Армен Гаспарян
Новая холодная война. Кто победит в этот раз?
Предисловие
Холодная война обошлась миру дешевле Второй мировой. Обычно ведь историки и политики меряют все человеческими жизнями. Все к этому привыкли. Назвал число погибших — и сразу все о военном конфликте понятно. Но в нашем случае этот стандарт не сработает. Противостояние СССР и США избежало масштабных кровопролитных боев и бомбардировок городов. Конфронтация носила ярко выраженный психологический характер. Но давайте при этом не станем сбрасывать со счетов невероятное напряжение сил двух крупнейших мировых держав и гигантские материальные потери.
Казалось бы, еще в 1941 году ничего подобного развития событий не предвещало. Президент США Франклин Рузвельт сразу после нападения Германии на СССР писал: «Это означает освобождение Европы от нацистского доминирования. В то же время я не думаю, что нам следует беспокоиться о какой-либо возможности русского доминирования». Американский лидер был убежден, что страны антигитлеровской коалиции смогут совместно действовать и после сокрушения гитлеровского режима. И одной из своих основных задач Рузвельт видел установление доверительных отношений между Кремлем и Белым домом.
Но стоило только красному знамени взвиться на Рейхстагом, как все моментально изменилось. США почувствовали рост симпатий в мире к СССР, и началась глобальная борьба по всем направлениям. Прежде всего — в идеологии. Напрасно многие считают, что главным фактором холодной войны стало ядерное оружие. Оно было важным, но вовсе не доминирующим. На первый план вышла борьба за умы и настроение людей во всем мире. Нужно было убедительно доказать превосходство именно своего политического строя. Даже спорт стал ареной идеологического противостояния. Вспомним слова американского президента Кеннеди: «Международный престиж страны измеряется двумя вещами: ядерными ракетами и золотыми олимпийскими медалями». Это вовсе не фигура речи. Просто надо понимать, что и успехи спортсменов рассматривались через призму успешности собственной политики.
Сегодня в США убеждены, что они победили в холодной войне, так же как в России многие осознают, что проиграли. Я категорически не согласен с этой оценкой. Вашингтон не праздновал викторию, а Москва не впала в горе побежденных. Позвольте, скажет кто-то автору, но ведь распад СССР послужил окончанием идеологического противостояния. Значит, США выиграли. О чем тут спорить? Механика сказала бы: «Да!» Стратегия говорит: «Нет!»
Вашингтон ставил перед собой задачу уничтожения того, что они называли «Враг номер 1» и «Империя зла». Этого они не достигли. После страшных 90-х годов Москва нашла в себе силы вернуться на мировую арену и снова стать влиятельнейшей страной. Но при этом НАТО придвинуло свои базы к самым границам России, американские политики все чаще обращаются к риторике времен холодной войны, демонизируя Россию в глазах всего мира.
Конечно, хотелось бы верить в лучшее, что Белый Дом сделает ставку на взаимовыгодное сотрудничество, будет стараться адекватно воспринимать интересы других стран и решать возникшие противоречия за столом переговоров. По пока мы должны с грустью констатировать, что холодная война не закончилась в 1991 году. На наших глазах начался ее новый виток. Об этих событиях, во многих из которых автору довелось поучаствовать лично, и пойдет речь в данной книге.
Глава 1. Крах советской империи глазами последнего комсомольца
О том, как происходило поражение в холодной войне в 1989–1991 годах и о чем сегодня не любят вспоминать
1.1. Законсервированная идеология
За последние пятнадцать-двадцать лет в российском обществе — во многом благодаря позиции стран Запада — укоренилась весьма и весьма странная точка зрения на причины распада Советского Союза. Суть сводится к тому, что СССР рухнул якобы из-за своей экономической несостоятельности, недееспособности. Нам рассказывают о великом множестве самых разных факторов, которые возникали будто бы начиная чуть ли не с 1946 года. Для чего все это делается? Да для того чтобы «задвинуть», отвести в сторону ключевой вопрос: отчего на самом деле исчезла эта великая страна?
Как известно, американские военные деятели совершенно искренне называют себя победителями в холодной войне, некоторые даже ждут вручения им медали Конгресса США за сокрушение «Красной империи зла» и спасение «свободного мира» от коммунизма. В основе — та же самая «телега»: мол, экономика Советского Союза была ущербной и не выдержала первого же соприкосновения с западной экономической моделью, что и привело к полному крушению СССР со всей его семидесятичетырехлетней историей.
