Лукреция рассмеялась.

—  Пока мы продолжаем в это верить, мы остаемся непобедимыми!

—  Ну конечно! — согласился он.

Они еще немного поговорили. А потом молодой человек, словно был уже не в силах сдержаться, воскликнул:

—  Маркиз самый счастливый мужчина на свете!

—  Почему? — спросила Лукреция.

—  Потому что женился на самой красивой и очаровательной женщине во всей Британии!

—  Спасибо, — смущенно поблагодарила Лукреция.

—  Вы будете мне сниться, когда я уйду в море. Миледи, вы не сможете этому помешать!

—  Я вовсе и не хотела вам в этом препятствовать.

—  В вас есть все, что мужчина желал бы видеть в женщине: красота, обаяние, душа, ум. — От волнения офицер даже охрип.

Лукреция затаила дыхание. Как бы она хотела услышать такие слова от маркиза!

—  Пожалуй, нам стоит вернуться, — мягко заметила она и, помедлив, добавила: — Благодарю за то, что вы так хорошо обо мне говорили. Я этого не забуду.

Моряк взял ее руку и поднес к губам. Возвращаясь по аллее, она посмотрела на замок и в одном из освещенных окон увидела силуэты маркиза и майора Уиллоби. Волнение охватило Лукрецию — маркиз был так красив и мужествен! Мужчины смеялись. Лукреция вдруг почувствовала укол уязвленного самолюбия. В этот вечер, который мог бы быть столь важным в ее жизни, маркиз был поглощен разговором с другом. Возможно, вместе они планировали какое-нибудь безрассудное приключение, в котором ей места не было.

«Я заставлю его обратить на меня внимание», — сказала себе Лукреция и вдруг, оступившись, вскрикнула и упала.

—  Что с вами, леди Мерлин? — заволновался ее спутник.

—  Я подвернула ногу и, кажется, растянула лодыжку, — слабым голосом ответила она.

Молодой человек заволновался и наклонился, чтобы помочь ей встать, а Лукреция попросила:

—  Мне неловко просить вас об этом, но, может быть, если вам нетрудно, вы отнесете меня в дом…

Офицер поднял ее на руки. Лукреция прекрасно понимала, что он рад представившейся возможности сделать это.

Как она и предполагала, джентльмены уже были в гостиной. Они увидели Лукрецию на руках у красавца Несби. Великолепный в своем флотском мундире, он вошел, осторожно держа драгоценную ношу.

Лукреция выглядела очень женственной и надеялась, что ее рассказ о приключившейся с ней неприятности прозвучит трогательно.

—  Как это все неловко, — произнесла она извиняющимся тоном. — Но там была ямка, и я отступилась.

—  Завтра я поговорю об этом со своим садовником, — заверил ее премьер-министр.

—  Полагаю, я должен отвезти вас домой, — заметил маркиз.

—  Может быть, капитан будет настолько любезен, что доставит меня до моего экипажа, — предложила Лукреция. — Я ведь…

—  Я вас донесу, — оборвал ее маркиз.

Он взял ее из рук офицера и, торопливо попрощавшись со всеми и поблагодарив хозяина, вышел в парадную дверь.

Лукреция глубоко вздохнула, совершенно довольная собой. Руки у маркиза были сильные, он опустил ее на сиденье в экипаже очень бережно и прикрыл колени пологом.

На обратном пути маркиз, казалось, был погружен в глубокие раздумья. Вдруг он спросил:

—  Вы, наверное, не любите море?

—  Очень люблю, — возразила Лукреция. — Мне никогда не бывает дурно на борту корабля, даже в самый жестокий шторм!

—  Значит, вы бывали в морских путешествиях? — удивился маркиз. — Я-то думал, что вы лишь пересекали Ла-Манш.

—  Однажды мы с папа́ плавали в Грецию, — ответила Лукреция. — В Бискайском заливе очень штормило, но я это благополучно пережила.

—  Я хотел спросить, не желаете ли вы посмотреть мою яхту, — продолжал маркиз. — Она пришвартована в Дуврском порту, и я подумал, что небольшой круиз вдоль побережья, возможно, доставит вам удовольствие.

