Александр Михайловский, Александр Харников
Время собирать камни
Авторы благодарят за помощь
и поддержку Юрия Жукова
и Макса Д (он же Road Warrior)
Пролог
Социалистическая революция, о которой так мечтал пролетариат, наконец свершилась… Без выстрела крейсера «Аврора» и штурма Зимнего дворца. Все произошло тихо и буднично — социалистическое правительство Керенского передало власть социалистическому же правительству Сталина. Большинство обывателей, измученных постфевральской революционной чехардой и неразберихой, даже не обратили на сей факт никакого внимания. А зря…
К власти в великой стране пришли люди, которые ничуть не были похожи на «Главноуговаривающего» Керенского, фигляра и позера, для которого главным в жизни было произношение речей. В отличие от Александра Федоровича, большевики предпочитали больше делать и меньше говорить. И это сразу поняли многие из тех, кто мечтал добраться до руля управления государственной машиной и немного порулить.
А все началось с того, что неведомо каким путем в осеннюю туманную Балтику 1917 года были заброшены эскадра российских боевых кораблей из XXI века. И оказались гости из будущего у берегов острова Эзель, неподалеку от германской эскадры, приготовившейся к броску на Моонзунд. Адмирал Ларионов не колебался ни минуты — ударом с воздуха кайзеровские корабли были потоплены, а десантный корпус практически полностью уничтожен.
Ну, а потом направленные в предреволюционный Петроград люди с эскадры пришельцев установили связь с большевиками: Сталиным, Лениным, Дзержинским — и представителями русской военной разведки генералами Потаповым и Бонч-Бруевичем.
Результатом такого сотрудничества стали отставка правительства Керенского и мирный переход власти к большевикам. Но, как оказалось, получить власть — это полбеды. Гораздо труднее было ее удержать. Этим и должны были заняться люди из XXI века вместе с теми, кто мечтал построить новую Советскую Россию, без гражданской войны, голода и разрухи. Вот только получится ли это у них — на этот вопрос пока не было ответа…
Часть 1
ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ
14 (1) октября 1917 года, полночь. Петроград,
казачьи казармы на Обводном канале
Эти трехэтажные здания строгого казенного вида на берегу Обводного канала знал каждый петербуржец. В них уже более полувека располагался лейб-гвардии Казачий полк, сформированный из лихих наездников, выходцев с берегов Тихого Дона. Правда, сейчас, когда уже четвертый год шла страшная и кровавая война, настоящих гвардейских казаков в этих казармах практически не осталось, и в солдатских и офицерских корпусах жили обычные станичники из обычных казачьих полков.
Большая часть их уже успела повоевать, понесла немалые потери, вдоволь хлебнула лиха и была отведена в Петроград на переформирование. Здесь полки и застряли в ожидании приказа, который решил бы их судьбу. Правда, на фронт никому из казаков уже не хотелось. Они не желали воевать неизвестно за что, нести потери и кормить вшей на фронте. И это тогда, когда другие — окопавшиеся в тылу интендантские крысы и мальчики из богатых семей в мундирах земгусаров — разворовывали военное имущество, набивали карманы шальными деньгами из казны и не вылезали из дорогих ресторанов, прогуливая наворованное в обществе дорогих проституток.
Нельзя сказать, что казачки так уж сочувствовали большевикам. Но и за правительство Керенского они отнюдь не рвались класть свои головы. Во время передачи власти, когда юнкера в военных училищах попытались выступить против нового правительства, казаки заявили прибывшим сладкоголосым агитаторам, призывавшим их «спасти Россию от новой власти, возглавляемой немецкими шпионами Лениным и Сталиным», что они хранят политический нейтралитет и в столичные политические игры играть не собираются. Пусть господа политики поищут дураков в других местах!
К тому же многие из станичников сразу засомневались насчет «немецких шпионов». Ведь в газете «Рабочий путь», которая дошла и до казачьих казарм, было написано, что эти «шпионы» уже ухитрились как следует врезать германцам при Моонзунде. «Вот так шпионы! — думали казаки. — У германцев почитай целый корпус в море бесследно сгинул. Не, братцы, — чесали они в затылке, — что-то тут не так. Пообождать надо и приглядеться, а то как бы впросак не попасть…»
Об этой самой большевистской эскадре, корабли которой отличились в сражении с германцами, среди казаков ходили самые разные слухи. Также поговаривали и о каких-то не менее таинственных войсках, которые должны были со дня на день прибыть в Петроград. Возможно, что эти войска уже и прибыли, просто казаки, в силу своей оторванности от городских новостей, сие просто не заметили.
Старший урядник Горшков клялся и божился, утверждая, что находясь у своей зазнобушки, которая жила в Стрельне, он своими глазами видел какие-то удивительные боевые машины, двигавшиеся по Петергофскому шоссе в сторону Путиловского завода.
