Наконец, когда она уже совсем собралась позвонить в колокольчик и вызвать служанку, чтобы узнать, когда подадут ужин, на лестничной площадке появилась Энн. Причем не одна, а в обществе леди Хигли.

—  О, вы, я смотрю, уже успели переодеться! — воскликнула леди Хигли, заметив Лидию в открытую дверь. — Не стоило так торопиться. Последние гости только что ушли. Как только ужин будет готов, нас пригласят в столовую.

—  Да ведь мне еще надо принять ванну! — вспомнила Энн. — После долгой дороги я грязная, как черт. Не ждите меня. Постараюсь помыться как можно быстрее.

—  Хорошо, — согласилась леди Хигли и, повернувшись к Лидии, добавила: — Если хотите увидеть мистера Карлтона, то найдете его в гостиной.

В ее голосе явственно прозвучал вызов. Однако Лидия, вежливо поблагодарив, начала медленно спускаться вниз по лестнице.

Открыв дверь гостиной, она услышала, как Джеральд Карлтон распекает кого-то из слуг. Тот уронил несколько бокалов и теперь подметал осколки на полу.

Он раздраженно кричал на слугу, что совершенно не соответствовало масштабам случившегося, и Лидия на мгновение замешкалась, не зная, стоит ли переступать порог. Она готова была уже вернуться к себе в комнату, но тут Джеральд обернулся и заметил ее.

—  Входите, прошу вас! — пригласил он. — Этот олух перебил мне половину новых бокалов. Господи, как же я ненавижу туземных слуг!

Его лицо здорово раскраснелось, и Лидия поняла, что хозяин дома перебрал с коктейлями.

—  Да, обидно, — подтвердила она. — Хотя не слишком разумно использовать новые бокалы на вечеринке с коктейлями. Вы как считаете?

—  Вы совершенно правы, — неожиданно согласился Джеральд. — В любом случае новых бокалов редко хватает больше чем на один месяц.

Он подошел к открытому окну.

—  Давайте выйдем в сад, — вдруг предложил он. — Я страшно расстроен, и свежий воздух мне не повредит.

Лидия последовала за ним. Снаружи уже стемнело. На фоне усыпанного звездами неба четко выделялись силуэты пальм. Какое-то время они молча шли по траве.

Воздух был прохладным и благоухал ароматом цветов. Впереди мерцали огни вечернего города. Первым молчание нарушил Джеральд Карлтон.

—  Вы видели мою жену? — спросил он.

—  Я довольно долго пробыла с ней, — ответила Лидия. — Признаться, я только что вышла от нее. Сиделка попросила меня удалиться, чтобы приготовить вашу жену к ужину.

—  Денди — прелесть, — заметил Джеральд.

Снова возникла пауза, нарушил ее голос Нины Хигли, которая позвала их с веранды к ужину. В дом они вернулись вместе. Однако у Лидии почему-то возникло ощущение, будто в ее обществе Джеральд неожиданно застеснялся и был излишне сдержан.

Он не стал расспрашивать ее об Англии. И хотя поначалу ей казалось, что было бы верхом бестактности заводить разговор о том, что случилось много лет назад, пока она не убедится, что ее собеседник хочет говорить об этом, она почувствовала, что ему стоит немалых усилий хранить молчание.

Нина Хигли не стала переодеваться к ужину — лишь припудрила лицо и подкрасила губы. Когда же несколько минут спустя из своей комнаты в столовую в новом платье спустилась Энн, она не удержалась и подпустила шпильку:

—  В обществе этих райских пташек я чувствую себя настоящей простушкой. Нам придется следить за манерами, тебе и мне, Джеральд, поскольку в доме появились столь изысканные дамы.

Впрочем, Джеральд пропустил ее язвительное замечание мимо ушей.

На протяжении всего ужина он разговаривал с Энн — описывал, какие приятные открытия ждут ее в Каире, и даже предложил несколько развлечений на завтра.

—  Хотите, я подскажу вам, кого следует как-нибудь сюда пригласить? — предложила Энн. — Это очень милый человек, который любезно опекал нас во время морского путешествия. Правда, мы познакомились с ним еще раньше, в Париже. Его зовут Гарольд Тейлор. Он сейчас в Каире.