У Лукреции заблестели глаза. Наслышавшись от капитана о бесстрашных вылазках маркиза, она представила себе, для чего может совершаться подобный вояж.

Но муж не был готов ей довериться, и она была не намерена его принуждать.

—  Я думаю, что это великолепная мысль, — сказала она. — Уверена, что я буду в восторге от этой прогулки.

—  Прекрасно! — воскликнул маркиз с явным облегчением. — Мы отправляемся завтра утром.

—  С нетерпением буду ждать его наступления, — сказала Лукреция.

Между тем экипаж остановился. До дома, где они гостили, было совсем близко, и Лукреция, начисто забыв про свою якобы пострадавшую лодыжку, спрыгнула на землю, не дожидаясь помощи маркиза.

Она поднялась по ступенькам в дом и, лишь войдя в холл, по выражению его лица поняла свою оплошность.

Маркиз молчал, а она с мимолетной улыбкой заметила:

—  Совсем забыла, что вы могли бы меня донести… А мне так нравится быть в руках у сильных мужчин!

На секунду взгляд маркиза посуровел. Но он подавил упрек, готовый сорваться с его уст.

—  Вы неисправимы! — только и воскликнул он.

Последнее слово осталось за Лукрецией, поднимавшейся по лестнице впереди маркиза.

—  Мне кажется, быть неисправимой гораздо лучше, чем быть послушной. Вы не находите?

Глава 6

Погода стояла прекрасная, теплая, но дул сильный южный ветер. Благодаря ему судно быстро шло вдоль побережья.

Лукреция предупредила маркиза, что не возьмет с собой свою верную Рози.

—  Женщина на корабле всегда помеха, и слуги обычно страдают морской болезнью, — пояснила она. — Я сама о себе позабочусь и обойдусь без ее помощи.

—  Вы уверены? — с сомнением спросил маркиз.

—  Я превосходно со всем разберусь, — заверила она. — А если я не смогу справиться с какой-нибудь замысловатой застежкой, то, смею надеяться, вы замените мне горничную. Полагаю, в этих делах у вас была хорошая практика.

Алексис успел привыкнуть к ее язвительным замечаниям и не стал отвечать на это. Он внимательно посмотрел на Лукрецию, в его глазах пряталась улыбка.

—  В конце концов, путешествие будет недолгим — один-два дня, — продолжала она.

На самом деле она была почти уверена, что путешествие продлится дольше. Но маркиз ей не открылся, наверняка намеренно скрывая цель этого вояжа.

Она в эту минуту думала о том, с каким восхищением говорил о маркизе ее новый знакомый Несби, с какой восторженностью он рассказывал о его отваге, о блестящих операциях по спасению соотечественников из французской неволи.

«Маркиз — человек необыкновенный, — думала Лукреция. — Его скучающий вид — это просто обман. Кто бы мог по нему догадаться, что интересы маркиза выходят за пределы его увлечений и развлечений?»

Лукреция не сомневалась: люди не стали бы говорить о нем с таким уважением и энтузиазмом, не имея на то оснований.

Отец не раз говорил с ней о том, какими качествами и достоинствами должен обладать мужчина, чтобы иметь право так называться. Сэр Джошуа был проницателен в своих суждениях. Теперь Лукреция спрашивала себя, понимал ли отец, каков маркиз на самом деле. Что касается ее, то вначале она приняла за чистую монету тот образ праздного светского льва, который сам маркиз создал о себе в обществе.

«Это всего лишь маскарад!» — решила Лукреция.

Стоя на палубе яхты, шедшей очень быстро, Лукреция подумала, что теперь ей в некотором роде позволено прикоснуться к его другой, настоящей жизни.

И еще она чувствовала, что счастлива так, как, наверное, никогда не была прежде! То, что она здесь, рядом с маркизом, доставляло ей необычайную радость. И еще одно обстоятельство вселяло в нее надежду: пока они остаются на яхте, маркиз не сможет избежать ее общества. Это был ее шанс в затеянной игре.

Судно было великолепное: четыре прекрасные каюты, две попросторнее, две другие — поменьше. Лукреция и маркиз занимали большие каюты.

