Кристи беззвучно плакала. Нож оставил порез на ее шее, но она не замечала крови.

— Как же мне не везет… Всю жизнь не везет ни в чем, всю мою проклятую жизнь…

— Почему не везет? — спросил Эрвин.

— Потому что связалась с тобой! — крикнула она. — Без тебя бы я была мертва, давно мертва! И все кончилось бы! Лучше умереть, чем так мучиться!

— Ты говоришь о нравственных терзаниях?

— О них! Ты, конечно, не понимаешь, что это такое! Знаешь, а не понимаешь! Тебе это не дано! Ты не можешь ни любить, ни горевать, ни терзаться, ты умеешь только считать!

— Кажется, совсем недавно ты беспокоилась о туземцах, а не о себе, — заметил Эрвин. — Ты бы уж выбрала что-нибудь одно. Как видишь, нам не пришлось обманывать их — сами нарвались. Ты хотела освободить этих людей — ну так теперь они свободны от всех долгов, а заодно и от людоедства. Посмотри на них. Ты желаешь себе такой же участи?

— Вычислитель! Машина!

— Что ты имеешь против машины, которая вывезет нас отсюда? Смотри: у нас есть бичи, ножи, шесты. Мы еще слабы, зато не голодны. Мы знаем дорогу к Счастливым островам. У нас гораздо больше шансов, чем в тот раз.

— Нет! — крикнула Кристи. — Только не это! Опять то же самое… Я же не выдержу, как ты не понимаешь! Это ты у нас железный, а я простая женщина, я не смогу пройти через все это еще раз!..

— И не понадобится.

— Что?..

— Каин вернется еще сегодня, — убежденно сказал Эрвин. — Ставлю десять против одного.

Глава 9

По пеленгу

Эрвин солгал: на самом деле он поставил бы максимум три к одному за возвращение Каина, но и этот прогноз был неплох. Главное, все прошло предсказуемо, не случилось ничего, что не было бы просчитано заранее.

Даже неинтересно.

Хотя одна смерть была все-таки лишней, ее можно было бы избежать. Разумеется, Каин свалил свою вину на постороннего человека — а что еще ему оставалось делать, чтобы не потерять лицо? Опять-таки ничего нового, стандартная психологическая реакция. Не застрелил того, кого назначил виновником, — и ладно. Уже одно это должно было успокоить Кристи, если бы женщины жили рассудком.

Эрвин осмотрел трупы, пошарил в тростниках и сложил в кучу все оружие, какое нашел. Он видел, что трупы действуют Кристи на нервы, но ничего не предпринял: их засосет песок, когда наступит прилив. А если до прилива сюда явятся другие туземцы, то их гораздо больше заинтересует мясо неподвижное, нежели мясо ходячее и вооруженное. У жизни на Гнилой мели простые, циничные и предельно естественные правила.

Он нарвал тростника на подстилку и сел лицом к Кристи, чтобы отреагировать на опасность, появись она за ее спиной. Он молчал, молчала и она. Потом сказала:

— Есть хочется…

— Угу, — согласился Эрвин.

Еще помолчали.

— Почему он нас бросил? — спросила Кристи.

— От злости, — охотно объяснил Эрвин. — Любой бы озлобился. Он потерял людей, да и я под него не очень-то гнулся.

— Тогда почему он не убил тебя? Бандит ведь…

— Потому что бандит, но человек. Это бывает.

— Ты давно это понял?

— Заподозрил сразу. А понял в деревне.

— А почему ты думаешь, что он вернется?

— Ну, это совсем просто, — сказал Эрвин. — На берегу его, наверное, все еще ищут. Если возвращаться на старые места, то выход у братства один: бросать флаер, прятать золото и долгое время отсиживаться в какой-нибудь норе без гарантии, что все обойдется. Это первое. Второе: я напомнил ему о Сковородке, и его люди это слышали. За свои мытарства они захотят большего, чем уже имеют. Третье: я дал ему понять, что не претендую на владение Сковородкой. Четвертое: из всей этой компании на Сковородке бывал только я один. Слов и рисунка на песке недостаточно, а мои знания имеют цену. Есть и пятое, но ты назовешь это соображение чисто субъективной материей, а меня — зазнайкой…

— Может, не назову…

— Назовешь.

— А ты все-таки скажи.

— Пятое — я ему интересен, — объяснил Эрвин. — Не стану терзать тебя математикой, скажу просто: это не главная причина, но и ее полезно учесть. Она повышает точность прогноза. Каин чуточку более развит, чем требуется главарю шайки, он и сам об этом догадывается. Он почувствует настроение своих людей, но вернется не только по этой причине.

— Нарциссизм, — пробормотала Кристи.

— Объективность, — возразил Эрвин.

— Почему ты не защитил меня, когда на меня напал тот тип с ножом? Даже не попытался…

— Потому что Каин упустил момент и чуть не завалил все дело, а я существую только в одном экземпляре. В двух местах одновременно быть не могу. Если бы я сразу кинулся к тебе, еще неизвестно, как обернулось бы дело для всех нас.

— Выходит, ты действовал оптимально? По расчету?

— Нет, — с сожалением признал Эрвин. — Можно было действовать лучше. Я тоже упустил момент. Погибший столько же на моей совести, сколько на Каиновой.

— Самокритичный Нарцисс — это что-то новое, — чуть заметно улыбнулась Кристи, и Эрвин понял, что истерика к ней в ближайшее время не вернется. — А вот Шпуля — молодец…

— У него уже есть опыт убийства.

— У этого мальца?

— Он недавно прошел инициацию, — объяснил Эрвин. — Ты заметила, каков он был после набега на Рупертвилль? Сам не свой. Нетрудно догадаться, что там произошло. Каин велел мальчишке застрелить управляющего — поставленного на колени, молящего о пощаде. И Шпуля застрелил его.

— Я не знала…

— Довольно стандартная процедура для таких вот местных парнишек, которым неохота всю жизнь копаться в грязи, как их родители. Кто-то выбирает грязь, кто-то — кровь, альтернативы этому выбору почти что нет. Он выбрал.

Кристи понурилась и смолчала.

— Если бы не инициация, он мог бы от волнения промахнуться, попасть в тебя или вообще не выстрелить, — добавил Эрвин. — Все в этой жизни взаимосвязано.

Конец ознакомительного фрагмента