Андрей Посняков

Меч времен

Глава 1

Июль. Усть-Ижора

Битва

И слева нас — рать, И справа нас — рать, Хорошо с перепою мечом помахать!

Студенческая песня

Михаил осторожно отодвинул рукой ольховые ветви, всмотрелся, чувствуя рядом напряженное дыханье дружинников. Позади плескали в крутой, поросший густым ивняком и ольхою берег синие волны реки, впереди, за лесочком, на небольшой полянке виднелись шатры шведов. Несмотря на довольно позднее уже время — одиннадцать часов, — или, как считали русичи — «в шестом часу дня» — во вражьем стане стояла мертвая тишина, вражины дрыхли, что ли? Наверное, после вчерашнего перепою…

Звякнув кольчугой, Михаил оглянулся — позади, придерживая левой рукою поводья, стоял сам князь Александр — молодой двадцатилетний парень, высокий, красивый, с задорной кучерявой бородкой. Рядом с ним — верные слуги: Ратмир и Яков Полочанин, опытнейший охотник и ловчий. На князе серебрилась кольчуга, да сверху еще и доспех из узких железных пластинок, на голове шлем с золоченой полумаскою, на руках поручи стальные — все надраено, начищено, сверкает — аж глазам больно. У слуг, понятное дело, пластинчатых доспехов нет, однако ж кольчуги сияют — не хуже княжеской. Да и шлемы тоже ничем не хуже, правда, без полумасок, открытые. Зато в руках — щиты червленые с умбонами золочеными да короткие сулицы-копья. У Александра же — меч, добрый клинок, как раз по руке княжеской. Ой не поздоровится вражинам от такого меча, ох постоит князюшка за всю новгородскую землю! И князюшка, и Михаил — Миша-новгородец, и сын тысяцкого — чин в Новгороде немалый — Сбыслав Якунович, и молодой боярин Гаврила Олексич. Все, ясное дело, окольчужены, при мечах, некоторые — со щитами. А у молодого Сбыслава — секира огромная! Не забалуешь, чай, не погулять вышли!

Княжеский конь позади тихонько всхрапнул. Тихонько, а показалось — громко, Миша-Михаил аж вздрогнул, да крепче сжал в руке рукоять меча. Снова оглянулся на князя — не пора ли?

Тот перехватил взгляд, улыбнулся, кивнул — пора, парни, пора. Взобрался в седло, тронул поводья, опустив наперевес копье:

— Постоим, братие, за Новгород и Святую Софью!

— Постоим, княже!

Ну, вот оно — все! Началось!

— За Святую Софьюу-у-у-у!!!

Эх, выскочили из кустов, понесшись. Впереди — князь Александр на белом коне, за ним — боярин Гаврила Олексич. Не смотри, что пьян, а в седле сидит прямо, не шатнется, знай только мечом над головой крутит — эх-ма, раззудись плечо!

Ну а за ними — уж все остальные, сколь набралось. Кто смог. Так, можно сказать, немало народу.

— За Новгород!!!

— За Святую Софью!!!

Михаил бежал, чувствуя, как бешено колотится сердце, как рвется из груди буйная упругая радость — сколько ждали уже этого момента, почитай, год готовились… ну да, целый год… И вот — наконец-то!

— За Святую Софью!!!

Удобно лежит в руке меч, ухватисто. Таким вражину — рраз — и напополам! Ну, погодите, собаки свейские!

Александр-князь с Гаврилой Олексичем уже у самой поляны — на конях-то не пешком. Но и остальная дружина не особо и задержалась, что тут идти-то? От берега до полянки шагов пятьсот, а то и того меньше.

Ввуххх!!!

Кто-то из дружинников пустил стрелу. Хорошо пустил, умело — лихо пролетела стрела, ткнулась в ствол старой березины, задрожало зло…

— За Новгород и Святую Софью!!! — это соседушка, рядом бегущий, возопил, Сбыслав Якунович. Ишь, несется, черт, секирой машет… На работу бы так спешил. А ведь обойдет, не угонишься!

Михаил ускорился, нагнал своих, заорал черт-те что, то ли про Святую Софию, то ли просто — матом, завыл радостно:

— У-у-у-у-у!!!

