— И ошибся я не только в этом. Я ошибся в вас. И во многом другом.

— В чем же? Продолжайте, мне интересно.

Пусть заплатит за все мои унижения.

— Я говорил, что не люблю шутки. Во время этого расследования я понял, как важен юмор, который раньше казался мне бессмысленным и ненужным. Смех стал чрезвычайно важен для меня. Способность шутить — это высшее достижение человеческого разума. Когда ты все понял, ты начинаешь смеяться.

Лицо Исидора становится печальным.

— В чем еще вы ошиблись?

— Мне кажется, что теперь я вас… действительно ценю.

Ценю? У него что, язык отсохнет, если он скажет, что любит меня?

— Очень ценю, — добавляет он.

В этот момент дельфин Ринго выпрыгивает из воды и окатывает Лукрецию целым фонтаном брызг. Исидор приносит теплое сухое полотенце и набрасывает на плечи Лукреции. Укутывая девушку мягкой махровой тканью, он обнимает ее и, прежде чем она успевает произнести хотя бы слово, нежно и страстно целует ее в шею, в щеку, а затем в губы. Лукреция не сопротивляется. Когда их губы размыкаются, она бросает на Исидора долгий взгляд.

Время останавливается. Они смотрят друг на друга, и ни один не решается нарушить молчание. Исидор первым выходит из оцепенения. В его глазах Лукреция видит искру, которой не было еще секунду назад. Маленький сумасшедший огонек, пляшущий на дне зрачков. Такой же огонек зажигается в зеленых глазах Лукреции. На ее щеках появляются крошечные ямочки. Такие же ямочки появляются на щеках Исидора. В то же мгновение, минуя этап улыбки, Исидор разражается хохотом. Лукреция следует его примеру.

Исидор и Лукреция смеются долго и безудержно. Они освобождаются от напряжения, накопившегося с самого начала расследования.

— Если бы сейчас мы вдохнули веселящий газ, то умерли бы, — сквозь смех выговаривает Лукреция.

— Не факт, — возражает Исидор, словно продолжая игру в три камешка.

Они продолжают хохотать.

— Мне кажется, я тоже способна признать ошибки. Я меняю свое решение, — говорит Лукреция. — Я перееду сюда на неделю. Но только на неделю. Я привезу с собой Левиафана. Я уверена, что он отлично поладит с Джорджем, Ринго, Джоном и Полом. Но у меня есть три обязательных условия. Во-первых, не прикасаться ко мне. Во-вторых, не будить меня по утрам. В-третьих…

Он прижимает палец к ее губам.

— Боюсь, что не сумею подчиниться стольким запретам, — признается он. — Искушение будет слишком сильным.

— В таком случае, должна вас предупредить: если вы начнете настаивать, я могу и… уступить.

— Меня это устраивает, мадемуазель Немрод.

— Да, еще одно. Просто из принципа. Умоляйте меня остаться.

— Я умоляю вас, Лукреция, останьтесь со мной! Не на неделю, а дольше…

— Две недели.

— Две с половиной!

— Но не дольше трех! — отвечает Лукреция.

Они смотрят друг на друга и снова начинают хохотать. Лукреция отмечает, что Исидор стал держаться просто и естественно.

Он словно избавился от лишней ноши. Отдал мне то, в чем я так нуждаюсь. Это, наверное, и называется «нашли друг друга». Взаимная компенсация комплексов. Мизантроп и подкидыш.

Он вновь растирает и массирует ей плечи. Лукреция резко поворачивается, обнимает его за шею и приникает к его губам в долгом, страстном поцелуе, от которого у них перехватывает дыхание.

Исидор не успевает прийти в себя, как она бросает его на пол приемом «Лукреция-квандо». Прижавшись к его телу, приблизив губы к его губам, она шепчет:

— Я хочу заняться с вами любовью прямо сейчас, Исидор.

— Сегодня решаете вы, — отвечает он.

Она стягивает с него последнюю одежду, долго ласкает и целует все его тело.

Наконец-то он не сопротивляется! Сколько времени мы теряем на предварительные ласки!

Три дельфина и акула заинтригованы. Они подплывают к бортику бассейна. Ринго кажется, что два человеческих существа с розовой кожей слились в одно, с двумя головами и восемью конечностями. Чтобы лучше рассмотреть всю сцену, дельфины, стараясь оставаться незаметными, делают затяжные прыжки в воздух.

Джордж тоже пытается высунуть нос на поверхность, чувствуя, что на берегу происходит что-то новое и интересное. Но такое положение тела ему неудобно. Он думает, что было бы хорошо, если бы люди спустились к нему под воду.

