Андрей Величко

Дом на берегу океана

Пролог

Ну вот, значит, и настал тот самый час «икс», в приход которого я в глубине души не верил, но все же принял некоторые меры по подготовке к нему. Правда, до конца довел не все, ибо это было чревато. Но сейчас — пора.

Достав из ящика стола устройство, в далеком сорок четвертом году выпущенное как наган, а потом переделанное в стартовый револьвер МР-313 и в таком виде допущенное к свободной продаже, я повернул держатель шомпола, вытащил ось барабана, затем сам барабан. В проем просунул отфрезерованную на работе двухсантиметровую железяку с дыркой посредине, вместе с револьвером зажал ее в больших тисках, после чего взял небольшой углекислотный огнетушитель. Он был доработан для выполнения вполне определенной задачи, то есть вместо раструба на выходе торчал штуцер с пятимиллиметровым отверстием. Потому как я не собирался тушить бывший наган: его требовалось охладить примерно до минус семидесяти градусов.

Огнетушитель зашипел, на оружии появилась изморозь. Через пару минут я закрыл кран, сунул в ствол восьмимиллиметровый штырь из ванадиевой стали и несколько раз ударил по нему молотком, с каждым ударом все сильнее.

В стволе бывшего нагана торчала приваренная с правой стороны заглушка-рассекатель, и я хотел для начала попробовать ее просто выбить. Не получится — у меня есть и хорошее восьмимиллиметровое сверло подходящей длины, но высверливанием можно попортить ствол.

Заглушка вылетела после четвертого удара. Посмотрев на место, где она была якобы прихвачена сваркой, я в восхищении хмыкнул. Это же надо было так экономить ток и время, чтобы она держалась на какой-то еле заметной сопельке! Или неведомые специалисты с Ижмеха специально нашли такие инженерные решения и так подобрали технологию их воплощения, чтобы возвращение бывшего нагана в близкое к первоначальному состояние не представляло особой сложности? В таком случае, как говорится, респект им и уважуха. Потому как в продаже есть и другой изуродованный наган, он называется «Блеф», но его восстановить до боевого куда труднее.

Чуть пройдя цилиндрической алмазной шарошкой по месту бывшей сварки, я прогнал ствол разверткой на «восемь и две». Посмотрел на свет — нормально, для начала сойдет. Значит, можно приступать к зарядке барабана.

Как почти у всех, дома у меня имелась немалого объема коробка с медикаментами, и вскоре оттуда был извлечен пузырек с этикеткой «Виталин-Б». Хрен его знает, панацеей от каких болезней оно когда-то являлось и что означала буква «Б», но сейчас там находился порох, заранее наковырянный из строительных патронов.

Я вставил в каморы тонкостенные цилиндрики из хорошей стали, так что теперь их калибр составлял «восемь и три». Зарядил семь капсюлей, меркой засыпал в каморы порох и вогнал в цилиндры самодельные пули по образцу Бреннеке. Вполне возможно, что они все-таки начнут кувыркаться, но ведь не сразу же! Метров десять они точно пролетят прямо, а может, и все двадцать. Дальше — барабан в рамку, ось на место, шомпол в нижнее положение и пропихнуть внутрь, рычаг-фиксатор вверх. Все, у меня в руках полноценный срок.

Суем его в подмышечную кобуру. Топорик — на ремень справа, лопатку — слева, рюкзак с набором выживальщика — за спину. Кажется, готов? Вот ведь дебил, ругнул я себя, опять чуть не забыл открыть окно. Вот теперь, кажется, действительно все. И, значит, включаем питание прибора. Пока он будет выходить на режим, у меня есть полминуты, чтобы в последний раз усомниться: а так ли оно мне надо столь упорно и изобретательно идти навстречу приключениям на свою пятую точку?

Но на данную тему я думал уже не раз, так что вопрос был чисто риторическим.

