Александр Рудазов

Былины сего времени

«Я смертельна для тех, кто нежен и юн.
Я птица печали, я — Гамаюн.
Но тебя, сероглазый, не трону, иди.
Глаза я закрою, я крылья сложу на груди,
Чтоб, меня не заметив,
ты верной дорогой пошёл.
Я замру, я умру, чтобы ты своё счастье нашёл…»


Так пел Гамаюн среди чёрных осенних ветвей,
Но путник свернул с осиянной дороги своей.

Анна Ахматова

Глава 1

Огромный дивий шагал с лязгом, грохотал по древнему камню. При виде него из-за решеток высовывались руки — узники стенали, молили о чем-то. Но безмолвный страж оставался глух к их крикам, а по рукам бил железным кулаком.

В другой ладони была крепко зажата нога. Странная то была нога — не человечья, не птичья, а что-то посредине. Могучий дивий волок бездыханного фалколака — сокола-оборотня.

Финист Ясный Сокол — на Руси имечко известное. Да и в других краях тоже. Немало сердечек сладко замирало, когда в ночи раздавался тихий стук в окошко. Одинокие девицы, молодые вдовицы, даже и гулящие женки — многие приголубливали Финиста.

Младший сын Волха залетал в окно птицей, оборачивался несказанной красоты молодцем. Умел, негодяй, оморочить свою любушку, усладить ее речью соловьиной, затомить в горячих объятиях, да растопить на меду уста алые. Повсюду его привечали, повсюду ждали с нетерпением.

Слишком удачлив был Финист, слишком уж улыбалась ему Доля, слишком ласковы были Суденицы. Вот и стал он неосторожен, стал бесстрашен не в меру — и в итоге попался Кащею в лапы.

Вроде и снова удача, выпустила его из золотой клетки Василиса Премудрая — да опять не слава богу. В последний момент явился Кащей со своими чудищами, обратил Василису в лягушку, а Финиста снова заточил — и на сей раз не в клетку, а в темницу, в мешок каменный.

Хорошо хоть, в живых оставил.

Железный истукан швырнул узника в тесную — едва в рост вытянуться — камору, захлопнул тяжеленную дверь и повернул ключ. Финист оказался в кромешной тьме — внутри не было ни окна, ни самой малой щелочки. Избитый до полусмерти, он с трудом проволок себя к стене и обмяк на куче гнилой соломы. Кости со скрипом меняли форму, крылья обращались руками, стальные перья — пальцами.

Надо потерпеть. Немного подождать, затянуть раны. Оборотень — создание живучее, сил в него боги вложили немерено. Поспать… отдохнуть… а там уж и думать, что дальше делать, как из беды спасаться.

На этой мысли Финист и уснул. И спал он почти двое суток, не ведая, что творится снаружи, день там хотя бы или ночь.

А снаружи творились большие дела. Заканчивался грудень, близилась зима. На Руси уже выпал первый снег, в Кащеевом Царстве тоже холодало. Злой дух Карачун подвывал за окнами, припорашивал деревья белой пудрой, оставлял на стеклах хитрые узоры.

Холодно было и внутри. Леденящая, пробирающая до костей стужа царила в Костяном Дворце. На железном троне восседал костлявый старик с мертвыми глазами — чело его украшала железная же корона, а длани покоились на крестовине волнистого меча. Высохшая кожа туго обтягивала череп, казалась пергаментной маской.

Доспехов Кащей Бессмертный сегодня не надел. Был облачен в черную шелковую мантию с пелериной из китового уса. В ней он выглядел хилым, слабым — дунь, рассыплется.

Именно эту ошибку совершил стоявший перед троном витязь. Рослый крепкий парень с тяжелым длинным мечом смерил бессмертного царя презрительным взглядом и фыркнул:

— Что же, ты и есть знаменитый Кащей?.. Тот самый, коего так боятся русины?.. Да ты же просто трухлявый старикашка!

— Никогда не недооценивай трухлявых старикашек, — равнодушно ответил Кащей. — Кто ты и зачем пришел? Что тебе нужно в моем царстве?

— Я Ингвар Брюнбьёрнссон, — гордо ответил витязь. — Со мной мой друг и сподвижник Бьярни. Мы из йомсвикингов.

— Йомсвикингов? — переспросил Кащей. — Вы разве еще остались?

— Конунг Магнус уничтожил Йомсборг, но Йомсборг — это только крепость, — задрал подбородок Ингвар. — Йомсвикинги — это люди, а не камни. Мы остались. Нас немного, но мы остались.

— Рад за вас. Ну а в моем царстве вы двое что забыли?

— Мой друг и сподвижник Бьярни ищет здесь знаний, — снисходительно ответил Ингвар. — Он книжник и скальд. Я же… я пришел бросить тебе вызов!

— Очень оригинально, — безразлично прокомментировал Кащей.

Ингвар Брюнбьёрнссон взирал на него без малейшего страха. Явно хоробр не из последних. А вот Бьярни… этот чуть заметно дергал нижней губой. Видно, не по себе было книжнику.

С Кащеем эти двое говорили на северной речи. Том языке, что в ходу у данов, шведов, норвегов и некоторых новгородцев. Русским Ингвар тоже владел, но так плохо, что сразу перешел на родной, едва лишь убедился, что царь Кащей его понимает.