Словно прочитав его мысли, Исидор и Лукреция скатываются в бассейн и продолжают ритуальный танец в воде.

Дельфины и акула плавают вокруг, рассматривая людей со всех ракурсов. Сначала два розовых тела неподвижно лежат на воде. Затем соединяются вновь. Их стоны сливаются в один вопль. Этот звуковой пузырь лопается, рассыпаясь лихорадочными раскатами смеха.

Они долго хохочут от счастья и блаженства.

Потом вплавь возвращаются на берег под одобрительные крики дельфинов, решивших последовать их примеру… несмотря на отсутствие среди них самки. Они хотят принять в свою компанию и акулу, но та пугается и прячется на дно бассейна.

Люди забираются на берег и падают без сил. Лукреция, улыбаясь, замечает:

— А ведь ученые ошиблись. Можно одновременно заниматься любовью и смеяться.

— Нужно просто найти партнера, который тебе подходит, — соглашается Исидор.

— Вы ведь мне так и не ответили, почему же мы смеемся?

Он размышляет несколько секунд, потом говорит:

— Быть может, в минуты просветления мы замечаем, что многое, что казалось нам важным, на самом деле таковым не является. Мы вдруг начинаем смотреть на жизнь отстраненно. Наш разум получает возможность оценить события непредвзято, и мы смеемся сами над собой.

— Неплохо. А у животных такого средства борьбы со страданиями нет.

Словно не соглашаясь с ней, дельфины начинают хором издавать звуки, похожие на смех.

Увы, милые мои «битлы», смеяться может только человек.

Исидор ищет более емкую формулу, подводящую итог его размышлений, и произносит:

— Мы смеемся, чтобы убежать от реальности.

Все есть в Едином. Авраам.

Все есть Любовь. Иисус Христос.

Все есть секс. Зигмунд Фрейд.

Все есть экономика. Карл Маркс.

Все относительно. Альберт Эйнштейн.

Все есть смех. Исидор Катценберг.

Послесловие

В основу романа «Смех Циклопа» легла странная история, случившаяся со мной, когда мне было семнадцать лет. Я уже целый год писал роман «Муравьи», но работа почему-то не ладилась. Когда я давал почитать свое произведение друзьям, то замечал, что книга валится у них из рук и они никак не могут дочитать ее до конца. Правда, в романе было полторы тысячи страниц. (Я тогда увлекался «Дюной» Фрэнка Герберта и «Саламбо» Флобера; мне нравились эпические полотна, битвы, необычайные приключения). Что-то с моей книгой не клеилось, но я не понимал что.

Озарение посетило меня во время вылазки в Пиренеи. Нас было восемь человек. Мы шли под ледяным дождем. У одной из участниц экспедиции случился приступ астмы. В час ночи (вместо запланированных пяти вечера) мы, совершенно обессиленные, добрались до приюта высоко в горах. Нас мучили холод и голод, ноги были сбиты в кровь, пальцы обморожены, а вдали слышался вой волков.

Луна и звезды спрятались, единственным источником света были наши фонарики.

Мы сбились в тесный кружок, и один из членов нашей маленькой компании предложил устроить «конкурс анекдотов, чтобы разогреться».

Мы по очереди стали рассказывать анекдоты и заставляли себя смеяться, пытаясь забыть о холоде и голоде. Вдруг кто-то спросил:

— А знаете историю про желтый теннисный мяч?

Мы покачали головами, думая, что речь идет о какой-нибудь детской загадке.

И наш приятель начал рассказ:

— Один мальчик получает свидетельство об окончании неполной средней школы. У него лучшие оценки в классе. Отец решает подарить ему велосипед. Но мальчик говорит:

«Папа, я, конечно, всегда мечтал о велосипеде, но я очень хочу получить другую вещь».

«Какую?»

«Желтый теннисный мячик».

Отец удивляется:

«Но ты же не играешь в теннис».

«Не играю».

«Может быть, ты хочешь набор мячей?»

«Нет. Я хочу один теннисный мячик. Но обязательно желтый».

«А что ты с ним будешь делать?»

«Папа, ты спросил, какой подарок я хочу, и я тебе ответил. Если тебя это раздражает или ты не видишь в этом смысла, можешь купить мне велосипед. Но я хочу не велосипед».

Отец, теряясь в догадках, дарит ему теннисный мячик.