Глава 1

Эта история началась пять лет назад, когда я хоть и довольно поздно, в тридцать лет, но все-таки женился. Перед каковым событием познакомился с родственниками своей будущей жены, в том числе и с ее дедом. Он оказался видным археологом — естественно, в прошлом: сейчас дед давно пребывал на пенсии. И воодушевился, узнав, что я инженер-электронщик, причем не по компьютерному железу, а по силовым устройствам. Еще до свадьбы он пригласил меня в гости, где показал свою домашнюю радиомастерскую и поделился трудностями, возникшими у него в процессе изучения каких-то допотопных камней. Меня несколько удивило, что он изучал их на дому, причем не методом внимательного рассматривания под микроскопом, капания какими-нибудь кислотами или как там еще принято в их среде, а прикладывая к ним электрические импульсы немалой мощности и довольно заковыристой формы. Однако я согласился помочь чем смогу.

По просмотре схем его творений деду было сказано, что они явно представляют собой немалую палеонтологическую ценность, ибо где сейчас можно откопать, например, транзистор КТ805? Да еще в круглом корпусе. Но вот хорошо работать эта древность не будет. Опять же импульсы потребной формы на его пятьдесят пятом осциллографе при всем желании не увидишь.

Старикан пожелал узнать, какой из современных я ему посоветую, причем не впал в панику, узнав цену «Тектроникса» трехтысячной серии. Более того, он предложил мне подзаработать на его хобби, придумав и изготовив несколько схем.

Собственно говоря, чем-то подобным я и так регулярно занимался. Мне не так уж и мало платили на работе тогда — около тридцати пяти тысяч — и не мешали в свободное время брать заказы со стороны, на чем я имел еще примерно столько же. А теперь в ряды моих клиентов влился и дед жены, с которого я, несмотря на его протесты, брал по-родственному, то есть раза в два меньше, чем со всех прочих. Если бы я тогда представлял, во что все это выльется, то сделал бы все бесплатно да раз в пять быстрее, чем оно получилось без спешки! Но, как говорится, знал бы прикуп…

В общем, получилась еще одна побочная работа, оказавшаяся кстати, потому как после женитьбы расходы мои заметно возросли.

Но, слава богу, семейное счастье оказалось непродолжительным, я даже не успел толком залезть в долги. Жена, похоже, убедилась, что при сравнительно высоких заработках ни малейшего желания делать карьеру у меня нет. То есть ей никогда не стать супругой бизнесмена, директора или депутата, не жить на собственной вилле и не блистать на светских приемах. И три года назад мы мирно расстались, не поругавшись и не предъявив друг другу имущественных претензий. Даже машина осталась мне — жена вообще не считала мою «девятку» автомобилем. Оставшись один, я навалился на работу и халтуру, так что уже через полгода после развода был ничего никому не должен, однако как-то втянулся работать по четырнадцать часов в сутки и продолжал зашибать деньгу. А что еще делать — смотреть телевизор или пить водку? Так сразу и не скажешь, что вреднее, но, наверное, все-таки телевизор. В результате чего вскоре я с удивлением увидел, что деньги прибывают быстрее, чем у меня получается их тратить.

На некоторое время равновесие было восстановлено покупкой дачного участка. Давно, еще на заре перестройки, институту выделили кусок земли под это дело, а он распределил по восемь соток между своими сотрудниками. Старожилы рассказывали, какие интриги плелись вокруг этих несчастных клочков почвы в лесу, но помаленьку все устаканилось. А потом перестройка кончилась, и началось сами знаете что. В общем, к нынешним временам из восьмидесяти участков хоть как-то освоены были десятка два. Ни воды, ни газа, ни электричества в поселке не было, причем его обитатели и не очень стремились их провести. Генераторы были почти у всех, имелся один общий колодец и несколько индивидуальных, зато так дачный поселок представлял собой тихое место в лесу, а проведи туда коммуникации — и начнется ажиотаж.

