Лиза покрутила головой.

— Закрой глаза, если хочешь видеть, как я работаю, — посоветовала она.

На этот раз ощущение слепоты было не таким сильным и не таким пугающим. Наверное, потому что Саша уже точно знала, что ничего страшного на самом деле не происходит. Вокруг нее зазмеились странные потоки — они сияли нехорошим светом, каким-то синеватым, неживым.

Она не успела позабыть предупреждение Лизы не трогать веяния. Но также ей казалось, что прикосновение к веянию не должно быть таким уж опасным. Противным, болезненным, но едва ли по-настоящему угрожающим. И она осторожно дотронулась пальцем до змеящейся струи синеватого света.

Ох, и накатило на нее!

Это была тоска. Такая, что хотелось умереть здесь и сейчас. Женщина, пившая этот кофе, маялась от чувства вины, помноженного на беспомощность и возведенного в степень усталости. Сработало нечто вроде профессионального рефлекса гадалки. Сашка кинулась подбирать нужные слова. И ведь удалось!

— Считается, что из такой ямы путь только один — наверх. К сожалению, это не так. Есть еще один. Не делать ничего. Сложить лапки и увязнуть. Но я не позволю.

На этом месте следовало ка-ак треснуть по столу. Чтобы и чашечки, и джезвы жалобно звякнули. А потом Сашка бы чуть склонилась вперед, поймала взгляд клиентки и продолжила немного сердитее, чем полагалось постороннему человеку: — Ваш путь только наверх. В гущу посмотрите! Наверх и только наверх.

Нечто подобное она сегодня говорила женщине, у которой, по словам Серого, не было судьбы. А у этой была. И, если верить ее же собственным чувствам — никуда не годная. Эх, жаль, Саша не могла прочитать мысли несчастной, чьей тоской веяло в кофейном коридоре. Понять бы причину всего этого. Хотя… Может, Лиза в курсе?

Саму Лизу она, разумеется, не видела через сомкнутые веки. Но присутствие ее было неоспоримо. Тонкая сахарная струя — видимо, женщина пила кофе с неполной ложечкой или половинкой куска рафинада — колыхнулась, изогнулась, словно ее руками перенаправили, и сплелась с веяниями тоски. И, кажется, сладость начала поглощать тоску.

— Эй, спасибо! — Лиза ткнула Сашу в плечо, и та открыла глаза. — Руками за веяние схватилась — это ты, конечно, дурында. Но вот слова… какая ты молодец!

— И что это было? — спросила Саша, хотя в целом, кажется, и сама начала понимать.

— Кофейная магия, — бодро ответила глиняная ведьмочка. — Если совсем грубо говоря, то я привела в действие некоторые магические силы банального сахара, растворенного в кофе. И ее тоска немного отступила. А твое выступление, м-ммм! Просто песня. Она как будто услышала эти слова глубоко внутри себя. И поверила в них. Не знаю, надолго ли. Но в ближайшее время под машину не бросится, это точно. Даже думать о таком не будет.

И оборвала свой восхищенный монолог.

Сашка завертела головой, выискивая причину.

— Это что? — удивилась она. В кофейный поток вливался еще один. Как будто сквозняком потянуло из одного бокового коридора в другой. И сквозняк этот пах радостью и теплом. — Шоколад! — узнала она, но усомнилась: — Или это какао?

— А какая разница? — удивилась Лиза. И покачала головой: — Не знаю. Ты, по-моему, опять все усложняешь. Но шоколадный поток это хороший знак. Эй, Амарго, привет! — последнюю фразу она радостно проорала, как будто приятеля на стадионе встретила.

Сначала Сашке показалось, что тьма этого потока (шоколад оказался куда чернее кофе!) сгустилась до невозможности. И приняла очертания человеческой фигуры. А потом она поняла, что перед нею стоит… шоколадный заяц. То есть мальчишка. И если по Лизе как-то сразу стало понятно — ровесница, то этот… ну, может, ровесник. А может, старше. Или младше. Ненамного, но все-таки. А вот ростом выше. Что в общем-то неудивительно. Сашка до метра семидесяти немного не дотягивала, и большинство ровесников-парней к старшим классам ее переросли.

— Привет, Лизон. — А вот по голосу ровесник, а то и постарше. Черно-коричневое, чуть бликующее в неровном, идущем невесть откуда освещении коридора, лицо обернулось к Саше: — А это еще кто?

И посмотрел прямо в глаза Сашке. А она — в его. На шоколадном лице расположение глаз можно было определить только благодаря логике — ну, где обычно у людей глаза? Но при этом у него был взгляд. А во взгляде было что-то такое, от чего Сашке захотелось сквозь землю провалиться. Только очень красиво и изящно, чтобы он непременно заценил, какая она беленькая и стройная и какой у нее красивый пушистый хвостик.

— Ух ты, — выдохнул шоколадный парень. — Новенькая? А познакомь нас, Лиз.

— Ха-ха, смешно пошутил, — фыркнула Лиза и обратилась к Сашке, остолбеневшей в черт-те какой раз за день, со счета уже сбилась: — Это, Саш, наш местный дон Жуан по прозвищу Амарго. А настоящее имя назвать отказывается, потому что боится, что в реальной жизни его, беднягу, загнобят за большую и чистую любовь к шоколаду.