Через несколько лет молодой человек заканчивает школу. У него в аттестате только отличные оценки. Отец хочет подарить ему мотоцикл. Сын говорит ему, что все его сверстники действительно мечтают о таком подарке. Но он хочет другое. Желтый теннисный мячик.

«Как, опять? А что ты сделал с первым? И кажется, ты ведь по-прежнему не играешь в теннис?»

«Папа, не пытайся ничего понять. Когда-нибудь я тебе все объясню. Если ты хочешь доставить мне удовольствие, купи мне, пожалуйста, один желтый теннисный мячик».

И отец покупает ему желтый теннисный мячик.

Сын поступает в медицинский институт и заканчивает его с красным дипломом. Отец хочет подарить ему квартиру рядом с университетом, в котором юноша теперь работает. Но молодой человек снова говорит, что предпочел бы получить желтый теннисный мячик.

«И ты по-прежнему ничего не хочешь объяснять?»

«Не сейчас».

Потом сын женится. Отец в качестве свадебного подарка хочет преподнести ему машину, но сын говорит, что хотел бы получить желтый теннисный мяч.

«В теннис ты так и не играешь? Может быть, лучше белый? Или набор из шести желтых? Сразу, с прицелом на будущее?»

«Нет, один. Желтый».

И отец опять дарит сыну желтый теннисный мяч.

Потом сын попадает в аварию. Он получает тяжкие увечья. Отец мчится в больницу, и врач говорит ему, что положение чрезвычайно серьезное и молодой человек не доживет до утра.

Отец в полном отчаянии входит в палату. Сын лежит весь забинтованный, трубки подсоединяют его к аппаратам, поддерживающим жизнь.

— Какой ужас! Сынок!

Из-под бинтов раздается слабый голос:

— Я знаю, почему ты пришел, папа. Завтра я умру, и теперь ты можешь узнать правду.

— Не говори таких страшных вещей, сынок, ты будешь жить!

— Нет, доктор сказал, что надежды нет. И я ждал тебя, чтобы открыть тайну.

— Что ты, сынок, все это уже неважно!

— Важно, папа. Ты хотел подарить мне велосипед, мотоцикл, квартиру, машину, но я отказывался и просил желтый теннисный мячик. На это были причины. Наклонись ко мне. Я скажу тебе тайну шепотом. Я хотел желтый теннисный мячик потому, что… хр-хр-хр…

И умирает.

Когда рассказчик умолк, воцарилась мертвая тишина. А потом мы все набросились на него в возмущении.

— И ты, мерзавец, так долго нас томил, чтобы в результате ничего не сказать?!

Но вот что интересно! Мне показалось, что несколькими минутами раньше с нами случилось нечто удивительное.

Слушатели забыли о мучительном восхождении, о мозолях, о сбитых в кровь ногах, о приступе астмы у нашей подруги, о близости волков. Желтый теннисный мячик приобрел для нас в тот момент первостепенное значение.

Услышав конец анекдота, мы пришли в настоящее волнение. Поэтому мы и накинулись на рассказчика, хотя после обычных анекдотов все просто вежливо смеялись. Незамысловатая история вызвала живейший отклик в наших душах.

Меня словно озарило. Вот он, секрет захватывающего ожидания развязки, подумал я. Нужно создавать эффект «желтого теннисного мячика».

Я переписал «Муравьев», дополнив их «желтым теннисным мячиком»: описанием таинственного подвала. Обычная семья получает в наследство дом с запертым подвалом. Люди, побывавшие в нем, говорят: «То, что я видел, так невероятно, что я не могу вам об этом рассказать». Книга стала воздействовать на воображение читателя. Каждый раз, когда новый персонаж романа спускался в подвал, читатель поневоле задавал себе вопрос: «Что же там такое, что это даже описать невозможно?»

Анекдот научил меня искусству рассказчика.

Мне кажется, суть любой хорошей книги можно изложить в форме анекдота.

«Одиссей» Гомера. Человек долгие годы бороздит Средиземное море, чтобы не видеть своей жены, а та при встрече ему говорит: «Надеюсь, ты мне не изменял!»

«Граф Монте-Кристо» Александра Дюма. Человек предпринимает невероятные усилия, чтобы отомстить обидчикам, а совершив возмездие, приходит к выводу, что делать этого, скорее всего, не стоило.

«Мадам Бовари» Флобера. Провинциальная блондинка делает массу глупостей оттого, что безумно скучает.

«Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго. Умственно отсталый калека влюбляется в цыганку танцовщицу и удивляется, почему она не отвечает ему взаимностью.

