просто возьмитесь за одну ручку, чтобы он приподнялся над полом.
Кингсли снял шляпу и отнес ее на скамью у дальней стены платформы. Он повесил пальто на спинку скамьи и зашагал обратно — туда, где стоял Дэй, приподняв сундук за одну ручку. Эти двое мужчин были полными антиподами. Доктор Кингсли — небольшого роста, худощавый, с рублеными чертами лица и непослушными седыми волосами, которые хорошо сочетались с цветом его серых глаз. Инспектор Дэй был высоким и мощным как бык в груди и плечах. Свои короткие черные волосы он зачесывал назад, открывая прямой широкий лоб. С его лица не сходило выражение постоянной готовности прийти на помощь: он словно все время искал глазами старушку, которую надо перевести через дорогу. Его фигура излучала природную грубую силу, как это бывает у крепких мужчин, при этом черты его лица были тонкими и нежными, а в глазах сквозила легкая грусть. "В этого молодого детектива нельзя не влюбиться", — про себя подумал Кингсли, а вслух произнес:
— Повыше, пожалуйста! Вот так-то лучше.
Он снова опустился на четвереньки и залез под сундук, который Дэй с трудом удерживал на весу. Кингсли даже не допускал мысли, что Дэй может уронить тяжелую ношу ему на голову. Такие мужчины, как Дэй, думают, прежде чем использовать свою силу, а сила их бывает весьма кстати.
Кингсли принялся изучать пол под сундуком. Он пристально вглядывался в щели в старом дереве, гладко отполированном туфлями многочисленных путешественников.
