Нороэлль ловила каждое слово, которое произносили ее возлюбленные. Они так гармонично сменяли друг друга, словно за последние века день за днем переживали великий эпос. Когда эльфы говорили о своих мучениях, у нее на глаза наворачивались слезы. Когда рассказывали об эскападах Мандреда, она неудержимо смеялась, даже если они были грубы и ее возлюбленные произносили слова, ранее шокировавшие ее. Они беседовали до поздней ночи.

Нурамон закончил словами:

— Королева сказала, что мы трое — последние дети альвов в Другом мире. А затем мы прошли врата. Тропа в Альвенмарк растворилась, и, сделав шаг в Расколотый мир, мы достигли конца своих поисков. Такова история о волшебнице Нороэлль, великом витязе Фародине, о Нурамоне, древней душе, и о Мандреде Торгридсоне, сыне человеческом.

Они долго молчали и смотрели друг на друга.

Нороэлль хотелось, чтобы этот миг длился вечно. Пережитое ее возлюбленными еще раз промелькнуло перед ее внутренним взором.

— Жаль, что я не могу поблагодарить Мандреда! Я видела его так недолго, но ваши слова превратили его в моего товарища тоже. Может быть, лунный свет действительно открыт для людей. Я дала вам камни, чтобы защитить от девантара. Никогда не думала я, что вы будете искать меня и найдете. — Она убрала с лица прядь волос. — Я так рада за вас, поскольку вы всегда будете героями в Альвенмарке. Особенно же я рада за тебя, Нурамон. Ты обрел воспоминания, и теперь знаешь то, что я чувствовала всегда: что ты больше, чем кажешься. За все эти годы, проведенные в моем маленьком мире, я научилась смотреть вглубь себя. И я тоже больше, чем кажусь. Потому что ношу в себе душу умершей эльфийки.

Этого Нурамон не ожидал.

— Ты тоже помнишь прежние жизни?

— Да. Прежде меня звали Айлеен. Как и многие, я умерла во время тролльских войн у Шалин Фалаха. Меня убил Долгрим, герцог троллей.

Фародин отвернулся, чтобы не встречаться взглядом с Нороэлль. Его возлюбленная вспомнила свою прежнюю жизнь! Значит, она помнит и его.

Нороэлль коснулась рукой щеки эльфа.

— Почему ты никогда не говорил мне? Почему ты не сказал мне, что я несу в себе душу Айлеен?

— Я не хотел, чтобы ты любила из чувства долга.

— Что ж, твоя причина молчать была верной… Тогда я поклялась тебе в вечной любви. Но я была Айлеен, а став Нороэлль, я дала вам обоим другие обещания. Я сказала, что приму решение, когда вы вернетесь с эльфийской охоты. Ничего определенного, потому что думала, что никогда больше не увижу вас. Мне так хотелось бы выбрать… обоих. А теперь, когда нас в этом мире осталось только трое, это было бы мудрым решением. Но я поняла, кому принадлежит мое сердце и что случится, когда я сделаю выбор.

Фародин забеспокоился. Они так долго переживали за Нороэлль, что ее решение на какое-то время перестало быть важным. Но теперь они вернулись на ту тропу, на которой оказались в начале эльфийской охоты. И меж ними больше не было тайн. Теперь станет ясно, принесли ли плоды его поиски Айлеен, а затем и Нороэлль, да и вообще, вся его жизнь.

Нурамон все еще был поражен тем, что Фародин знал Нороэлль еще как Айлеен. Вспомнил их спор в Искендрии, когда целитель упрекал Фародина в том, что тот долгое время не мог открыться Нороэлль. Теперь он понимал, почему товарищ так себя вел.

— Вижу, как взволновали вас мои слова, — сказала Нороэлль. — Вы оба заслужили, чтобы любовь сбылась. Разве кто-нибудь когда-либо проходил через то, что прошли вы? Какая возлюбленная удостаивалась когда-либо такой верности? Но я не могу любить из благодарности. — Она взяла Фародина за руку. — Ты тот мужчина, которого я любила, будучи Айлеен. Ты был всем, чего я тогда хотела. Но я уже давно Нороэлль. А Нороэлль — больше, чем Айлеен. Смотри на меня как на эльфийку, которая изменилась за века, не осталась прежней. Даже ты изменился с тех пор, как мы расстались перед началом эльфийской охоты. Ты больше не скрываешь своих чувств. — Она взяла Нурамона за руку. — Ты тоже вырос, как мне всегда того хотелось. Как и я сама, ты больше, чем был тогда. Я понимаю, как ты чувствовал себя, когда возвращались воспоминания… Вопрос в одном: были ли мы с Фародином тогда предназначены друг другу? Или наше время закончилось? И была ли Айлеен возлюбленной Фародина, а Нороэлль — возлюбленной Нурамона? Я знаю ответ. После всех этих лет, которые прошли для меня, вы услышите его.