Нина Хигли наигранно вскрикнула.

—  Боже, только не жестокосердный Гарри! — заявила она. — Он мой дальний родственник, какой-то кузен и самый большой зануда на свете! Он за всю свою жизнь головы не повернул в сторону женщин, так что не говорите мне, будто он волочился за вами. Я этого не вынесу!

—  Я у него особым успехом не пользовалась, — ехидно призналась Энн. — Своим вниманием он удостаивал в первую очередь Лидию. На пароходе не отходил от нее ни на минуту, накрывал пледом на палубе, чтобы она не замерзла, и вообще был при ней кем-то вроде мальчика на побегушках!

—  Не говори ерунды! — вспыхнула Лидия.

Впрочем, от нее не ускользнуло, что Нина Хигли одарила ее неприязненным взглядом. Компаньонке не подобает быть привлекательной.

—  Я встречался с ним пару раз, — подал реплику Джеральд. — Конечно, мистер Тейлор должен непременно отобедать у нас, особенно если он был столь любезен с миссис Брайант.

—  Ничего подобного, — холодно возразила Лидия. — Энн просто подшучивает надо мной, майор Тейлор наверняка пришел бы в ужас, узнай он, что мы так бесцеремонно его обсуждаем.

—  Да я просто не вынесу его присутствия, — заявила Нина. — Он, кстати, родственник моего бывшего мужа, а вовсе не мой. И мы с ним, если уж говорить начистоту, терпеть друг друга не можем, так что имейте это в виду. Если он сюда заявится, в одной комнате с ним вы меня ни за что не увидите, это я обещаю.

Лидии показалось, что эта тирада отчасти проясняет намеки Гарольда Тейлора насчет того, что ей вряд ли будет приятно в доме Карлтонов. Вероятно, ему известно, что леди Хигли с дочерью обитают под одной крышей с отчимом Энн.

Раздосадованная, что Энн своими неосторожными словами могла создать у присутствующих превратное впечатление о ее отношениях с майором Тейлором, она, чтобы сменить тему, перевела разговор на Тессу.

—  Она уже легла спать? — поинтересовалась она.

—  Полагаю, да, — ответила леди Хигли. — Во всяком случае, ей не разрешается ужинать со взрослыми. Одному Господу известно, сколько мне пришлось намучиться с этим несносным существом! Как я была бы благодарна судьбе, если бы мне удалось найти для нее надежную, добрую гувернантку.

—  Если не ошибаюсь, за последние два месяца вы сменили уже шесть гувернанток? — осведомился Джеральд с улыбкой.

—  Они были невыносимы, — ответила Нина. — Перечили мне по каждому поводу и сделали ребенка еще более капризным.

—  Кто же сейчас присматривает за ней? — полюбопытствовала Лидия.

—  Все, у кого находится свободная минутка, — последовал ответ. — Даже Джеральд и тот пытался.

—  Мне кажется, что она не слишком благоволит ко мне, — печально заметил Джеральд.

Нина издала неприятный металлический смешок.

—  Бедняжка! Неужели во всем мире есть хоть одна женщина, способная устоять перед твоим обаянием?

—  Очевидно, да, — ответил Джеральд.

Энн, перехватив взгляд Лидии, состроила гримаску.

Позже, когда они уже готовились ко сну, Энн вошла в комнату компаньонки.

—  Ну, разве она не отвратительна? — спросила она, усаживаясь на кровать.

—  Кто? — уточнила Лидия, прекрасно зная, кого Энн имеет в виду.

—  Нина Хигли, конечно, — ответила та. — Настоящая язва. Таких я еще не встречала. Зато Джеральд мне понравился… Одного не могу понять: что он в ней нашел, чем она ему приглянулась?

—  Ты уверена? Может, он приютил ее только из милосердия, — предположила Лидия. — Мне, например, очень жаль ее ребенка.

—  О, это испорченное маленькое чудовище! — воскликнула Энн. — А что касается милосердия Джеральда, то на вечеринке кое-кто из гостей любезно сообщил мне, что Нина — его «последняя пассия».

—  Энн, это ужасно! — возмутилась Лидия. — И как только у тебя язык поворачивается повторять такие гадости?