Каюты располагались рядом. Ночью, лежа в постели, Лукреция думала о том, что их с маркизом разделяет лишь тонкая деревянная стенка.

И тогда в Лукреции просыпалось неутолимое желание разрушить эту воздвигнутую между ними перегородку и оказаться в объятиях маркиза. Это желание пожирало ее, лишало сна — обжигающее пламя любви распаляло ее с каждым днем все больше.

Маркиз распланировал их путешествие так, чтобы они каждый вечер швартовались в одном из портов или бросали якорь в какой-нибудь тихой гавани, где можно было бы провести спокойно ночь.

Но, вопреки ожиданиям Лукреции, наедине они бывали мало. Когда они были в море, маркиз был постоянно занят на палубе. Хотя они садились за стол вдвоем, при них всегда находились один-два стюарда. Маркиз уже не засиживался за ужином, как в первый вечер их медового месяца.

А вот по вечерам он прогуливался с Лукрецией по палубе. Она смотрела на море, находя его очень романтичным. Однако мимо них постоянно сновали матросы, а один из них непременно стоял на вахте. Такая обстановка не способствовала их сближению.

Но Лукреция не забыла уроки Одровски.

—  Вам никогда нельзя расслабляться, — наставлял тот. — И нельзя допускать, чтобы вас застали врасплох. Вы должны настолько вжиться в роль, чтобы слиться со своим образом. Тогда ваши поступки перестанут быть игрой, а будут по-настоящему органичными.

Одеваясь к ужину, Лукреция часто вспоминала наставления режиссера.

Но никакая игра не могла помешать ее сердцу учащенно биться при появлении маркиза. И старательно исполняя свою роль, она подчас чувствовала себя в душе очень юной, смятенной и ранимой.

—  О чем вы думаете, Лукреция? — как-то вечером спросил ее маркиз.

Они задержались на палубе. Спустилась ночь, Лукреция, запрокинув голову, любовалась звездами.

Она и не подозревала, как трогательно выглядит ее профиль, ее изящная шея в лунном свете. Маркиз, глядя на нее, вспомнил мерлинкурских лебедей.

Он невольно сравнивал Лукрецию с герцогиней Девонширской и с леди Эстер. Теперь ему казалось, что Лукреция с ее прекрасными темными волосами напоминает одного из тех черных лебедей, которых он недавно поселил на озере в своем поместье. Лебеди были изысканно-грациозны и превосходили красотой даже своих белых собратьев.

—  Я думаю о нас, — искренне ответила Лукреция на вопрос маркиза.

—  И что же вы думали?

—  Я думала, как мало мы значим, — сказала она. — Мы — лишь двое из миллионов людей, живущих под этим небом. И все эти люди любят, страдают, радуются жизни или печалятся. Может быть, все наши усилия, все наши попытки каких-то действий — ничтожны, а сами мы — песчинки в океане жизни?

—  Если бы мы действительно в это верили, разве бы мы продолжали бороться, разве пытались бы что-то изменить?! — с горячностью возразил ей маркиз.

Лукреция внимательно посмотрела на него.

—  Это верный ответ, — сказала она несколько удивленно.

—  Едва появившись на свет, младенец уже начинает борьбу за жизнь. Так же поступает новорожденный волчонок. Мне кажется, мы должны бороться хотя бы ради собственного совершенствования. И хотя, возможно, мы не всегда точно знаем, в чем наша цель, мы знаем, что она есть, — продолжал маркиз. Помолчав, он добавил: — Может быть, она там, за горизонтом.

Лукреция, никогда не слышавшая от него подобных речей, вдруг, подавшись порыву, воскликнула:

—  Конечно, вы правы! Я больше не чувствую страха и не чувствую себя одинокой.

—  А чего же вы боялись?

—  Наверное, будущего, которое неизвестно. Иногда мне кажется, что жизнь ломает людей, корежит все на их пути.

—  Нет, — возразил маркиз. — Тому, у кого есть вера в себя, не страшно жить.

—  А вы из тех, у кого есть эта вера?

—  Надеюсь, что да.

—  Именно она делает вас таким уверенным в себе, таким пугающе неприступным?