Тут и вражины проснулись, из шатров своих повыскакивали, рожи пьяные. Наперерез князю бросилось сразу трое рыцарей — все в чешуйчатых доспехах поверх коротких кольчужных хаубертов, в конических шлемах с наносниками, в длинных щегольских кафтанах из яркого разноцветного шелка. Солнышко на подолах сияет — ярче, чем на кольчугах. Щеголи, мать вашу так… Все с треугольными щитами, с мечами, с копьями. У крайнего на щите по сиреневому полю — золотая звезда — в Святой земле воевал рыцарь, нехристей-сарацинов бил… или они его, воинское счастье — вещь переменчивая.

— За Русь и Святую Софию!!!

Ух, наскочил князь… рыцари не выдержали, расступились, словно бы давая Александру возможность сразиться с ярлом… Где он, кстати? А вот… Выскочил как черт из бутылки! Одет точно так же, как и рыцари, только на щите — по лазоревому в червленых сердечках полю вздыбился золотой зверь — то ли пес, то ли волк, то ли еще кто — герб славного рода Фолькунгов! Славного шведского рода… Биргер Магнунссон — не кто-нибудь, а королевский зять, а король, Эрик Картавый, такой, что зятя своего во всем слушает. И хотя ярл покуда — Ульф Фаси, а не Биргер, но…

Бум!

Ударилась в щит Михаила секира.

Возник впереди рыцарь… тот самый, с золотой звездой Соломона, из Палестины — Святой земли. Ну и гад! Ишь, щерится, снова секиру занес… Этак на раз щит разрубит — а за него, между прочим, немалые деньги плачены, да и личного труда вложено немало. Одна краска, да лак, да медь на обивку… А ты — секирой?! Вот, паразит гнусный!

Изловчился Миша, выставил правую ногу вперед, и — клинок изо всех сил — по секирному древку! Хрясь!

Вот тебе и секира! Улетела в крапиву — там ей и место. Давай-ка, брат, по-честному — на мечах.

Ну, на мечах так на мечах. Вражина спокойно так вытащил из ножен клинок, ударил… Михаил отбил… Ах, какой звук! Сказка!!! Да тут со всех сторон такие звуки слышались — пошла сеча!

Эх!

Миша рубанул с плеча, с оттягом, рыцарь едва успел поставить щит, и добрый клинок новгородца рубанул навершье… что явно не понравилось шведу. Ишь, скривился, чучело! И поделом! Это тебе не чужие щиты секирами крушить…

Удар! Еше! Еще! По нарастающей, все более яростно и яростно, вот это уже бой, вот это уже битва, в которой пощады не жди! Удар! Звон! А вот враг снова подставил щит… А вот получил по шлему… малиновый звон на весь лес! Словно колокол в храме.

Ах, как разозлился рыцарь! Глаза его сузились, стали, как щелки, зло задрожали губы… Ну — ударь?

Ага! А вот тебе… Н-на!!!

Закрутив клинок, Михаил ловким ударом выбил из рук вражины оружие. Тот сразу же отскочил в сторону, выставив вперед щит. Что, не по нраву?!

— Сдавайся, чучело! — грозно возопил Миша.

— От чучела слышу! — обиженно отозвался швед…

И вдруг глаза его округлись, а тонкие губы тронула презрительная усмешка:

— Если кто и чучело, так это вон… Посмотри!

Михаил оглянулся и увидел, как на поляну, прямо в гущу сражающихся, не спеша и что-то насвистывая, идет… вермахтовский гренадер в походном, не по уставному расстегнутом почти до пупа, кителе серо-стального цвета «фельдрграу», в каске образца 1935 года, начищенных до блеска сапогах, с небрежно болтающимся на груди пистолетом-пулеметом МП-40, малограмотными людьми ошибочно именуемым «шмайссером».

Вот уж точно, чучело! И откуда, гад, взялся?

Русские и шведы приостановили битву, с любопытством взирая на гренадера.

— Морду за такие дела бить! — сплюнув, грозно предложил рыцарь со звездой Соломона. — Наваляем, а, парни?

— Подождите, — спешился с лошади Александр. — Я, кажется, его знаю. Нет, ну точно — знаю!

Вермахтовец, похоже, тоже узнал князя — к нему и свернул. Подойдя ближе, ухмыльнулся, обдавая округу запахом недельного перегара:

— Привет, князь, как делишки?

— Привет, Веселый Ганс, — здороваясь с гитлеровцем за руку, сдержанно отозвался Александр. — Чего тут шляешься, нам биться мешаешь?