—  Они не знали, кто я такая, и потому не слишком-то стеснялись, — пояснила Энн. — Знаешь, там никто никого друг другу не представлял. Народу было полно, я просто смешалась с толпой, и когда услышала эту фразу, то как бы в шутку спросила, кто же были предшественницы.

Эти слова заставили Лидию покраснеть.

—  Но ведь потом эти люди узнают, кто ты на самом деле. Ты поставишь их в неловкое положение, — сказала она. — Они придут в ужас, вспомнив, как откровенничали с тобой.

—  Подумаешь, — легкомысленно отмахнулась девушка. — Они говорили об этом со столькими людьми, что вряд ли запомнили, что в числе прочих была и я.

—  Как бы то ни было, — серьезно проговорила Лидия, вспомнив об обязанностях компаньонки, — полагаю, тебе не следует верить сплетням про своего отчима, пока не узнаешь его получше.

—  Моя дорогая, — возразила Энн, — тебя удивляет, что он за кем-то ухаживает? А по-моему, он достоин восхищения уже за то, что не бросил мою мать! А ведь он вполне мог это сделать. Причем давно.

—  Энн! — воскликнула Лидия. — Ты говоришь ужасные вещи.

—  А почему бы и нет? — удивилась Энн. — Если я так думаю, значит, так оно и есть. Надо быть честной с самой собой. Мама гораздо старше его. Стоит только на нее посмотреть, и сразу поймешь — я говорю истинную правду.

Лидия промолчала. Энн встала с постели, шагнула к открытому окну и выглянула на улицу. В следующее мгновение уже совершенно другим тоном добавила:

—  Я рада, что сегодняшний день наконец закончился.

—  Почему? — не удержалась Лидия.

—  Я так волновалась, — призналась Энн. — Наверное, боялась увидеть мать. Боже, как я ненавидела ее все эти годы!

—  Ненавидела? — переспросила Лидия.

—  Но ведь она бросила меня, — пояснила Энн. — Я понимаю, семилетний ребенок вряд ли способен во всем разобраться, но я ведь знала, что произошло. Про ее бегство шепталась прислуга. Они говорили о ней такое, что навсегда останется в памяти. Я не смогу забыть этого, даже если постараюсь. А когда я подросла и узнала, что мне запрещено с ней видеться, я ее возненавидела.

—  По-видимому, это была ревность, желание значить для нее больше, чем тот человек, с которым она сбежала.

—  Я по-своему любила отца. Как мне кажется, он тоже любил меня, но никогда открыто не проявлял своих чувств. Мне же была нужна его любовь, мне хотелось, чтобы кто-то переживал из-за меня, заботился обо мне! Наверное, в этом я похожа на собственную мать. И все эти годы в глубине души у меня жила обида на нее. Мать меня бросила, а ведь я ее единственный ребенок! А она, не задумываясь, оставила меня. Я, бывало, ночи не спала, все думала, как мне поквитаться с ней, как показать, что она мне не нужна. Мне хотелось причинить ей боль! Но когда я увидела ее сегодня, сразу же поняла всю бессмысленность моих планов. Все это были напрасные эмоции, которые я была готова выплеснуть на женщину, которая оказалась мне безразлична так же, как и я ей.

—  Не надо, Энн, это жестоко! — взмолилась Лидия. — Я не знала, что это столько значило для тебя, но, прошу, не надо усугублять и без того печального положения. Твоя мать так несчастна, на нее жалко смотреть, а ты могла бы существенно облегчить ей жизнь и даже доставить радость. Главное, попытаться это сделать.

—  У меня чутье на подобные вещи, — ответила Энн. — И я абсолютно точно знаю: мы с матерью ровным счетом ничего друг для друга не значим… сейчас.

Больше ничего не сказав, Энн легонько поцеловала Лидию в щеку и вышла из комнаты.

Оставшись одна, Лидия медленно разделась, раздумывая о событиях дня, об Энн, о ее матери, о странном доме, в котором оказалась. Затем вышла на маленькую веранду и остановилась, вглядываясь в темный сад.

Вокруг было тихо, но ее почему-то охватило странное волнение. Вот она, загадка восточной ночи. У Лидии возникло ощущение, будто она стоит на пороге нового знания, откровения, постижения некой вечной истины.