—  Вы что, боитесь меня, Лукреция?

Она сразу почувствовала, что маркиз задал очень важный вопрос. После секундного колебания она ответила:

—  Физического страха у меня нет, если вы это имели в виду. Но, признаюсь, я боюсь вас как-то безотчетно. Может быть, вы настолько уверены в себе, что вызываете у меня смущение и робость… Я как будто не чувствую себя в безопасности.

—  Это мне придется изменить, — нежно сказал он.

Она подняла на него глаза. В лунном свете перед ней стоял красивый, могучий, сильный мужчина.

Однако она чувствовала: как только она прижмется к нему, как только он заключит ее в свои объятия, все ее страхи останутся позади.

Едва эта мысль пришла ей в голову, Лукреция одернула себя: «Не спеши! Время еще не пришло!»

Они все еще бились друг с другом на дуэли, пикируясь при помощи слов и, может быть, эмоций, которые ни один из них не решался открыть.

«Я должна быть терпелива, — продолжала она уговаривать себя. — Но, Господи, я и не думала, что это будет так трудно».

На третий день Лукреция заметила, что яхта поменяла курс. Накануне они ночевали в Пуле, а теперь и без компаса было ясно, что они идут на юг.

Маркиз ничего не говорил ей про поход во Францию, но она видела, что число матросов было удвоено. Они входили в опасные воды, но поведение маркиза оставалось точно таким же, как и во время следования яхты вдоль южного побережья Англии.

Ни своим поведением, ни в общении с Лукрецией маркиз не выказывал волнения или озабоченности. Видно было, что он наслаждается солнечным светом и морским ветром.

—  Как тепло, даже для июня, — заметила Лукреция. — Интересно, вода еще слишком холодна для купания?

Он посмотрел на нее с удивлением.

—  Вы когда-нибудь купались в море?

—  Да, и очень часто, — ответила она. — Когда мы с папа́ путешествовали по Греции — это было еще до того, как там разразилась война, — мы арендовали яхту. Мы шли мимо греческих островов, часто причаливали к берегу и устраивали пикники в прибрежных заливах, и там мы купались. Вода там такая чистая… Я научилась плавать, кстати сказать, я плаваю, как рыба.

—  Я думаю, что вода в Ла-Манше покажется вам чересчур холодной, — предупредил ее маркиз. — Но мы как-нибудь должны найти золотой пляж, и вы сможете продемонстрировать свои русалочьи достижения.

—  Я была бы очень рада! А я опасалась, что вы будете шокированы моим появлением в купальном костюме, — шутливо заметила Лукреция.

—  Я редко бываю шокирован, — возразил маркиз.

Заметив, что Лукреция лукаво улыбнулась, он добавил:

—  Я вовсе не бросаю вам вызов, хотя прекрасно понимаю, что вы используете этот шанс, чтобы меня подразнить.

—  Милорд, пока я на борту, я буду вести себя очень осмотрительно. А то вдруг вы бросите меня в море и забудете про меня? — рассмеялась Лукреция.

—  Что ж, такое возможно, — ответил он с напускной серьезностью.

Она рассмеялась, а потом язвительно произнесла:

—  Но мне удалось бы вас переиграть: я доплыла бы до берега и открыла бы все ваши тайны императору французов.

—  А разве у меня есть какие-то тайны?

—  Уверена, что мне удалось бы отыскать про вас сведения, которые заинтересовали бы Бонапарта.

Выражение его лица не изменилось, но интуиция подсказала Лукреции: он, казалось, готов был поделиться с ней своими планами, но в последний момент передумал. Она была разочарована, поняв, что маркиз решил не откровенничать.

Они вышли из Пула рано утром. Когда стали сгущаться сумерки, на горизонте показались неясные очертания берега, французского, как поняла Лукреция.

Сэр Джошуа в свое время настаивал, чтобы Лукреция как можно лучше изучала географию. Поэтому она без труда припомнила, что кратчайшее расстояние отделяет британский берег от Франции в районе Шербурского полуострова.