— Ну, извини. — Веселый Ганс посмотрел на князя просящими глазами. — Не мешал бы, да совсем уж мочи нет. Спросить хотел — у вас, случайно, со вчерашнего, водки не осталось?

Тут все захохотали — ага, нашел, что спросить, дурень!

— Не-а, — покачал головой князь. — То что оставалось, еще утром выпили — похмелились. Может, у шведов есть? Спроси вон, у Биргера.

— Нету у нас ничего, — тут же отозвался тот. — А в магазин-то местный что, не судьба сходить?

— Ходили уже, — Веселый Ганс тяжко вздохнул и поправил на груди автомат. — Нету там ничего, кончилась!

— Во дают! — тихо удивился Гаврила Олексич. — В сельском магазине водка кончилась — это ж надо?! А что, Веселый Ганс, — ваши фашистята тоже здесь, что ли?

— Не все, человек двадцать, — вермахтовец снял каску и, вытерев выступивший на лбу пот, неожиданно улыбнулся. — За «опелем» приехали, есть тут у одного мужичка грузовичок, с войны еще. Вот, хотим купить.

— Что, прямо с войны так и ржавеет? — закурив, подивился Биргер. — И сколько он просит, тот мужичок-то? Поди, заломил?

— Да просит-то немного, только ведь от «опеля» почти ничего не осталось… Эх, как бы «красноармейцы» не перехватили.

Михаил хмыкнул и присел на траву рядом:

— Скажешь тоже, «красноармейцы»! Им-то до «опеля» какое дело?

— Им до всего, что плохо лежит, дело, — шмыгнув носом, Веселый Ганс сдвинул на сторону автомат и, вытащив из кармана кителя пачку сигарет, предложил окружающим.

Многие взяли, лишь Михаил отказался, потому как недавно в очередной раз бросил.

— Что, правда, водки в магазине нет? — озабоченно переспросил Гаврила Олексич. — Во дела-то!

— Говорю же — нету. Ребята только что заглядывали — тут идти-то.

— В Рыбацкое надо ехать, не так уж и далеко.

Веселый Ганс кивнул:

— Уж придется. Сейчас вот и съезжу…

Он поднялся, и, поправив оружие, зашагал к видневшимся за деревьями домам.

— Чего, прямо так и пойдешь, в форме? — удивился Биргер. — Не боишься, что морду набьют… или — в участок?

— Не, переоденусь. У нас тут тачка…

— Постой, постой, Ганс, — забеспокоился Гаврила Олексич. — Может, из наших кого с собой прихватишь? Вон, хоть Ратмира или Мишу…

— Да я не на машине, на электричке поеду, — вермахтовец махнул рукой. — Всю ночь с мужиками бухали… Не хочется благосостояние гаишников повышать, они у нас и так люди не бедные.

Гаврила Олексич ухмыльнулся:

— Это уж точно. Вот, помню, с месяц назад еду себе…

— Ого! — внезапно воскликнул Александр. — А я-то гадаю — кто это «Лили Марлен» пел? Думал — показалось.

— Да, это мы пели… Ну, так что, идет кто из ваших? Составит компанию?

— Подожди… Сейчас решим…

— Ну, мы там, за липами, на повертке. Только вы быстрей решайте — к ближайшей электричке успеть.

Решали по-честному, по жребию. Обломали с куста веточки — кому что? Самая короткая выпала Мише, и тот лишь пожал плечами — судьба. Сунул кольчужку с мечом и шлемом в кусты — в тенек, накинул джинсовку:

— Вы тут это, за оружием присмотрите… И за пивом в ларек сбегайте.

— А зачем тебе пиво, Мишенька? С водкой мешать?

— Дурачье, о вас же беспокоюсь! — махнув рукой, Михаил повесил на плечо сумку, еще раз пересчитал собранные только что деньги — уж сколько вышло! — и поспешно зашагал к липам.

Глава 2

Июль. Усть-Ижора — Рыбацкое — Усть-Ижора

Менеджер среднего звена

…и немедленно выпил!

В. Ерофеев. Москва—Петушки

Эту группу ролевиков-реконструкторов Михаил отыскал года два назад, в Интернете — «в контакте» или еще где — уже сейчас и не помнил. Просто сам интересовался средневековьем, да и специальность имел подходящую — «учитель истории и обществознания», правда, в школе проработал всего года три, а потом попал — именно что попал, сам и не рвался — к бывшему однокласснику в фирму. Обычная такая была фирма — «купи-продай», каких много, только вот везло приятелю, и фирмочка его обороты набирала, а вместе с ней росло и Мишино благосостояние — что было очень даже неплохо. На квартиру, правда, не хватало — после развода с женой снимал в Металлострое — не очень-то удобно на работу добираться, зато недорого.