Я часто думал потом о человеке, который придумал историю про желтый теннисный мячик и дал мне урок мастерства рассказчика.

Я пытался найти первоисточник. Я обнаружил множество вариантов этой шутки. В частности, историю про «китайский зонтик», которая является зеркальным отражением «желтого теннисного мячика». «Сын спрашивает отца: „Что это за история про китайский зонтик, про который нельзя упоминать в нашей семье?“ Отец избивает сына кулаками и ногами и, при полном одобрении со стороны матери, выставляет за дверь. Молодой человек селится у своей невесты. Сразу после венчания жена спрашивает мужа, почему его родители не пришли на свадьбу. Он отвечает, что отец с матерью разгневались после того, как он упомянул об истории про китайский зонтик. Жена немедленно подает на развод и уходит от него навсегда. Молодой человек пытается найти утешение в работе. Он рассказывает о своих несчастьях начальнику. Тот спрашивает, почему все близкие отвернулись от него. Молодой человек отвечает, что пытался узнать историю про китайский зонтик. Начальник приходит в бешенство, хватает нож для разрезания бумаг и вонзает подчиненному прямо в грудь. Умирающий молодой человек спрашивает врача, почему никто не хочет рассказать ему историю про китайский зонтик. И врач, в приступе ярости, отключает его от аппаратов, поддерживавших жизнь».

Сколько людей обогатили деталями «историю желтого теннисного мяча»! Как приятно думать, что шутки превращают всех, кто их рассказывает, в артистов и творцов. В основе сюжета каждой книги действительно лежит шутка.

Я так и не нашел автора «желтого теннисного мяча», но полюбил анекдоты, этот неоцененный и никем не замечаемый литературный жанр, которому, как считается, отдают должное лишь дети да подвыпившие родственники во время семейных праздников.

Пять лет назад я начал размышлять над тем, как обратить внимание публики на мудрость и силу анекдотов. Я ведь и сам, честно говоря, запоминаю их с большим трудом. Я написал новеллу «Там, где рождаются анекдоты», которую опубликовал в сборнике «Рай на заказ». Когда я спросил пользователей Интернета, какое произведение в сборнике им понравилось больше всего, они назвали этот рассказ одним из первых, сразу после «Завтра только женщины».

Так возник замысел романа «Смех Циклопа».

Кроме того, я хотел продолжить приключения Исидора и Лукреции, потому что очень люблю этих героев. Иногда между писателем и его персонажами возникает дружба, и автору хочется встретиться с ними вновь. И я объединил «Там, где рождаются анекдоты» и «Расследования Исидора и Лукреции».

PS 1. Все персонажи и ситуации в книге вымышленные, любое сходство с реальностью случайно.

PS 2. Тем не менее я должен поблагодарить своих друзей — профессиональных юмористов, которые рассказали мне о своей закулисной жизни: о конкуренции, продюсерах, драмах, о поставленных на кон деньгах, о маленьких тайнах, о том как работает механизм скетчей.

PS 3: История про зрителей, которые не смеялись во время выступления комика, правдива. Она произошла с артистом Ришаром Ребеном. Он действительно выступал полтора часа перед залом, хранившим гробовое молчание. Публика состояла из людей, которым заплатили за то, чтобы они не смеялись.

PS 4: Огромное спасибо пользователям Интернета, приславшим анекдоты на www.bernardwerber.com.

Благодарности

Я бы хотел поблагодарить Ришара Дюкуссе, Франсуазу Шаффанель-Ферран, Мюгетт Вивьян, Рейн Зильбер.

А также Жиля Маленсона, доктора Патрика Бовена (консультации по естественно-научным вопросам), продюсера Стефана Крауца, Франка Феррана (консультации по вопросам истории), Себастьяна Друэна, Изабелль Долл, Паскаля Легерна, Себастьяна Теске, Мелани Ляжуани (веб-мастера сайта www.esraonline.com [Интернет-версия «Энциклопедии Относительного и Абсолютного знания».]), Гюстава Паркинга, Марка Жоливера, Кристин Берру, Жонатана Вербера, Сильвен Тимсит (веб-мастера сайта bernardwerber.com).

Во время создания романа я слушал музыку:

«Планеты» Густава Холста

«Man of our Time» Genesis

«Resistance» Muse

«Burn» Deep Purple

«Shine on your crazy Diamond» Pink Floyd

«Гимнопедии» Эрика Сати

«Чайка Джонатан Ливингстон» Нейла Даймонда

«Аквариум» Камиля Сен-Санса