Так вот, один наш сотрудник в связи с нуждой в деньгах по случаю свадьбы дочери как-то вдруг спохватился, что у него есть земельная собственность, и предложил ее купить, если кого это интересует. И вскоре всего за пятьдесят тысяч вместе с оформлением я стал хоть и не очень крупным, но все же землевладельцем. Потом заказал на свою будущую фазенду доставку сортира и большой бытовки-распашонки о двух комнатах. Все это обошлось мне в восемьдесят пять тысяч. Еще штук в пятьдесят влетел инструмент, среди которого был сварочный генератор, то есть он давал не только двести двадцать вольт, но и с отдельного выхода обеспечивал сварочный ток до ста девяноста ампер. Далее я собирался своими руками построить дом, выкорчевать березки с осинами, коими за двадцать пять лет зарос мой участок, развести на грядках всякие овощи и в летнее время вести там здоровую жизнь на лоне природы.

Меня хватило на одно неполное лето. За это время я изничтожил три деревца, разбил на их месте небольшую грядку и засадил ее хреном, ибо мне сказали, что он может расти в тени. И убедился, что дом мне абсолютно ни к чему, двухкомнатной бытовки более чем достаточно, а к ковырянию в земле у меня почему-то образовалась стойкая неприязнь. В результате чего следующим летом я появился на даче всего три раза, а в только что закончившееся обошелся вовсе одним. То есть деньги опять начали прибывать быстрее, чем уходить.

Однако полгода назад мне позвонил дед бывшей жены и попросил приехать. Выглядел он очень плохо, но все вопросы о своем здоровье отмел сразу, заявив, что хочет показать мне один любопытный эксперимент.

Дальше он провел меня к столу, где стояла закрытая пластмассовой крышкой литровая стеклянная банка. Рядом с ней на конструкции из тонких планок в одну линию лежали две небольших трубки — в такие дед засовывал свои камни, когда подводил к ним импульсы от генераторов — сначала своих, а потом моих, работающих куда лучше. От трубок шли провода к стоящим на краю моим блокам. Он вновь включил мои схемы, минуты за две вывел на режим, после чего напрягся и уставился на контейнеры с камнями. И вдруг в банке непонятно откуда возникла тонкая струйка, похожая на водяную, бьющая от одной стенки до другой, причем по той же воображаемой линии, на которой находились трубки-контейнеры. Продолжалось это секунды две, после чего крышка с громким хлопком слетела с банки, покувыркалась в воздухе и шлепнулась на пол. Старик вытер пот со лба и выключил аппаратуру.

— Вот так, — сказал он, — как вы, Коля, можете объяснить только что увиденное?

— А что там за жидкость?

— Морская вода.

— Тогда скорее всего телепортация. Потому что явно не синтез — из воздуха внутри банки столько воды не получится, да и давление в этом случае упало бы, а здесь оно повысилось.

— Вы так спокойно об этом говорите?

— Ну, Виктор Семенович, вы же знаете, я вообще довольно спокойный человек. Если бы вы мне это просто рассказали, можно было бы удивиться, с чего это вам взбрело в голову делиться такими фантазиями, но я видел струйку своими глазами. И сейчас вижу несколько кубиков воды на дне банки.

— Нет, Коля, это не телепортация, — вздохнул дед, — а всего лишь маленькая дырочка в один из параллельных миров, коих существует если и не бесконечно много, то уж, во всяком случае, не один и не два. Садитесь поудобнее, я расскажу вам все, но предупреждаю: подтвердить большинство своих тезисов мне нечем.

А дальше я услышал следующее. Есть теория множественности миров во вселенной. По одной из гипотез, приверженцем которой являлся Виктор Семенович, время в них течет по-разному, независимо и с переменной скоростью по отношению друг к другу. Именно поэтому взаимопроникновение миров является крайне редким событием, ибо для него необходимо почти точное равенство временных скоростей. Однако такое все-таки бывает, а расширить границы допустимой неравномерности помогает прибор, который по заказу деда сделал я. Подающий те самые импульсы на два камня. Что это такое и где он их взял, дед говорить отказался. Скорее всего откопал где-нибудь.