Торговала фирма удачно — за три года Михаил сменил старую «четверку» на новый «Мицубиси-лансер», чем вызвал лютую зависть бывшей жены, с которой как-то случайно встретились. Вот ведь как, бывают такие женщины, как говорил шеф (одноклассник), тоже, кстати, разведенный — «когда мне хорошо — ей от этого плохо». Вот и Миши бывшая тоже была из таких. Слава богу, ума развестись хватило… еще до приличных заработков, а то бы… Ну, детей не было — так что остались при своих. А вот второй раз Михаил жениться опасался, обжегшись на молоке — дул на воду. Нет, женщины, конечно, в его жизни имелись, как же без них-то? Но… Но вот что-то серьезное с ними замутить — на этого у Миши пока не хватало духу. Вот, наверное, в дальнейшем, может быть, как-нибудь…

А вот так они, годочки-то, и шли, можно даже сказать — бежали. Родители дулись — как же, внуков хотели, да и вообще… У сестры личная жизнь тоже как-то не очень складывалась — двадцать восемь лет уже, а еще не замужем, и даже никто в качестве жениха не намечался. Зато не бедствовала — каталась на «ровере», и не в коммуналке жила, далеко не в коммуналке. Да вот, что и сказать — «ровер» есть, а счастья — нет. Ну и у Михаила примерно так же. Хотя, с другой стороны, ему легче, он же мужик, что же касаемо женского полу — баба, она баба и есть: хоть с «ровером», хоть с собственной фирмой, а все ж, без мужика — неприкаянная. Про таких говорят — горе мыкают.

У Миши хоть отдушина была — история, ролевики, мечи, кольчужки, шлемы — а у сеструхи-то одна работа, работа, работа… Бедная! Не работа бедная — сестра…

И вот тут как-то раз грянул кризис. Сначала вроде бы и неплохо все было, а потом — раз! — и — резко! — пошли неплатежи. Народ в офисе заволновался, занервничал, один Михаил был более-менее спокоен — профессия-то имелась. Ну уволят! Ну пойдет обратно в школу указкой махать, и что? С голоду не подохнет. Да и друзья-приятели-реконструкторы — вот они, никуда не делись! Так что, несмотря на то, что дела в фирме купи-продай шли все хуже и хуже, чувствовал себя Михаил вполне уверенно… в отличие от многих своих молодых коллег. Некоторые даже антидепрессанты горстями ели. Особенно одна молодая особа, которую Миша про себя — впрочем, и не только про себя — перефразируя классиков, называл «людоедкой-Леночкой». Все ж таки испытывал к ней симпатию, да и как-то раз было… да и не раз, правда, ни во что большее ничего не вылилось, но все же — не чужой человек.

— Ну что ты ревешь-то?

— У-у-у… подругу сократили… еще одну — уволили… И тут шеф сказал… намекнул… у-у-у…

— Ну не убивайся. Ты у нас кто по специальности-то, Ленок? Кажется, учитель начальных классов? Ну так тебе и вообще бояться нечего! Мало в Питере школ? Да вот и я — тоже не переживаю. Займемся, наконец, нормальным общественно-полезным делом, приносящим, между прочим, истинное моральное удовлетворение…

— Вот именно, что моральное, у-у-у-у…. А у меня кредит за машину не выплачен, у-у-у…

— Так зачем такую тачку дорогую брала? Ну не реви, не реви уже… Не помрешь. Вон, на наших балбесов посмотри — Симу с Петюней, — только и умеют, что кофе пить да стучать по клавишам — базы данных, договоры да прочее. Им даже задницу с кресла поднять — с клиентами встретиться — и то лень. И больше ведь ничего не умеют, да ладно не умеют — не хотят! Вот им-то куда идти? Только что в грузчики.

— Ага, в грузчики… У Симы родители, знаешь, кто? А у Петюни бабушка с теткой померли недавно — трешку и двушку оставили, ему и работать не надо — знай, сдавай.

— Так ведь стыдно так жить — таким вот паразитом!

