Александр Бушков, Владимир Величко

Легенды Саянских гор. Сибирский детектив

ДНЕВНИКИ СУДМЕДЭКСПЕРТА

ГЛАВА 1

Так это дневник?

Нет, доктор Огурцов осваивает азы

Все-таки Время, куда ни глянь, сплетает все вещи и события в одно непрерывное полотно, тебе не кажется?..

Харуки Мураками

Проработав пять лет врачом, доктор Огурцов снова взялся за дневник. Решил начать еще раз только потому, что, листая записи времен первого курса, понял — они никакие. То есть в то время и писать-то было особенно не о чем, так что сами понимаете. А сейчас, когда пять лет врачебной жизни были уже позади, основа для творчества появилась! Так сказать, жизнеописание своей трудовой деятельности на врачебном поприще — чтоб будущие поколения врачей знали и помнили о славных свершениях скромного провинциального врача Огурцова. Для начала он, как водится, в который уже раз полистал Вересаева, глянул Булгакова и на недельку запал на Чехова и еще кое-что художественно-врачебное, после чего, хмыкнув, сказал:

— Какая ерунда! — и еще чуточку постояв, с брезгливым видом небрежно листая странички книг, добавил: — Вот, я напишу лучше, ну, по крайней мере, не хуже, почти как Чехов, — скромно потупив глаза, сказал он своей супруге. — Я увековечу свою незаметную, но так нужную людям работу, — уже с пафосом произнес врач. — Напишу и о спасенных жизнях и пациентах, излеченных доктором от смертельных недугов, все напишу!..

«И обо всех напишу, — мстительно подумал он, — Я…» — но тут раздавшийся голос жены оборвал важные и глубокие размышления писателя.

— Дима, иди ужинать, а то того и гляди на спину перевернешься! Нос-то вон как задрался…

— Много ты понимаешь, — сказал Дмитрий Иванович Огурцов и, глубоко вздохнув, пошел к столу, ведомый желудком и запахами чего-то очень вкусного.

— Ну, так как успехи в бумагомарательстве, — продолжила супруга, — первую строчку хоть осилил?

— Тебе бы все издеваться? Ты хоть знаешь, как тяжек труд писателя? Знаешь, сколько перелопатить литературы надо, а сколько надо думать? Это тебе не картошку на кухне жарить… — как ему показалось, ядовито ответил Огурцов.

— Думать, говоришь? — переспросила жена. — А вот лучше подумай, как починить стиральную машинку. Тоже полезно. И для головы, и для дома!

— Ты что? Специально мне дорогу к писательскому столу закрываешь?

— Ну и, правда, к столу! — улыбнувшись, сказала супруга. — Сейчас пойдешь на диван, часа полтора будешь изучать литературное наследие предшественников, временами переходя на громкий храп!

— Правда, правда! — пискнул их сын, первоклассник Ромка. — Вчера ты так храпел… — продолжил было радостно сынок, но, схлопотав легкий подзатыльник от папеньки, тут же пригнул голову.

— Когда я ем, я… — что я? — грозно осведомился старший Огурцов.

— Я глух и нем, — надув губы, ответил сынок, а его мама показала папе кулак, но так, чтобы сын этого не видел.

Насытившись, доктор Огурцов встал из-за стола и пошел в спальню, мельком глянув на упомянутую машинку.

— Сейчас полежу чуточку и…

— Ты бы лучше Чехова почитал, — бросила вслед жена, и Огурцов послушался. Взял томик. Открыл, и все пропало: и машинка, и дневники. Все, все! Доктор читал, перечитывал и не мог оторваться. Потом, где-то через недельку, он отложил томики Чехова и сказал жене:

— Вот это врач! Вот это писатель! Все! Мне до него тянуться и не дотянуться! Это как… как до Китая… пешком идти, — грустно сказал доктор… — Вы с Чеховым меня убедили: я так написать не смогу, а поэтому писать не буду… Где стиральная машинка? — продолжил он, взялся за излечение хоть и железного, но тоже больного пациента. И, работая, озлобленный доктор решил: «Даже и пробовать не буду! Чехова мне не переплюнуть. А марать бумагу… зачем?»

— Ладно уж, ремонтируй, — отреагировала супружница и, дойдя до двери, повернувшись к доктору, добавила: — А еще есть пословица «Не боги горшки обжигают».

На что молодой доктор Огурцов в сердцах, но очень тихонько выразился нецензурно и вдруг вспомнил, как в юности начинал писать стихи. Он считал их очень неплохими и однажды отнес в областную газету. Но там их даже не взяли: поморщились, покрутили носами и без объяснений вернули. А потом молодой Дима встретился с настоящим поэтом, и тот сказал:

— Молодой человек, в ваших стихах кое-что есть! Есть — чувство. Это почти графомания, что-то в них есть, так что пишите, пишите, пишите…

— Пилите, Шура, пилите, — передразнил он поэта и, сморщив нос, показал тому язык, правда, в спину. Но, подумав, решил, что, коль из него Есенин не получается, то и писать не надо.