— У меня три кристалла, — закончил свою речь старый археолог. — Любые два из них под действием импульсов с ваших блоков могут обеспечить совмещение двух миров с близкими скоростями течения времени по какому-то участку плоскости. Его максимально возможная площадь тем больше, чем меньше временная разница. Кроме того, в случае, если оба они находятся в одном мире, ее надо поделить еще примерно на двести пятьдесят. Максимальная площадь совмещения, которой мне удалось достичь, чуть больше половины квадратного миллиметра.

Я начал думать, что можно пропихнуть через такую дырку. Почти ничего, разве что…

— Виктор Семенович, а в том мире нет областей с расплавленным золотом, например?

— Если они есть на нашей Земле, то могут быть и там. Хотите залезть в тигель какого-нибудь ювелира? Столь точная наводка при имеющейся аппаратуре невозможна, но тут многое зависит от вас, причем не только как электронщика. Как у вас со способностью сосредоточиться на чем-нибудь одном?

— Пес его знает, — честно ответил я.

— Дело в том, что некоторые люди обладают способностью создавать зоны перехода, и их не так уж мало. Кристаллы — всего лишь усилители. Но для этого нужно не только совпадение скоростей течения времени, но и ясное представление оператора о том, что находится по ту сторону перехода. Я вышел из положения просто — представил себе бескрайнее море, оно должно быть одинаковым на всех планетах, похожих на Землю. Теперь попробуйте вы — вдруг и у вас есть способности?

Поначалу мне показалось, что их нет — ну совсем. Я честно представлял себе море — то спокойное, то бушующее, потом с яхтой и почти голыми блондинками на ней, но в банке, вновь накрытой крышкой, ничто не менялось. Скоро мне надоело туда пялиться, и я стал смотреть на осциллограф. Когда открывался проход, импульсы чуть изменили форму и сдвинулись по фазе, это я помнил точно. Как же там было?

И вдруг картинка по первому каналу поползла, по второму сжалась, сбоку раздался свист, затем плюх, шлеп и дзынь.

Я повернулся к банке. На столе ее уже не было. Она пребывала на полу, но теперь в виде осколков. Там же расплывалась лужа, как будто разлилось по крайней мере полведра воды. В луже билась полосатая рыбка длиной сантиметра три-четыре. Мелькнула мысль «затопим соседей!», но сразу пропала, потому как дед жены жил на первом этаже.

— Великолепно! — пришел в себя Виктор Семенович. — Я как чувствовал, что у вас огромный потенциал! По крайней мере, по сравнению с моим. Площадь совмещения была чуть ли не три квадратных сантиметра, я даже разглядел землю чуть впереди! А потом зону накрыло волной. В общем, теперь с этой аппаратурой придется работать вам. — Голос деда окреп и приобрел какую-то торжественность: — Берите! Мое время уже вышло, да и не готов я брать на себя такую ответственность.

«Интересно, какую?» — подумал я, но спросил другое:

— А чего это вы вдруг решили, что ваше время вышло?

— Молодой человек, когда вы к семидесяти девяти годам будете иметь за спиной два инфаркта, и при этом у вас обнаружат язву желудка, вам тоже нетрудно будет сделать подобный вывод. Тем более что, похоже, врачи просто не хотели меня волновать, а на самом деле имеет место не язва, а рак. Так что теперь аппаратура ваша, не отпирайтесь. Вы, может быть, и не лучший из людей, которых я знаю, но у вас есть одно достоинство, перевешивающее все недостатки. Ни при каких условиях вам не придет в голову делиться моим открытием с властями. Я прав?

Разумеется, дед был прав. Делиться чем-нибудь с этими? Да тут надо совсем рехнуться! Они и так без всякого дележа подгребли под себя всю страну.