На самом деле и это все — лишь для того, чтобы задвинуть подальше с глаз самый важный момент новейшей истории — распад Советского Союза и, как следствие, то, что сегодня в Америке называют «победой в холодной войне», явилось результатом фатальной ошибки, приведшей к кризису идеологии. И началось все вовсе не с приходом к власти Михаила Горбачева, объявившего перестройку и наступление эры «нового мышления». Началось это, как ни странно, с позиции самого основателя Советского государства — Владимира Ильича Ленина.
Дело в том, что сама государственная модель, которую установили в Стране Советов большевики после Гражданской войны, не подразумевала целого ряда важнейших институтов, необходимых для полноценной жизни любого нормального общества. Политология и социология как науки толком не существовали; философия находилась в абсолютнейшем загоне — философов, пытавшихся широко мыслить, в лучшем случае увольняли с работы, в худшем же отправляли в места не столь отдаленные.
Плюс к этому внутри советского общества в принципе отсутствовала полемика по самым насущным вопросам. Да, на определенном этапе — до конца 1920-х годов — она еще как-то велась внутри партии. При этом, как мы сейчас понимаем, велась чрезвычайно узкой группой людей и по крайне узко обозначенным вопросам, вовсе не являющимся главенствующими с точки зрения государственного построения.
В дальнейшем, уже в 1930-х годах, Сталин взял за основу тот же вектор движения и убрал из партийной жизни всякое представление о полемике как таковой. Партия всегда единогласно голосовала за предложения своего вождя. Плюс к этому после смерти Ленина его единственным правильным учеником был назван сам товарищ Сталин, который оказался — как ни парадоксально для многих это прозвучит — последним серьезным государственным и партийным теоретиком. Его работа «Основы ленинизма» — действительно фундаментальное философское и политологическое произведение, но оно представляет собой скорее исключение из общего правила.
Почему? В первую очередь потому, что ни один из видных деятелей партии большевиков не оставил к 1930-м годам никакого серьезного философского, политологического или социологического наследия. Те, кто не согласен с этим утверждением, говорят: как же так, ведь издавались труды Ворошилова, Мехлиса, Ярославского и многих им подобных. Но обычно люди, которые так рассуждают, в глаза не видели ни одной из этих книг, на деле представляющих собой винегрет из лозунгов и призывов, не имеющий ничего общего с какой бы то ни было идеологией. Пафос этих работ исключительно в том, что надо лучше работать на пути построения коммунизма.
Победа в Великой Отечественной войне показала, что курс партией выбран правильный, поэтому никто и никогда не пытался его изменить даже в малом. А что происходит далее? Сталин умирает, и вместе с ним умирает так называемая партийная идеология. Почему? Да потому, что незадолго до смерти Сталина одну из ключевых ролей в государстве занял Михаил Андреевич Суслов. Для многих современных читателей, особенно молодых, это имя совсем ни о чем не говорит. Хотя их родители, бывшие студентами высших учебных заведений в 1970–1980-х годах, вздрогнут от ужаса, услышав слова «истмат» и «диамат» — сдавать экзамены по этим предметам было сущим мучением.
Оглядываясь назад, мы можем определить, в чем была главная ошибка Суслова. Он намертво законсервировал государственную идеологию в том виде, в каком она существовала при Сталине, и в течение всей своей жизни ревностно следил, чтобы это состояние не менялось, — а Суслов прожил, как известно, до января 1982 года, дата его кончины теперь выглядит символической, она словно предварила собой завершение «брежневской» эпохи. Любые попытки хоть как-то анализировать политику или социологию — да, в конце концов, развивать философию в рамках марксистско-ленинского дискурса — были обречены на провал: Михаил Андреевич с невероятной тщательностью вырезал все, что казалось ему неправильным, из всех готовящихся к выходу книг. Результатом стало то, что на протяжении более чем сорока лет государство с точки зрения развития политической модели не продвинулось никуда. Здесь и кроются корни тех самых «роковых ошибок», в которых у нас принято обвинять сначала Хрущева, а потом Брежнева. Я имею в виду знаменитые заявления о том, что «мы уже построили социализм и теперь надо строить коммунизм», а то и вовсе — «коммунизм будет полностью построен к 1980 году», «следующее поколение советских людей будет жить при коммунизме» и тому подобное. Не единожды провозгласив эти лозунги с самой высокой трибуны, государство не сделало ровным счетом ничего, чтобы хоть как-то подкрепить высказанную идею с философской, политической или идеологической точки зрения.