— Ну Ли-из, — с притворным смущением протянул дон Жуан и подмигнул Сашке: — А ты, значит, Саша…

— Фербер, — зачем-то уточнила та. И спохватилась: — А имя ты откуда узнал?

Новые знакомые заржали бодрым хором. То есть когда двое хором, то это вроде как дуэтом. Вот. Дуэтом и заржали. Правда, засмеялись они не злобно и очень даже заразительно. Сашка и сама не заметила, как присоединилась. Тем более что до нее дошло: Лиза же только что обратилась к ней по имени.

— А почему ты Амарго? — спросила Саша.

— А это по-испански «горький», — пояснил парень. — Самый лучший шоколад именно горький.

— А ты куда идешь, горький шоколад? — спросила Лиза.

— Да одной любительнице какао на душе нехорошо. — Парень взмахнул рукой. И пояснил для Саши: — Иногда она пьет кофе с какао, тогда мы с Лизон ходим вместе и направляем помыслы девушки в сторону жизни. А вообще я к ней как в спортзал мотаюсь — раза четыре в неделю.

Саша не удержалась и фыркнула.

— Это ты так ненавязчиво сообщил, что практически живешь в спортзале? Качок-сладкоежка, — хихикнула она. Общаться вот так, в образе белой фарфоровой, рыжей глиняной и шоколадной фигур было легко. Как будто в Интернете под никнеймом и аватаркой. Красота, одним словом.

— Ой, — шоколадный… ведьмак (ну, не ведьма же?) — смутился, причем совершенно неподдельно. — Я, кажется, распустил хвост.

— И гребень надул, — Лиза снова захохотала, — петушиный. Или этот… Индюшачий. Ой, я готова спорить, что ты краснеешь, только в шоколаде не видно!

— Лежишь сейчас в своей комнате с чашкой какао в обнимку, а сам кра-асный, — подхватила Саша.

Оба ведьмака разом перестали смеяться.

— Я не лежу в своей комнате, — сказал шоколадник, — я здесь. И ты тоже здесь. Дома тебя нет.

— Откуда ты знаешь? — спросила Саша. — Когда ты здесь, ты же не видишь свою комнату.

— А телефон с камерой мне зачем? — задал риторический вопрос парень.

— Ой, ты серьезно? — Лиза захлопала глазами. Вернее, Саше так показалось. А хлопала ли она ими на самом деле, с этой ее неровной, ноздреватой глинистой поверхностью и не разберешь. — Вот делать нечего, так заморачиваться. Я все время как-то так… ну, ведьмачу и ведьмачу себе. Здесь безопасно, я это чувствую.

— Просто, Лизон, ты ведьмачишь в своей комнате, куда ни родители, ни бабушка без разрешения не заходят. А у меня дома народ не такой интеллигентный, — развел руками Амарго. — Как представлю, что мама зайдет, а я там бездыханный валяюсь, так и прокисаю. Вот и проверил. Пока смотрел, простите, девочки, аж вспотел, как в том же спортзале. Жутко так. Сижу, пью шоколад и вдруг — хоба-на! — исчезаю.

Сашка задумалась.

Если дед поймет, что она не выходила из дома, но при этом она не ответит на стук в дверь, то он, конечно же, зайдет в комнату. А ее нет. Вот номер… а потом она ка-ак появится. И вот это уже всем номерам номер, исполнитель номера помер.

— А я могу не в комнату свою вернуться, а хотя бы… ну, на лестничную площадку? — спросила Саша. Тогда, по крайней мере, можно будет наплести деду, что успела смыться из квартиры и прогуляться.

— Не-е, так нельзя, — покачала головой Лиза.

А шоколадник явно задумался.

— Ну, почему нельзя? Можно. Если выйдешь через свою дверь, окажешься там, откуда заходила. А если через Лизину? К ней попадешь.

Опять двери. Ну, ладно… или не очень ладно.

— Лиз, а ты где живешь? Я в Питере, а ты?

— О, — Амарго хлопнул себя шоколадной ладонью по шоколадному лбу, — об этом я не подумал. Но Лизон тоже питерская. Причем из центра. До Гостинки меньше пятнадцати минут пешком.

— Это тебе меньше, — возразила Лиза, — а мы девочки, мы ходим медленнее. Зато метро «Невский проспект» ближе.

— Все в порядке, — сказала Саша, — мне «Гостиный двор» удобнее. Я сама на Беговой, да еще по Приморскому шоссе в сторону Лахта-центра, ну, знаете, «Зажигалки», топать и топать…

— Ничего себе, далеко забрались. — Лиза всплеснула руками. — Зато у залива, да?

Сашка кивнула. Она, некоренная петербурженка, да и вообще, если разобраться, вечная приезжая в этом городе, все время называла залив «морем». Ну, это же часть моря, верно? Значит, сойдет.

— Тогда пойдем, — сказала ей Лиза. — Я сегодня еще пошопиться хотела и уроки кое-какие сделать. Так что пора нам в скучную реальность. Амарго, пока, что ли?