Она обвела поляну взглядом.

— Здесь королева открыла мне, что один из вас — моя судьба. Она сказала мне: «Кого бы ты ни выбрала, ты уйдешь с ним в лунный свет. Но этому не бывать никогда». Не знаю, ведомо ли было королеве в тот миг, чем все закончится. Однако теперь вы здесь, и то, что не было дано мне, может свершиться. Я сделала трудный выбор. Это ты…

Она смотрела на Фародина, и тот не знал, хорошо это или плохо. Это ты! Он — тот, кого она выбрала, или же тот, кого отвергла? Сердце глухо стучало.

— Мы были предназначены друг другу, с самого первого дня, — продолжала Нороэлль. — Рука об руку мы пойдем в лунный свет.

Словно у сердца выросли крылья! Вот тот миг, которого Фародин ждал всю свою жизнь! На глазах его выступили слезы. Он поглядел на Нурамона и увидел пустой взгляд товарища.

Слова Нороэлль эхом отдавались в мыслях Нурамона. Она уйдет с Фародином в лунный свет? А он останется здесь один, навеки отрезанный от Альвенмарка? Он будет пленником в этом огромном мире. Чувства захлестнули его. От отчаяния и страха на глаза навернулись слезы.

Нороэлль подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Мне жаль, Нурамон, — негромко сказала она.

Ему было трудно поднять на нее глаза. Но когда он сделал это, к нему вернулись все воспоминания о днях у ее озера. Он двадцать лет пользовался ее благосклонностью и спас возлюбленную вместе с Фародином.

Нороэлль отерла его слезы.

— Я не твоя судьба, Нурамон. Не твой путь в лунный свет. Я люблю тебя, как люблю Фародина. Но ты не мое предназначение. И мне больно сознавать, что ты предпринял весь этот путь, чтобы остаться, в конце концов, в одиночестве. Ты рассказывал мне об Обилее. И я благодарю тебя за тот миг, который ты подарил ей, и за те нежные слова, которые нашел для нее. Словно нож в сердце — знать, как сильно любит она тебя и тоскует по тебе. Теперь между вами миры, которые никогда не сойдутся вместе. И все из-за меня! Этого мне никогда не исправить!

Нурамон провел по волосам Нороэлль.

— Ты уже сделала это. Даже просто увидеть тебя еще раз стоило всех испытаний.

— Ты должен идти по пути, предназначенному только тебе. Присмотрись к себе! Тогда ты поймешь, что твоя судьба в том, чтобы шагать через века. Но мы трое — последние дети альвов в этом мире, ты будешь один.

Она поцеловала его и провела рукой по щекам. Затем вздохнула.

— Скоро я стану всего лишь воспоминанием, как и все остальное. — Она снова поцеловала его. — Я люблю тебя. Никогда не забывай этого, Нурамон!

Она отстранилась и обернулась к Фародину.

— Ты так долго ждал меня, — сказала она. — А теперь я проснулась и помню все, что было когда-то. — Она поглядела наверх. — Вот! Конец близок! Луна светит ярко! И я чувствую, что она зовет нас, Фародин. Время прощаться. Идем! — Она взяла его за руки и помогла подняться.

Нурамон тоже поднялся. Теперь он понимал, что чувствовала Обилее. Он сказал ей, что она — не его предназначение. И она отпустила его. Теперь то же должен сделать он.

Фародин испытывал чувство вины по отношению к Нурамону. Хотя он достиг цели своей жизни, ему было больно от того, что его друг так печален и что он будет одинок.

— Жаль, что все должно кончиться здесь и сейчас. Мне хотелось бы, чтобы у нас было столетие, чтобы втроем изучить эту землю.

— Посмотри на Нороэлль, — ответил Нурамон. — А потом скажи мне, что ты хочешь чего-то иного, чем то, что вам предстоит.

— Ты прав. Но я буду скучать по тебе.

Нурамон протянул Фародину руку для воинского приветствия.

Фародин ответил на рукопожатие.

— Прощай, Нурамон! Всегда помни о том, что объединяло нас.