— Стыдно — у кого видно! Ой, умереть мне, что ли?

Посмотрев на пробегающие в окне электрички пейзажи, Михаил открыл банку «Невского».

— Ну, так что? — смачно прихлебывая пивко, переспросил сидевший напротив Веселый Ганс — в миру Василий Ганзеев. — Уволили твою Ленку-то?

— Да какая она, на фиг, моя? Так, поваляться… Не уволили пока, но вот-вот… Ну, думаю, пристроится девка.

— А сам-то ты чего думаешь делать?

— В школу пойду. Там же, в Металлострое. Директор меня — с удовольствием — часов обещал массу…

— Да уж, — Василий покивал головой. — А не страшно — гопников-то учить? Молодежь сейчас такая — придурок на придурке.

— Ну, уж это все сильно преувеличивают. Отдельные отморозки есть, да… так они всегда были. Ты-то сам где трудиться изволишь?

— Сварщик я, — скромно заметил Веселый Ганс.

— Иди ты! — Михаил удивленно вскинул брови. — Вот уж не подумал бы.

— Пятый разряд у меня, — с затаенной гордостью улыбнулся собеседник, и Михаил взглянул на него с уважением:

— Уж тебе тогда никакого кризиса бояться не надобно!

— А я и не боюсь, — спокойно ответил Веселый Ганс.

И тут же, этак с намеком, пожаловался:

— Пивом-то голову не обманешь…

— Это точно, — охотно согласился Миша.

Голова и вправду болела после вчерашнего. Можно даже сказать — раскалывалась.

Почувствовав возникшее единение душ, новые знакомцы радостно улыбнулись друг другу. Они и внешне были чем-то схожи — оба высокие, сильные, оба брюнеты, только у Михаила глаза — синие, а у Веселого Ганса — карие. Да и статью Миша — пошире, а ну-ка, помахай-ка мечом на тренировках! Это не вермахтовские мундиры шить.

— А что ты думаешь, так просто пошить? — обиделся сварщик, но сразу же спрятал обиду и подмигнул. — Ну, так что? Думаю, пять капель нам вовсе не повредит?

— Нам и десять не повредит, — Михаил ухмыльнулся. — Только станции дождемся, и там, где-нибудь, по пути, в лесочке…

— О, я там одно хорошее место знаю!

Надобно сказать, что парни из группы ролевиков-реконструкторов в том, что касалось их занятия, всегда отличавшиеся дотошностью и даже некой особой мелочностью, на этот раз, в здешних конкретных условиях, вынуждены были пойти на уступки внешней среде. Вообще-то с достоверной точностью до метра никто не мог бы сказать, где именно произошла знаменитая Невская битва, судя по летописям — на мысу, у впадении Ижоры в Неву, это место и бралось за отправную точку. Но — там повсюду были дома, люди, какие-то кучи битого кирпича… В общем, решили поискать что-нибудь получше — и нашли-таки в недалеком лесочке на берегу Ижоры вполне подходящую для битвы полянку, там же, невдалеке, и расположились. От станции — километра три, может, чуть больше.

Вот эти-то километры, по здравому рассуждению новых приятелей, и не должны были пропасть втуне, то есть — на трезвую и больную голову. Ну конечно же по пути обязательно нужно было выпить — и не пиво. От пива, честно сказать, Мишу уже тошнило. Потому-то в ларьке пластиковые стаканчики прикупили — не с горла же хлебать?

— Счас колбаску порежем, хлебушек, огурчики-помидорчики, — вызывая у Михаила слюну, еще на платформе начал приговаривать Веселый Ганс. — Сядем на бережку… эх! А наши подождут немножко — пивасиком пока отопьются… О! Вот что! Давайте-ка вместе гулеванить, а? Сядем, все честь по чести — мы в форме, вы — в ваших своих железяках… Сфоткаемся… Классные фотки будут, а?

— Отличная идея, — поддержал Михаил. — Так нашим и предложим… если они уже вместе не сидят.

— Да ну! Чего им там пить-то? Пиво? Эт-то несерьезно!

Сели. Налили. Выпили…

— Слышь, Миша… А это… девки-то красивые в ваших рядах есть?

— Ха! Да как же без них-то?

— И много их?

— Хм… не сказал бы…

— А как они себя ведут? Песни поют, гулеванят… или наоборот — тихие, словно б не от мира сего?

— Да разные… Вот привязался! Лучше б налил.