Помимо упомянутых персон государя встречали и другие военные и гражданские чины, а также депутация городских обывателей. Приняв рапорт командующего флотом и хлеб-соль горожан, государь на катере отправился на внутренний рейд. Обойдя застывшие на рейде корабли эскадры, он посетил линкор «Ростислав» и крейсер «Кагул».

Григорович специально приехал раньше начала высочайшего визита, чтобы потолковать по душам с командующим Черноморским флотом. Он пригласил адмирала Эбергарда к себе в великокняжеский дворец, где остановился, и сообщил ему, что в Ставке Верховного главнокомандующего и в столичных кабинетах недовольны делами на флоте и его начальником штаба флота, контр-адмиралом Плансоном. Особенно это касалось начальника оперативной части капитана первого ранга Кетлинского. Последнего сам Григорович крыл, не стесняясь в выражениях, не хуже старого боцмана или портового докера. Министр посоветовал адмиралу поменять своих помощников. Однако такое предложение не понравилось адмиралу, так как он считал себя джентльменом, а также знал кое-чего о служебной этике. Адмирал категорически отказался последовать этому совету, сказав, что всю ответственность за положение дел на флоте несет только он. Министр тем не менее порекомендовал обдумать, что было сказано в этом приватном разговоре, и ничего не говорить об этой встрече государю. Но адмирал все же рассказал императору об этом разговоре, за что Николай слегка пожурил Григоровича, но успокоил Эбергарда, сказав ему: «Я вполне вам доверяю и доволен вами и деятельностью флота, о чем можете объявить в приказе».

Вопрос был исчерпан, а флот на следующий день снова вышел в море, «показаться» у берегов Турции. Но по возвращении в Ставку Григорович уговорил императора сменить командующего Черноморским флотом. Выполнить это было, конечно, нелегко, так как тот пользовался непререкаемым авторитетом среди подчиненных офицеров; есть основания полагать, что и сам император ценил адмирала Эбергарда. Тем не менее он согласился на эту замену. Именно поэтому я здесь, в Царском Селе, хотя пока о причинах своего здесь пребывания не догадываюсь.

Это случилось во второй половине января, а точнее, двадцать третьего числа. Ко мне на квартиру прибыл гвардейский ротмистр и передал приглашение на следующий день прибыть в Царское Село на аудиенцию к императору. В назначенное время я прибыл в резиденцию царя, и вместо того, чтобы проводить меня в Александровский дворец, мне сказали, что государь ожидает меня в парке. В сопровождении одного из офицеров я направился на главную аллею, где Николай II прогуливался с Григоровичем, которого я никак не ожидал здесь увидеть. У меня возникли смутные подозрения, что этот вызов неспроста и предстоит серьезный разговор.

Как только я увидел эту парочку, у меня промелькнула мысль: «Неужели Григорович растрезвонил Николаю, кто я и откуда? А ведь сам предупреждал, чтобы я держал язык за зубами».

Я подошел и отрапортовал о своем прибытии, потом поздоровался с Григоровичем, который с какой-то легкой загадочной улыбкой посмотрел на меня.

«Так, сейчас Николай Александрович объявит мне что-то такое, чего я от него просто не ожидаю, — подумал я. — Точно Константиныч не удержался и все рассказал про меня царю. Ишь как они загадочно переглядываются. Ладненько, послушаем, что такое для меня приготовили».

Но Николай II начал издалека. Вначале справился о моем здоровье, потом пошел разговор типа «как я провел лето».

«Со здоровьем у меня все было более или менее в порядке, да и отпуск пролетел на ура. Как-никак я женился на прехорошенькой молодой женщине», — подумалось мне.

Оказывается, государь уже знал о моей женитьбе и даже навел справки о моей жене и одобрил выбор. Короче, поздравил меня с окончанием холостяцкой жизни.

«Интересно, а с чего это он о моей женитьбе заговорил? Пожурил, что на свадьбу не позвал. При чем тут — женат я или нет», — недоумевал я.

Николай II между тем стал расспрашивать, как мы с женой обустроились на новом месте, сожалея, что с войной столица переполнена и очень трудно найти приличное жилье.

«Да у меня и старого-то жилья не было. Зачем мне, в то время холостяку, нужен был дом, когда моим домом был корабль. А теперь мне удалось снять квартиру в четыре комнаты, вполне приличную даже по современным меркам. Если удастся изменить ход истории, то после войны построим себе домик с садиком где-нибудь на побережье Финского залива. А то подадимся на юга и поселимся, например, в районе Сочи. Отгрохаем с Настюхой особнячок с видом на море. Глядишь, в будущем потомки курортникам будут жилплощадь сдавать и на этом бабки зарабатывать».

Отвечал я на вопросы царя кратко, не рассусоливая, а сам все думал, к чему эта вступительная речь. «И чего он не переходит к главной теме, из-за которой меня сюда вызвали. Нет, все же, похоже, Григорович посвятил царя в мою тайну. Ишь как он тянет, поди, не знает, с чего начать».

— Адмирал, я осведомлен о том, что вы, вернувшись в Петроград со своей молодой супругой, не успев обустроить надлежащим образом свою квартиру, уже на третий день посетили три петроградских завода.

— Ваше императорское величество, не на третий, а на четвертый день. Я уже не раз говорил что…

— Я все прекрасно знаю, — перебил меня государь, — не в этом суть. Вы опять начнете тут говорить, что радеете за государство и Россию и всеми силами стараетесь упрочить ее в военном плане. Мне многое о вас известно….

«О чем это он и что ему обо мне известно?» — мелькнула у меня нехорошая мысль. Я посмотрел на Григоровича, как бы спрашивая его: «Ты, чего доброго, чего лишнего монарху про меня не брякнул?» Но по выражению лица Григоровича я понял, что он тут ни при чем.

— У вас столько интересных идей и предложений, откуда это все? Начальник ГАУ генерал Маниковский докладывал Михаилу Васильевичу о полезности ваших предложений. Кроме того, от вас поступило много толковых предложений в комитеты по вооружению. Как мне доложили, некоторые ваши прожекты были одобрены и рекомендованы к разработке. Похвально, похвально. Второго дня я присутствовал на испытаниях стрелкового оружия, собранного в оружейной мастерской при Сестрорецком оружейном заводе. Там были представлены очень любопытные и довольно необычные экземпляры стрелкового оружия.

«Вот блин, а меня никто не пригласил на это действо, я бы тоже не прочь посмотреть, — посетовал я на такую несправедливость. — По всей видимости, из-за козней кого-то из военного генералитета меня не включили в список приглашенных. Похоже, в отместку за то, что я уговорил царя позволить выпустить опытную партию автоматов Федорова и дать нашим конструкторам-оружейникам свободно заниматься разработкой перспективного оружия для нужд армии».

— Я надеялся увидеть вас на стрельбище, но мне сказали, что вы очень заняты и не можете присутствовать на показе.

— Да, у меня были неотложные дела, — решил соврать я — в этот день я присутствовал на испытаниях опытной бронированной машины на гусеничном движителе, другое ее название «бронетачанка» инженера Пороховщикова. Для простоты ее назвали «Б-1».

«Интересно, когда и кто это меня извещал об этом высочайшем показе оружия. А я-то, дурак, туда не явился. Точно, какая-то сволочь решила меня подставить. Я ни сном ни духом об этом, а мне упрек — отказался от приглашения».

— Жаль. Но вы и так в курсе того, что оружейники Сестрорецкого завода придумали. Еще раз повторюсь, я не ожидал такого, что было показано. Я даже соизволил опробовать в действии некоторые образцы. Но мне показалось, что это оружие довольно сложное для нашего солдата.

— Ваше императорское величество, я согласен, что для новобранца это оружие будет сложновато. Но для старого и опытного солдата, который привык обращаться с оружием, оно будет не сложнее обычной винтовки, естественно после недолгого обучения. И по представлению полковника Федорова, это оружие в первую очередь предназначено для вооружения штурмовых отрядов, в которых в основном находятся уже опытные и обстрелянные солдаты.

— Вот мы и проверим, смогут ли наши солдаты освоить это оружие. Для этого я отдал распоряжение сформировать одну роту, вооружить ее этим новым оружием и после обучения направить на фронт для всесторонних испытаний. Посмотрим, как оно покажет себя там и кто из моих генералов будет прав. А то у них мнения разделились. Кое-кто просил повременить с выпуском нового оружия до конца войны, приводя два веских довода для трех представленных образцов. Во-первых, о перерасходе боеприпасов, которых и так не хватает на фронте, во-вторых, о сложности самого оружия для малообученного солдата. Другие же, напротив, предлагают быстрее наладить выпуск этого оружия, и у них свои доводы за принятие на вооружение этого оружия. Помня вашу просьбу поддержать производство именно этой автоматической винтовки Федорова, я одобрил начать выпуск первой партии винтовки в количестве двух с половиной тысяч штук и легкого пулемета в пятьсот штук. И это, заметьте, еще до окончания фронтовых испытаний.

— Ваше императорское величество! Нашей армии нужно это оружие. И чем быстрее мы его испытаем, тем быстрее оно появится в войсках. Я также предлагаю сформировать еще одну роту, но из морских пехотинцев, и вооружить ее новым оружием. Я полагаю, что его высокопревосходительство поддержит меня в этом, — обратился я к Григоровичу.