Спал обманчивый покров земных вещей, исчезли ничтожные заботы, неприятности, тревоги, трудности, непонимание со стороны тех, общение с кем, как ей казалось, придавало значимость ее собственной жизни. Она ощущала слияние со всей Вселенной, тесную связь с Источником всего сущего.

В какое-то идеальное мгновение она узрела промысел Творения, частью которого являлась, ощутила себя новым созданием, крещенным в купели красоты и магии бархатистой тьмы, с ее мерцающей россыпью звезд.

Лидия не могла сказать, сколько простояла на балконе. Одно она знала точно: в эти мгновения ей открылось все, что было лучшего и незапятнанного в ее душе. Обратно на землю ее вернул неприятный, металлический смех.

Лидия вздрогнула, плотнее запахнула халат и развернулась, чтобы вернуться в спальню.

Она глянула с балкона туда, где через веранду первого этажа пролегла полоска света, высветив две фигуры, спускавшиеся по ступенькам в сад. В следующий миг у нее на глазах Нина подняла руки и обняла Джеральда за шею.

Передернувшись от омерзения, будто стала свидетельницей чего-то грязного и постыдного, Лидия вернулась в спальню и решительным движением захлопнула ставни.

Глава 7

—  Интересно, почему Италия так похожа на сапожок? — спросила Тесса, внимательно разглядывая лежавшую перед ней географическую карту.

—  Не знаю, — ответила Лидия, — но она действительно похожа на сапог, а Сицилия — на мяч, по которому этот сапог собирается ударить.

—  Как было бы здорово, если бы и другие страны были такие же! — мечтательно произнесла Тесса. — Легко было бы запомнить. Если бы Англия была рукой, а Франция двумя танцующими ножками, я бы ни за что их не забыла и вы были бы мной очень довольны, правда?

—  Сегодня я как раз очень даже довольна тобой, — успокоила ее Лидия. — У тебя все отлично получается.

—  Правда? — задумчиво спросила девочка.

—  Правда, — подтвердила Лидия.

Тесса порывисто обняла ее теплой рукой за шею и поцеловала.

—  Вы мне нравитесь, — сказала Тесса. — Вы хорошая. Таких, как вы, я еще ни разу не встречала!

—  Очень рада, — искренне призналась Лидия. — И мне нравится тебя учить, особенно когда ты стараешься.

—  Я всегда стараюсь, — решительно заявила юная ученица.

—  Не всегда, — уточнила Лидия, — но чаще всего действительно стараешься.

Тесса улыбнулась и слезла со стола.

—  Мне нужно переодеться, — сказала она. — Потому что вот-вот придет дядя Гарольд.

—  Нельзя заставлять его ждать.

—  Не буду! — крикнула Тесса, бросаясь к выходу.

Девочка была стремительной и подвижной, точно шарик ртути. В следующую секунду Лидия услышала, как, промчавшись через весь холл, она несется в свою спальню вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, чтобы переодеться в костюм для верховой езды.

Прошло всего две недели, как Лидия прибыла в Каир, однако за это время она успела обрести в доме Карлтонов друга в лице юной Тессы.

Как нередко бывает, избалованные дети привязываются и проявляют теплые чувства к тому, кто меньше всего им потакает. Вот и Тесса избрала Лидию своей подругой и конфиденткой и с готовностью подчинялась всем ее требованиям.

Человеком же, которого она полюбила больше других после Лидии, оказался майор Тейлор. Он как-то раз пришел к Карлтонам повидаться с Лидией, и та призналась ему, что она очень жалеет дочь Нины Хигли, у которой нет ни наставницы, ни должного образования, не говоря уже о том, что ей не хватает даже ласки и внимания, и майор Тейлор взялся учить Тессу верховой езде.

А Лидия тем временем предложила леди Хигли, при условии, что Энн не будет возражать, каждое утро по полтора часа давать ей уроки.

—  Воля ваша, можете заниматься с ней чем хотите, — сказала на это Нина, — но не удивляйтесь, если она когда-нибудь швырнет вам в лицо учебником. Тогда не жалуйтесь.

—  Не буду, — пообещала Лидия.

Пожав плечами, Нина дала понять, что вопрос исчерпан. Уже в следующую минуту она выбросила это из головы и вернулась к поискам новых развлечений.

