— Вы предпочитаете взять заказ с собой? — спросил киоск Айвена.

— Здесь, в смысле, с собой. Воды добавьте бутылку.

— Не знаете, банкомат вообще демонтировали или, может, перенесли? — спросил он у парня в комбинезоне.

— Перенесли, — у него был какой-то чудовищный акцент.

— Вы предпочитаете взять заказ с собой? — повторил киоск.

— С собой, и бутылку воды.

— Воду с газом? Вы предпочитаете взять воду с собой?

— Без газа. Все с собой. А куда перенесли?

Соседний киоск что-то ласково проклокотал, черный, недовольно покосившись на Айвена, прокудахтал ответ.

— С вас триста сорок восемь долларов, пожалуйста.

Айвен заглянул в глазок, старомодно оформленный в виде ромашки, и вбил код.

— Так что с банкоматом?

— С чем?

Айвен изо всех сил гнал велосипед, планируя заскочить в банк рядом с домом, пересесть на машину и сжевать бургеры уже за рулем. На полпути французская решимость съежилась и отступила. Сосредоточиться после такого дня, да еще налегая на педали, все равно не получалось, и он переключился на радио. Переключился очень удачно. Там как раз отплясывал на костях администрации сенатор от оппозиции, Джейси Шервуд, специализирующийся на внешней политике.

— По сути дела, сегодняшние события, к сожалению, еще раз подтвердили верность нашей позиции. Мы вынуждены повторять одни и те же слова, вновь и вновь. Но, несмотря на все возражения, политика администрации в этом вопросе остается насколько последовательной, настолько и ошибочной третий президентский срок подряд.

— По большому счету, это все та же администрация, — решил вставить словечко ведущий.

— Безусловно. Я призываю слушателей задуматься: уже многие годы мы оплачиваем триллионами долларов и бесценными жизнями наших парней некомпетентность и упрямство администрации. Перед нами поставлены ложные цели, к которым мы двигаемся негодными средствами. Такой подход ведет исключительно к катастрофе и деградации.

— Все-таки, если вернуться к сегодняшним событиям. Многие эксперты считали, что пик активности террористов пройден. И вот опять тяжелые потери. Двенадцать погибших только за сегодня, семьдесят один военнослужащий с начала месяца. Грустный рекорд последних семи лет. Последний раз с подобным мы сталкивались во время саратовской резни. По вашему мнению, в чем причина столь резкой перемены вектора развития?

— Прежде всего, я не вижу особенных изменений. Военные действия ежегодно затихали зимой, чтобы возобновиться весной с новой силой. Хотелось бы напомнить слушателям, что уже семь лет назад под беспрецедентным давлением администрации принята большая программа автоматизации в инженерных частях и авиации. Мы возражали тогда и повторяем сейчас, что принятые решения были преждевременны. Нам обещали снижение численности военнослужащих, физически присутствующих в горячих точках, на два порядка. Результат? Численность контингента выросла в полтора раза! И вы говорите об успехах?

— Военные утверждают, что применяемая боевая мощь выросла за это время в шесть-семь раз.

— Лукавая статистика! Они складывают теплое и длинное, чтобы потом разделить на зеленое. Я назову вам реальные цифры, действительно важные для каждого американца. Только на проваленную программу автоматизации за эти годы истрачено двадцать четыре триллиона долларов! Двадцать четыре триллиона! Каждому американцу стоит задуматься над этой цифрой, заполняя налоговую декларацию.

— Если быть справедливым, необходимо признать, что многие нынешние проблемы возникли до прихода республиканцев в Белый дом, при их меньшинстве в обеих палатах.

— Не могу согласиться. Одно дело — адекватная реакция на внешнеполитический кризис и совсем другое — бессмысленное упрямство. Я думаю, нет необходимости напоминать, при каких обстоятельствах президент Суарес был вынужден принять свое историческое решение. Решение абсолютно верное, как я считал тогда и считаю теперь. Вообще, подход республиканцев к любой проблеме одинаков до комичного. Например, политическое старичье, вроде меня, прекрасно помнит, как они были обеспокоены нашим государственным долгом. «Непристойно огромный» — так называл его президент Коллинз во время своей первой избирательной кампании. И что мы видим сейчас? Рост долга за одиннадцать лет без малого втрое!

Этот банкомат еще не выкинули. Айвен снял три тысячи и погрузился в расчеты, сжимая пачку пятидесятидолларовых. Если девять человек, на три круга пива… Можно, конечно, одолжить при нехватке. Но Новый Человек не станет ни о чем просить без крайней необходимости, и Айвен решительно снял добавочные две тысячи. На этот раз банкомат выдал двадцатки. Только получив вторую пачку, он осознал два существенных обстоятельства. Во-первых, где-то в глубинах примитивного меню можно было выбрать достоинство купюр. Власти упрямо отказывались вводить купюры крупнее сотни, борясь таким затейливым образом с наличным оборотом, но даже в сотенных это выглядело бы не так угрожающе. Во-вторых, у него есть только два кармана, и оба спереди на плотно облепляющих по нынешней моде штанах.

— Безусловно, — продолжал сенатор, — мы должны больше опираться на местные полицейские и военные силы.

— Многие сомневаются в их надежности и лояльности.

— Такой подход, такая двусмысленность позиции — одна из центральных наших ошибок. Либо у нас есть надежные союзники, заслуживающие доверия, либо союзников у нас нет. Тогда возникает вопрос: чем мы занимались все эти годы? Куда ушли неисчислимые ресурсы, реки денег, тысячи жизней, если мы не смогли найти людей, разделяющих наши идеалы? Я убежден, это не так. Логично, но прискорбно, американские медиа редко и вскользь упоминают о потерях наших друзей. А ведь они многократно, в десятки, в сотни раз превышают наши. Недоверие, с которым так часто приходится сталкиваться, оскорбляет этих мужчин и женщин, отдавших и отдающих жизни во имя свободы и демократии. Мужчин и женщин, ежедневно сражающихся бок о бок, плечом к плечу с нашими ребятами. Конечно, в первую очередь нужно упомянуть военнослужащих и бойцов сил контртеррористического комитета, чей облик так часто пытаются облить грязью в погоне за дешевой сенсацией. Но не только они, любой политик, полицейский, даже обычный предприниматель или учитель ведет там жизнь, полную риска и опасностей. Каждый раз, видя их светлые лица, их несгибаемую веру в лучшее будущее своей истерзанной земли, я чувствую огромную гордость, что такие люди сражаются рядом с нами и вместе с нами. Наш долг — помочь им и доверять им.

Айвен переключил радио на динамики своего «Мерседеса», настоящего кожано-деревянного монстра, способного украсить автомобильный навес покойного вице-бургомистра. Двадцать лет назад дедушке Карлосу попала под хвост вожжа, и он купил эту машину, проигнорировав все доводы разума и даже, может быть, впервые в жизни — бабушку. «Мерседес» и тогда не был, разумеется, новым, машина из-за бензинового двигателя продавалась совсем недорого, бензин уже считался проблемой. Вышедший на пенсию дед ухватился за единственный шанс в жизни поездить на чем-нибудь стоящем вместо обычных развалюх. После его смерти машина лет пять стояла без движения, и бабушка с удовольствием от нее избавилась, подарив Айвену.

Конец ознакомительного фрагмента