Я покинул Виктора Семеновича поздним вечером, увозя в багажнике своей «девятки» коробку с аппаратурой и кристаллами, в папке — схемы, описания и инструкции, а в кармане — четыреста тридцать тысяч рублей. Дед всучил мне все, что у него было, объяснив, что на том свете деньги ему точно не понадобятся. А вам, Коля, будут явно не лишними, уточнил свою позицию старый археолог. Он даже хотел завещать мне квартиру, но я напомнил, что у него есть родственники, которые окажутся весьма разочарованы подобной новостью. Начнется свара, и резко возрастет риск вмешательства властей. Оно вам надо? Мне — точно нет, подвел я итог.

Виктор Семенович умер через месяц. Ну, а я после полугода возни с его кристаллами и своими генераторами вплотную подошел к возможности посетить соседний с нашим мир.

Согласно вступлению, оформленному Виктором Семеновичем как отдельный документ, соотношение между скоростями течения времени в близких мирах имело интересный характер. Например, в начале моих экспериментов оно составляло триста тридцать с небольшим. То есть я несколько раз забрасывал в тот мир таймеры на поплавках, снабженные мини-передатчиками, и при каждом последующем открытии можно было узнать, сколько времени там прошло с момента предыдущего. Так вот, первые измерения показывали, что в триста тридцать четыре раза меньше. Последний же замер продемонстрировал всего триста пятнадцать.

Виктор Семенович утверждал, что это соотношение знакопеременно. То есть время течет быстрее в том мире, где больше его кристаллов. Сейчас все три находятся здесь. Если я пропихну туда один, ничего не изменится. А вот если два, то время замедлится здесь! А в том, наоборот, побежит в те самые сколько-то раз быстрее. Причем все это происходило при закрытом переходе, ибо при открытом скорости выравнивались.

Путем тренировок, улучшения аппаратуры, ну и вследствие только что описанного уменьшения соотношения мне удалось довести диаметр зоны перехода до пяти сантиметров. Ох, и свистело же оттуда! Давление в том мире было существенно выше, чем в моей квартире, примерно семьсот шестьдесят пять миллиметров ртутного столба против семисот сорока трех.

Быстро выяснилось, что зону совмещения можно перемещать. Для этого требовалось одновременно представлять себе три вещи — изменение формы импульсов по первому каналу, их сдвиг по второму и то место, где хочешь открыть переход. Причем, что интересно, попытки менять электрические параметры аппаратно ни к чему не привели, то есть проход в этом случае не открывался вовсе. А вот если подобное выходило в результате умственного напряжения, получалась новая привязка в том мире.

Поначалу я за полтора десятка итераций поднялся метров на семьдесят вверх. Во-первых, так разница давлений стала несколько меньше, а во-вторых, появилась возможность рассмотреть, как выглядит место, куда открываются проходы.

Впереди был вполне приличный пляж, за ним — откос высотой метров пять, заросший кустами с большими листьями. Сбоку виднелась совсем небольшая пальмовая роща. Развернув зону перехода назад, я пронаблюдал барьер из рифов метрах в ста — ста пятидесяти от берега. Солнце висело совсем низко над морем, но, закат это или восход, я точно сказать не мог. Вроде похоже на закат — больно уж небо красное, но, с другой стороны, откуда я знаю, как все это выглядит в тропиках, да еще и в другом мире?

Просунутая в дырку антенна чувствительного селективного вольтметра не уловила ничего, то есть эфир в том мире был девственно чист.

Виктор Семенович предполагал, что за переходом — та же Земля, только в прошлом. Что ж, в таком случае отсутствие всяких признаков радиопередач понятно. Но вот насколько это далекое прошлое, пока неясно.

За следующую неделю я открывал межмировую дырку раз двадцать. Выяснил, что на берегу океана сейчас вечер, ибо солнце немного опустилось. Кроме того, в Москве начало потихоньку подниматься давление, так что под конец разница стала совсем небольшой. Ну, и удалось вывести зону перехода на берег. Вчера я пропихнул туда метровый дюралевый шест с одним из кристаллов, электроникой и литиевыми аккумуляторами в качестве источников питания. Аппаратура включалась каждую минуту на тридцать секунд, и питания должно было хватить на десяток таких циклов. Здесь же от одного до другого проходило чуть больше пяти часов.