— Я никогда не забуду этого, — ответил он.

— Однажды мы встретимся в лунном свете. Там мы будем ждать тебя с Нороэлль. И я надеюсь, что Мандред уже там.

Нурамон усмехнулся.

— Если это так, то скажи ему, что его поступок сделал людей детьми альвов.

Они обнялись.

Затем подошла Нороэлль и тоже обняла Нурамона.

— Одно путешествие заканчивается, новое начинается. Для всех нас! Прощай, Нурамон!

Нороэлль и Фародин поцеловались, и Нурамон заметил, что что-то изменилось. Он отпрянул и пристально посмотрел на своего друга и возлюбленную. Они обнялись, целуя друг друга. И глядя на них, он понимал, что Нороэлль была права. Выбрав Фародина, она приняла правильное решение. Ему казалось, что он пробуждается от долгого сладкого сна.

Над поляной повеяло ароматом цветов. Нурамон увидел, как распространяется серебряное сияние, окружая Фародина и Нороэлль. Они улыбались ему и казались существами света, высшими существами, как альвы. А затем они исчезли вместе со всем, что было на них надето. Они просто растворились в этом мире; точно так же, как прежде растворился для них Альвенмарк. Остался только он.

Теперь он был один. И тем не менее не мог плакать. Нороэлль отняла у него печаль. Сознание, что она нашла свое предназначение, успокаивало его. От того, что она выбрала Фародина, ему было не настолько больно, как прежде.

Нурамон поглядел на полную луну. Действительно ли это лунный свет? Действительно ли умершие живут там?

До утра стоял он и провожал взглядом светящийся диск.

— Я никогда не забуду лунный свет, — негромко произнес он себе под нос.

Когда наступил рассвет, он поднял свои вещи и пошел к камню, о который Нороэлль разбила песочные часы, опустился на него. Пока они ночью рассказывали ей обо всем, наступил прилив и унес с собой осколки и песчинки. Снова был отлив.

Ему вспомнились слова Нороэлль: «Одно путешествие заканчивается, новое начинается». Да, для него действительно начиналось новое путешествие. Он был последним, последним эльфом этого мира, последним ребенком альвов. Там, по ту сторону воды, лежала чужая земля, которую нужно было исследовать. Там еще не распространился запах серы. И, может быть, вера в Тьюреда никогда не доберется туда. Там были новые дороги, новые открытия, там нужно было обрести новые воспоминания. Ему предстояла бесконечность, но он будет вечно помнить Нороэлль и Фародина, Обилее и Юливее, Мандреда и Альвериха, Эмерелль и остальных. И никогда он не забудет Альвенмарк.

И когда снова вернулся отлив, он пошел по исчерченному волнами грунту навстречу земле. Смотрел на пейзаж так, словно никогда прежде не видел его. Этот мир никогда не перестанет удивлять его.

Благодарность

Как и многие романы, написанные в жанре фэнтези, история этой книги тоже началась в грозу осенней ночи приглашением выполнить задание. В то время как моему другу Джеймсу Салливану предстояло сдавать выпускной экзамен по средневековой эпической поэзии, я своим зовом едва не толкнул его в пучину нервного срыва. Я спросил его, нет ли у него желания и времени поучаствовать в приключении и написать книгу вместе со мной. Это был вопрос, который никому не хотелось бы услышать в перерыве между чтением прозаической версии «Ланселота» и «Парсиваля» Вольфрама. Час спустя мы начали разговор сызнова, и Джеймс заговорил о том, что истинный рыцарь никогда не откажется, когда руку протягивает госпожа Авантюра. Так начались наши поиски эльфов…

Вряд ли есть в литературе фэнтези существа, которое порождают столь различные образы, кроме эльфов. Они — благородные светлые герои «Властелина колец» Дж. Р. Р. Толкиена, бездушные персонажи «Сломанного меча» Пола Андерсона или же сказочные создания из «Дочери короля эльфов» лорда Дансени — и прочая, и прочая, и прочая… Поэтому мы совершенно сознательно создали свой собственный образ эльфов, который включает знакомое и новое, как и у классиков фэнтези.

Нельзя выполнять задания без товарища. Поэтому довести до финала приключения в этом романе нам помогали Мартина Фогль, Ангела Куеппер, Наталья Шмидт, Бернд Кронсбайн, а также Манексе Депрем, Хайке Кнопп, Эльке Каспер, Штефан Кнопп и Свен Вихерт.

...

Июль 2004

...

Бернхард Хеннен