«Мы подберем на борт англичан, бежавших из неволи», — догадалась она. Подобный выбор места для спасательной операции был более неожиданным для французов, чем такие привычные пункты, как заливчики и бухточки близ Па-де-Кале.

Маркиз явно не хотел, чтобы Лукреция составила представление о том месте, где они находились. Он нашел предлог проводить ее вниз, в каюту, пока береговая линия не стала отчетливо видна.

За обедом он небрежно заметил:

—  Ветер довольно прохладный, мне кажется, вечером нам лучше не выходить на палубу.

—  Может быть, сыграем в трик-трак? — предложила Лукреция.

—  Отличная мысль, — рассеянно ответил маркиз. — Простите, мне надо кое-что сказать капитану.

Он вышел из каюты и хотел было подняться на палубу, но капитан уже успел спуститься навстречу ему, так что Лукреции были слышны их голоса.

Она подошла поближе к двери.

—  Милорд, мы сможем бросить якорь вблизи Сен-Пьер д’Эглис минут через тридцать, — доложил капитан.

—  Старайтесь держаться в тени утесов, — отозвался маркиз. — Нельзя, чтобы нас заметили в сумерках. И держите наготове шлюпку, чтобы доставить меня на берег, как только мы бросим якорь.

—  Слушаюсь, милорд. Вы должны встретить двух джентльменов?

—  Да, лорда Бомонта с сыном. Они будут ожидать меня в условленном месте. Я провожу их к шлюпке. Если что-то пойдет не так, капитан, следуйте прежним инструкциям.

—  Слушаюсь, милорд. — Поколебавшись секунду, капитан спросил: — Прошу прощения, милорд, а вы рассказали обо всем ее светлости?

—  Ей не следует про это знать, — ответил маркиз. — Однако, если я не вернусь, постарайтесь ее не пугать. Просто скажите, что у меня была назначена, а затем перенесена встреча и что я в полной безопасности.

—  Как и всегда, милорд.

Маркиз хохотнул.

—  Да, я всегда был в безопасности! Хотя иногда моя безопасность висела на волоске, как вы знаете.

—  Даже слишком хорошо, милорд. Должен сказать, я успокаиваюсь, только когда вы поднимаетесь на борт.

—  Спасибо, капитан. На этот раз я наверняка смогу о себе позаботиться. Остается единственный вопрос: будут лорд Бомонт с сыном ждать меня как условлено?

—  Остается лишь надеяться на это, милорд.

—  Майор Уиллоби предупреждал меня, что они изменят свой облик. К счастью, Бомонт хорошо говорит по-французски.

—  Милорд, если их не будет в условленном месте, оставаться и ждать их было бы неблагоразумно, — предостерег капитан.

—  Разумеется, — согласился маркиз. — Однако премьер-министр очень надеется на то, что они будут доставлены в Англию быстро и безопасно.

—  Нам остается только сделать все, что в наших силах, милорд.

Поняв, что разговор закончен, Лукреция вернулась к столу и, когда маркиз вошел, уже безмятежно сидела, расставляя шашки на доске.

Выиграв две партии у маркиза, Лукреция поняла, что он никак не может сосредоточиться, и поднялась, делано зевнув.

—  Пожалуй, я пойду спать, милорд.

—  Чудесная мысль, — с облегчением сказал он.

Она присела в реверансе.

—  Спокойной ночи, и благодарю за очень приятный день.

—  Очень приятный день, — будто эхо повторил маркиз, поднося ее руку к губам.

Лукреция неторопливо пошла к себе в каюту. Но, лишь оказавшись там, она с лихорадочной поспешностью сняла вечерний наряд, переоделась в простое темное платье и завернулась в темный плащ.

Потом она подошла к двери и прислушалась. Маркиз был в своей каюте. Лукреция догадалась, что в этот момент он тоже переодевался.

Она бесшумно поднялась на палубу. В тот момент как раз бросили якорь и спускали на воду шлюпку.

Дождавшись, когда шлюпка будет спущена, она, к изумлению экипажа и старшины, возглавлявшего команду, стала спускаться вниз по веревочной лестнице. Внизу ее подхватили и помогли сесть в шлюпку.

—  Вы с нами, миледи? — с сомнением спросил старший матрос.