— Братцы, — говорил старший урядник, размахивая зажатой в руке дымящейся трубкой-носогрейкой, — было это, значится, аккурат двадцать девятого. Сижу я, значит, у Катьки, чаи с вареньем гоняю, тут шум, грохот, лязг… Ажио дом затрясся. В окно выглядаю, смотрю — по Петергофскому шоссе прут такие чудные железные коробки. Каждая размером с хороший сарай и с пушкой не меньше трехдюймовки. И прут, и прут, и прут, и прут… Я до двух десятков досчитал и сбился. И у каждого на боку знаки — белый номер из трех цифирей и флаг Андреевский. Я, братцы, с августа четырнадцатого на фронте. Все довелось повидать, но вот такое видал впервой.
Учитывая, что старший урядник действительно три года был на фронте, где заработал два Георгия, в военном деле он разбирался неплохо и о разной боевой технике знал не понаслышке.
Хорунжий Тимофеев, в свою очередь, рассказал о том, что, прогуливаясь по Кирочной улице утром все того же двадцать девятого сентября и проходя мимо Таврического сада, он стал свидетелем удивительного события. Дескать, в сад, на площадку, на которой раньше богатые горожане обучались верховой езде, прямо с неба опустился странный аппарат с двумя крыльями, как у мельницы наверху, на борту которого был намалеван Андреевский флаг. Из аппарата, как заводные, повыпрыгивали какие-то чудные солдаты в невиданной ранее пятнистой форме, вооруженные такими же невиданными карабинами. Они что-то выгрузили, что-то погрузили в этот аппарат, после чего он свечой взмыл в небо и умчался куда-то на север, в сторону Выборга.
Казаки понимали, что события в Петрограде приобретают странный оборот. Где это видано, чтобы правитель России сам, добровольно, без борьбы, отдавал власть сопернику и удалялся в отставку. Командование казачьих полков, еще раз посовещавшись, решило, что не стоит лишний раз влезать в дела политические. Власти сами разберутся, кто из них самый главный. Ну, а простые казаки и тем более придерживались старой солдатской мудрости — быть подальше от начальства и поближе к кухне.
Избранные еще летом этого года полковые комитеты 4-го и 14-го казачьих полков находились под сильным влиянием большевиков. Их делегаты решили отправиться в Смольный, чтобы там разобраться во всем происходящем. Вернувшись оттуда, они собрали сход всех членов полковых комитетов и долго о чем-то шушукались. Ну, а потом заявили, что и в самом ЦК большевистской партии, который находился в Смольном, сам черт ногу сломит.
Оказалось, что одни видные большевики, многие годы боровшиеся против царизма, выступают за новую власть и председателя Совета Народных комиссаров Сталина, а другие — за тех, кто называл себя «старыми большевиками». Главным среди «старых большевиков» был Андрей Уральский, или, как его еще называли, Яков Свердлов. О предательстве народной революции в Смольном говорил также председатель Петросовета Лев Троцкий. Говорил он много и красиво — просто заслушаться можно.
Так получилось, что делегаты казачьих полковых комитетов первыми в Смольном попали к противникам новой власти. Да это и неудивительно, ведь сторонники Сталина были в это время заняты не прекраснодушной болтовней, а созданием Совнаркома, который и должен был вытаскивать Россию из той задницы, в которую ее завели краснобаи вроде Керенского. Короче, поболтавшись по Смольному, казаки попали в объятья сладкой парочки Свердлов — Троцкий и вдоволь наслушались о том, что Сталин предал революцию, окружив себя генералами-золотопогонниками и теперь хочет отправить казачьи полки на фронт, чтобы бросить на германские пулеметы. А потом вообще уничтожить все казачьи вольности, а войсковые земли на Дону отдать иногородним.
От таких известий и речей у многих станичников голова пошла кругом. Они не знали, кому и верить. Положим, на то, предал Сталин революцию или нет, им было глубоко начхать. Но в то же время им совсем не хотелось ни под пулеметы, ни отдавать свою землю иногородним. Расея большая, и земли в ней много, нехай идут куда-нибудь еще.
Но в том же самом Смольном у одного из членов полкового комитета 14-го казачьего полка подхорунжего Круглова тоже состоялась случайная встреча с одним интересным человеком. Подхорунжий шел по коридору и вдруг увидел одного из тех самых «пятнистых» солдат, о которых два последних дня было так много разговоров. Три лычки унтер-офицера и общий подтянутый вид «пятнистого» подсказали Круглову, что перед ним человек знающий и бывалый. Унтер сидел на широком подоконнике и, прижимая локтем к боку короткий карабин со странным изогнутым магазином, пил из жестяной кружки чай. Рядом с ним на тумбочке стоял горячий чайник и лежала пачка галет. Подхорунжий, не евший с утра, почувствовал, что у него в животе предательски забурчало.