Узнав за две недели, проведенные у Карлтонов, Нину Хигли поближе, Лидия пришла к заключению, что природа вряд ли когда-либо выбирала на роль матери более неподходящее существо. Нередко Тесса на весь день оставалась предоставлена самой себе — до той минуты, когда леди Хигли вдруг приходило в голову исполнить материнский долг. Тогда она начинала таскать Тессу с вечеринки на вечеринку, где пичкала не подходящей для ребенка едой, и отправляла спать лишь далеко за полночь.

Единственная одежда, которую Нина покупала для дочери, были бальные платья, тогда как ее нижнее белье находилось в ужасающем состоянии. Сорочки и ночные рубашки, из которых Тесса давно выросла, зияли дырами и подолгу не знали стирки.

Лидии было невыносимо видеть, что ребенок растет как сорная трава, и вскоре она сделала открытие, что старается уделить Тессе каждую свободную минуту.

К счастью, свободного времени оказалось в избытке. По приезде в Каир Энн с головой окунулась в водоворот безудержных развлечений. Вскоре до Лидии дошла радостная новость, что кое-кто из важных особ каирского общества, обычно не удостаивавших внимания чету Карлтон, охотно предлагает гостеприимство дочери Маргарет.

Она также пришла к заключению, что лучше ей не задумываться о моральном облике мужчин и женщин, что были частыми гостями в доме Карлтонов.

Зато она очень быстро поняла, что общество этих людей крайне нежелательно для Энн. По сути, друзьями Джеральда были представители каирского полусвета.

Респектабельных, достойных мужчин и женщин сюда не приглашали, впрочем, они никогда и не приняли бы подобного приглашения.

Здесь бывали жокеи и тренеры, девушки сомнительного происхождения, супружеские пары, сочетавшиеся не первым и не вторым браком или стоявшие на пороге развода.

Сюда приходила молодежь, искавшая только наслаждений, похоже не имевшая в жизни никакой цели и переезжавшая из одного веселого города в другой, чтобы промотать деньги в бездумных развлечениях или потратить их на беспутных женщин.

Чем больше Лидия наблюдала за этой публикой, тем больше она удивлялась Джеральду Карлтону.

Похоже, он находил удовольствие в обществе прожигателей жизни, однако Лидия тут же вспоминала о его родовом доме и о том, что рассказывала о его родителях Эвелин, и ей никак не удавалось совместить этих двух столь непохожих друг на друга Джеральдов.

Вечеринки с коктейлями, званые обеды и ужины устраивались почти каждый день, и почти каждый вечер Лидия слышала, что он возвращался поздно, чаще всего уже под утро.

Ей было слышно, как медленно, неуверенной походкой, он поднимается по лестнице, и не было сомнений, что Джеральд изрядно пьян.

Пил он много, однако на его внешности это почти не отражалось. На следующий день он обычно был уже на ногах: отправлялся на верховые прогулки или уезжал на машине в клуб, чтобы поплавать в тамошнем бассейне. Он нравился Лидии, но она видела: Джеральд упорно держит между ними дистанцию.

Он был вежлив и неизменно любезен, однако держался с ней совершенно иначе, чем с остальными обитателями дома.

Если для всех она уже стала «Лидией», то Джеральд обращался к ней не иначе как «миссис Брайант». Кроме того, ей казалось, будто он нарочно избегает с ней встреч наедине.

Два-три часа в день Лидия проводила в обществе Маргарет Карлтон. Ей было искренне жаль эту женщину, хотя она мало чем могла облегчить ее жизнь.

Маргарет была не в состоянии подолгу говорить о чем-то, что не имело отношения к ней, и в конце концов любой разговор неизменно сводился к тому, что она изливала свои обиды на весь мир.

Интуиция не подвела Энн — девушка оказалась права. Лидия убедилась, что Маргарет не выносит встреч с дочерью. Ей было тяжело видеть подле себя жизнерадостную юную девушку. Не прошло и пары недель, как визиты Энн к матери прекратились совсем.

Хотя Лидия никаких вопросов не задавала, однако подозревала, что для Энн не секрет, как относится к ней Маргарет, и сочла за лучшее никогда не касаться этой темы.