Бьярни же в основном помалкивал. Кажется, жалел, что увязался в этот поход за соратником.

— Значит, ты бросаешь мне вызов, дан, — произнес Кащей. — Хочешь меня убить. Хек. Хек. Хек.

— Я норвежец, — недовольно поправил Ингвар. — Не называй меня даном, старикашка, не то…

— Не то что? Убьешь меня дважды?

— И одного раза достанет! — приосанился Ингвар. — Хотя ты и здесь ошибся — мне вовсе нет нужды тебя убивать. Не за тем я сюда пришел.

— Разве ты не сказал, что пришел бросить мне вызов?

— Вызов! Поединок! Благородный хольмганг! Я желаю испытать твою силу, Кащей, а вместе с ней и свою! У себя дома я равных в битве не знаю! Немало искал противников — не нашел достойных! Для того приплыл в Гардарику — здесь попробовать таких найти! И прослышал в вашем Новом Городе, что сильнейший здесь ты! Прослышал, что десятки рыцарей ездили в твое королевство, но назад ни один не вернулся!

— Говоря другими словами — ты хочешь меня убить, — подытожил Кащей.

— Необязательно, — пожал плечами Ингвар. — Теперь же я вижу… каков ты. Я ожидал встретить воина. Непобедимого воина — может, старого, но великого. А ты… может, твои славные дни просто позади?.. Очень-очень далеко позади?..

В глазах Кащея ничего не отразилось. Он все так же безучастно взирал на Ингвара, и лишь меч в его руке чуть заметно изогнулся, точно живой.

Кащей приподнял его, взвесил на руке и положил на трон. Вновь переведя взгляд на Ингвара, бессмертный царь произнес:

— Ты бесконечно глуп, но и бесконечно храбр, норвег. Как и большинство богатырей, что являются по мою голову. Но из уважения к дальнему пути, что ты проделал, я дам тебе послабление. Часы.

Слуга-татаровьин с поклоном поднес Кащею песочные часы. Ингвар и Бьярни недоуменно на это таращились. Кащеевы же придворные глумливо скалились, перешептывались, а какой-то огромный людоящер гулко рокотал.

— Песку в этих часах — на три минуты, — сказал Кащей, ставя их на подлокотник. — Ровно три минуты я не буду защищаться. Если за это время сумеешь меня сразить — твое счастье. Уйдешь живым и даже с наградой. Не сумеешь — пеняй на себя.

На лице Ингвара отразилось сомнение. В своих силах он был уверен, но король Кащей тоже что-то уж слишком уверенно говорит. Молодой йомсвикинг не отличался хитростью, но глупцом его все же не называли.

А те, кто называл — недолго потом радовались.

Ингвар покосился влево. Покосился вправо. Там и там хладными статуями высились дивии — эти ужасные Кащеевы гридни. Ингвар не надеялся одолеть сразу двоих. Видал он их в бою. В королевство Кащея йомсвикинг явился не только сам-друг с Бьярни — с ними было еще четверо кнехтов. Но они столкнулись с дивиями — и те порубили храбрых мужей, как колбасу.

— Дай слово, что соблюдешь условия поединка, Кащей! — потребовал Ингвар.

— Соблюду, не сомневайся, — ледяным голосом подтвердил тот, переворачивая часы. — Твое время пошло, норвег.

С яростью, с диким криком берсерка взмахнул Ингвар мечом. Он чувствовал силу своего вут, чувствовал, что сам Тор направляет его клинок. Йомсвикинг уже знал, видел, как булатная сталь распахивает трухлявого старикашку надвое!..

…И едва не рухнул, встретив на пути пустоту. Король Кащей с небывалой быстротой ушел из-под удара, отклонился всего на шаг — в самое последнее мгновение.

Еще удар!.. Еще взмах!.. Ингвар махал мечом неистово, как безумный, но каждый раз король Кащей успевал отойти, убрать голову.

— Ты же обещал не защищаться! — возмутился тяжело дышащий Ингвар.

— А я и не защищаюсь, — бесстрастно ответил Кащей. — Я увертываюсь. У тебя осталась минута, норвег.

Ингвар заработал мечом еще чаще, еще истовей. Да что толку? Тщедушный старец уклонялся от ударов с такой легкостью, словно его сдувало ветром. Ни разу еще Ингвар не встречал столь проворного противника.

— Время истекло, — произнес Кащей, едва на дно часов упала последняя песчинка. — Ты проиграл, норвег.

Голой рукой он выбил у Ингвара меч, резко подался вперед и впечатал витязю в лицо костлявую десницу. Тот замычал, задергался, но тощий старик оказался чудовищно силен. Едва коснулся висков подушечками пальцев — а сдавило словно кузнечными клещами!

Ингвар схватился за тонкое предплечье, потянул… но тут его руки обвисли. От ладони Кащея заструился черный дым, глаза Ингвара закатились, кожа пошла пузырями… и через несколько секунд он опал гнилым трупом. Во все стороны хлынул ужасающий смрад, и даже иные Кащеевы придворные брезгливо сморщились.