А вот теперь он призадумался — а может, попробовать написать? Только не стихи, конечно. И стал потихоньку записывать самое интересное, думая позже выбрать кое-что. И он действительно стал кое-что выбирать, и уже, было, достал тетрадь для большой работы, но именно в тот день Огурцова выгнали с работы. О, нет, нет! Никаких ЧП, никаких загубленных жизней из-за разгильдяйства. Службу врачебную он нес исправно, а вот за изменчивой политической конъюнктурой не уследил и попался.

А дело было так. На дворе шел 1985 год. Народ страны Советов совсем недавно, обливаясь горючими слезами, схоронил «дарагова Лионида Иллича». И вот не прошло и пары лет, как на всеобщее обозрение объявилась и мадам Пиристройка. Откуда и из каких подвалов и застенков она выбралась, неизвестно. Вот она-то коснулась доктора Огурцова напрямую, ибо новый Хенсекс Совейкого Союза всячески благоволил этой вертлявой дамочке, всячески поддерживая ее самые дурацкие начинания и затеи. Ну, например, они с Хенсексом сделали повсеместное обрезание виноградникам! Зачем? К чему? Заметим в скобках, виноградари и винодельцы успели спрятаться, а посему избежали… Сами знаете чего избежали… А Хенсекс к лету вовсе обнаглел: роман с этой мадам крутил, уже не стесняясь никого. Представьте, они создали на заводах и пароходах комиссии, чтобы отлавливать тех, кто не просто выпил, придя на работу, но и вообще выпивал. И, почуяв запашок спиртного от работяги, они могли выгнать такого с треском с работы. Вот здесь-то доктор Огурцов и попался. Произошло это так. Как психиатру (он им проработал целых пять лет) ему тоже пришлось работать в такой комиссии. Работал с большой прохладцей, чем и вызвал недовольство партейной дамочки из областного Города. А эта дамочка была опасным членом Партии и по слухам видела — правда издалека! — саму мадам Пиристройку! Так вот, когда она спросила, как лучше доехать до райкома партии, доктор Огурцов ответил:

— О, это легко! В центре города — стоит Ленин с протянутой рукой! Вот за его спиной, мол, райком и ютится! — Огурцов, понятное дело, имел в виду памятник вождю мирового пролетариата В. И. Ленину, который, выбросив руку вперед, как бы говорил всем: верным путем идете, товарищи!

При этих словах дама, лично видевшая Пиристройку, чуть в обморок не упала:

— Как? Ленин?! С протянутой рукой!.. Кощунство! — И, не успев вернуться в райком, прямиком побежала к первому секретарю, где красочно и, конечно, совершенно непредвзято рассказала о происшедшем.

Вот здесь и отыгрались на докторе Огурцове. Припомнили и неуместную критику их работы, насмешки над Пиристройкой и самим Хенсексом и, главное, — злобную клевету на вождя. Сказали, что это пахнет статьей, что Огурцов не достоин звания советского врача, что ему не место в советской больнице. И закончилось это так:

— Чтоб заявление об увольнении… сегодня же…

Когда Огурцов вернулся в больницу, его уже ждал главный врач с листком бумаги — мол, пиши заявление об увольнении по собственному желанию! Еще он назвал Огурцова дураком и предложил переходить на работу в судебную медицину! Место освободилось!

И доктор Огурцов перешел. Но для этого пришлось ехать учиться в Город. Прибыв в Бюро судмедэкспертизы, часа два ждал начальника — Jlepмакова, без которого отдел кадров даже пальцем не соизволил шевельнуть и оформить на работу нового районного эксперта, хотя виза начальника на заявлении уже красовалась. Так Огурцов часов до 12 и проболтался, пока не прибыл сам товарищ начальник бюро и, вызвав новичка, сверля его маленькими глазками, заорал… Нет, нет, не на Огурцова, а на кадровиков:

— А почему доктор до сих пор не оформлен? — и, повернувшись к нему, неожиданно мягким голосом задал вопрос: — Водку пить умеешь?

— Э-э-э… в смысле… как пить? — растерялся Огурцов.

— Ну, ртом, понятное дело, а не обратным же местом, — ехидно уточнил начальник, с любопытством рассматривая нового эксперта. — Ладно, понял! — констатировал начальник. — Умеет, но стесняется сказать, — и, взяв принесенные из ОК документы, прочитал: — С сего дня доктор Огурцов зачислен в штат Бюро судмедэкспертизы. Завтра и приступайте — в 8 утра быть в морге. Заведующий знает. Ожидать меня и никуда не лезть. Свободен!

Огурцов в ответ на явно командный тон, сам не забывший армейских привычек, ответил:

— Есть! — и, повернувшись через левое плечо, строевым шагом выкатился из кабинета, успев услышать голос начальника: