Александр Быченин

Конец игры

ГЛАВА 1

Система 72 Геркулеса, Геркулес-5, космотерминал «Восток»,

27 ноября 2541 года, день


— Привет, Тарасов! — Я крепко пожал бывшему майору руку и поинтересовался: — Чего какой взъерошенный?

— Холодно, — передернул тот плечами. — Не чуешь, что ли?

Что есть, то есть. Космотерминал — по сути типичнейший стыковочный комплекс — встречал гостей весьма сурово: навскидку температура в холле за шлюзами держалась хорошо если в районе пятнадцати градусов. По Цельсию, естественно. Ничего не поделаешь — Геркулес-5 мирок отменно суровый, людям здесь приходилось экономить буквально на всем, включая тепло и свет. Периферия, прерванный некогда на половине цикл терраформирования и дороговизна привозных товаров превращали жизнь аборигенов в существование, а заодно и приезжих подвергали нешуточным испытаниям. Я зябко поежился — после куда более комфортного челнока в пассажирском терминале действительно было весьма прохладно — и окинул высокую встречающую сторону в лице старого приятеля оценивающим взглядом.

— Одичать изволили, Александр!

Бывший майор за те три месяца, что мы не виделись, довольно радикально изменил имидж: чуть отпустил волосы и зарос бородищей. Впрочем, это я слегка преувеличил — борода аккуратная, плавно переходящая в баки и усы. Плюс ботинки-берцы, свободные штаны с накладными карманами и свитер крупной вязки с высоким горлом. Этакий полярник с затерянной в арктических льдах станции. Только трубки-носогрейки не хватало.

— Ну да, куда нам до вас, городских, — не остался в долгу Тарасов. — А ты куда так вырядился?

— А что? — Я мысленно пробежался по собственному гардеробу: темно-синие джинсы классического кроя, классические же ботинки-дерби, белая рубашка-поло и в довершение композиции стильный пиджак. Из песочного твида в елочку. Самый писк, между прочим. — Нормальный прикид. У нас в Сити все так ходят.

— У богатых свои причуды, — философски вздохнул Тарасов и неожиданно хлопнул меня по плечу так, что я едва не выронил зажатый под мышкой планшетник. — Черт, Пашка! Как же я все-таки рад тебя видеть!

— Взаимно! — рассмеялся я. — Как у вас тут дела? Накосячили небось без присмотра?

— Есть немного, — не стал отрицать очевидное бывший майор. — Но о наших делах еще успеем, дорога не близкая. Сам-то как?

— Нормально, насколько это вообще возможно в данной ситуации.

— А багаж где?

— Вот. — Я продемонстрировал тонкую папку из черной кожи, скрывавшую пристанище Попрыгунчика. — Все свое ношу с собой.

— С Женькой проблемы были? — понятливо хмыкнул Тарасов.

— Будут, — тяжко вздохнул я. — Ты думаешь, я чего как денди лондонский? Сваливать пришлось быстро и налегке. Под предлогом деловых переговоров.

— Н-да… — Майор сочувствующе поцокал языком. — И ты еще собирался первым бросить в меня камень! Куда катится этот мир?!

— Мир катится к хаосу, миллиардов этак десять лет, а то и более. И это его естественное состояние.

— И этого на философию потянуло… Тенденция, однако!

Собственно, ничего удивительного, учитывая обстоятельства. Я, между прочим, всего лишь десять дней назад практически из-под венца сбежал. Примерная Помощница меня уже и с родителями познакомила (справедливости ради нужно заметить, что с ее папенькой я сам пересекся — нужда заставила), и жили мы вместе — спали в одной постели, завтракали на одной кухне, пользовались одной ванной и даже по магазинам ходили тоже вдвоем. Так что к концу третьего месяца пребывания на Босуорт-Нова Евгения Сергеевна Долгова, мой секретарь-референт и по совместительству тайный полицейский агент, внедренный в экипаж прожженного черного археолога Пьера Виньерона с самыми прозаичными целями, начала недвусмысленно поглядывать на дорогие бутики со свадебными нарядами. Я бы по большому счету и не против, да только Пьерова авантюра с поиском загадочного Ковчега — то ли корабля, то ли базы Первых — как раз вышла на финишную прямую, а я дал себе слово ненаглядную от очередной заварухи оградить. Любым, что характерно, способом. Оградил. Теперь думаю, как буду расхлебывать…

— Привет, пацаны!

Я сбился с шага, едва не врезавшись в возникшего словно из ниоткуда амбала, больше напоминавшего двустворчатый шкаф — приземистый, но отменно широкий, и недоуменно огляделся. Все-таки думы тяжкие ногам покоя не дают — я и не заметил, как мы с майором уже достаточно удалились от терминала и затерялись в хитросплетении переходов. И это, доложу я вам, далеко не просторные и хорошо освещенные коридоры на «Великолепном», а самые настоящие трущобы: стены с потеками ржавчины, изорванное покрытие под ногами, горящие с пятого на десятое люминесцентные панели у самого потолка. Гнетущая обстановочка, больше подходящая для какой-нибудь компьютерной игрушки в жанре «постап». Да и пара, перекрывшая проход, как нельзя лучше соответствовала антуражу: необъятных размеров крепыш в кожанке и потрепанных джинсах и среднего сложения развязный типчик, одетый с претензией на стиль. Ага, тот самый — «сутенер на выходе». Несколько выбивалась из образа лишь стрижка «под ноль», а так полный комплект: брючки, туфельки, футболка в обтяг, коричневый кожаный пиджак, кольца на каждом пальце и цепь на шее — толстенная, хоть кобеля сажай. А вот манера говорить — чуть в нос и растягивая гласные — полностью соответствовала моим представлениям о «братках» из провинции. А я, между прочим, еще в Амьене такими досыта налюбовался.

Я покосился на майора и внутренне подобрался: тот совершенно не выглядел удивленным, напротив, на губах его играла ироничная ухмылка. Очень знакомая и не предвещавшая «пацанчикам» ничего хорошего.

— Тарасов, разговор есть, — развязно заявил «сутенер».

Ух какой типаж! Давненько такие не попадались. А распальцовка-то какая!

— Сколько повторять: для тебя, Егорушка, не Тарасов, а Александр Александрович. — Майор демонстративно смерил собеседника презрительным взглядом. — Опять же почему не по записи? Свяжись с моим секретарем. А сейчас я занят.

— Папа недоволен, — поставил моего напарника в известность «сутенер», пропустив мимо ушей довольно откровенную издевку. — А когда он недоволен, пацанам несладко.

— Мне, Егорушка… как бы попроще… твои пацаны параллельны. Впрочем, как и ты сам. Можешь, кстати, и Папе передать то же самое. Паша, пошли.

Майор решительно отодвинул несколько оторопевшего Егорушку, шагнул мимо него, проигнорировав амбала, и я последовал за ним. Правда, далеко уйти нам не дали.

— Стоять, уроды!

Тарасов обернулся и озадаченно хмыкнул:

— Оп-па! Это что-то новенькое. Придется побеседовать, Паш.

Я мельком глянул на нахохлившегося «сутенера», чуть задержавшись на девятимиллиметровой «беретте-компакт», зажатой в потной руке, и пожал плечами — побеседовать так побеседовать. Любопытно, конечно, что за кадры, но расспросить майора можно и позже.

Тарасов между тем буром попер на оппонента, и тот среагировал достаточно адекватно: отшагнул и раскорячился в классической стрелковой стойке, зажав пистолет двумя руками и направив ствол майору в голову.

— Стоять! Стоять, я сказал!!!

Н-да, хлипковат «пацанчик». Явно привык за чьей-то широкой спиной прятаться, причем отнюдь не амбала-напарника, и за оружие браться ему приходилось нечасто. «Шкаф», кстати, куда как спокоен — стоит чуть в сторонке и внимательно косится на моего напарника поросячьими глазками. Даже за стволом в карман не полез. Что ж, будем считать, что с целью я определился — Тарасову сейчас не до громилы.

— Ты, Егорушка, добрых слов не понимаешь… — Достаточно приблизившись к противнику, майор прервал фразу на полуслове и ловко обезоружил «сутенера» — плавным, неуловимым для глаза рывком вывернул пистолет из рук, уйдя с линии огня, и на обратном движении от души саданул «пацанчику» локтем в нос.

Егорушка сильно удивился, закатил глаза, хлюпнул кровью и медленно опустился на пятую точку, оставив «беретту» майору в качестве трофея.

Впрочем, все это я разглядел мельком, начав действовать практически одновременно с напарником — поудобнее перехватив комп, дабы не выронить в горячке драки, вбил правый дэнтуй амбалу в живот и незамедлительно добавил с разворота левый цэчуай. Попал хорошо — от первого удара «шкаф» лишь покачнулся, зато второй пришелся точно в грудину, и здоровяк рухнул на колени, безуспешно пытаясь хватануть живительного воздуха.

— Бежим! — дернул меня за рукав Тарасов, подавая пример наиболее разумной в данный момент тактики.

— Что за шпана?!

— Именно что шпана. — Несмотря на поспешное бегство, Тарасов даже не сбился с дыхания и отвечал в извечной своей насмешливой манере. — Очередная блестящая интрига Пьера.

— Так уж и блестящая? — справедливо усомнился я.

Как по мне, мало радости ходить по станции с опаской.

— Даже не сомневайся! — заверил майор. — Мы когда тут только появились и наш дорогой Пьер начал переговоры с местными ремонтными воротилами, поднялся нешуточный кипеж. Нет, понятно, что все чинно-благородно, никто на всех углах не кричал — ату, у Виньерона усовершенствованная технология прыжков! Но в закулисье движуха чувствовалась, уж поверь мне на слово. Что ни говори, а «Великолепный» очень даже лакомый кусок. Пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию — нужные люди намекнули другим нужным людям, что затея бесперспективная, научным языком выражаясь.