Брайан Макклеллан

Кровавый завет

Посвящается отцу, который никогда не сомневался, что я доведу дело до конца. Даже если были причины сомневаться

1

Адамат кутался в плащ, застегнутый до верхней пуговицы: ночная сырость пропитала все вокруг. Он поддернул рукава, пытаясь вытянуть их, и расправил прилипающий к телу мундир. Последний раз Адамат надевал форму пять лет назад, а теперь получил неожиданный вызов к королю и не успел подновить мундир у портного. Легкий летний плащ служил плохой защитой от холодного ветра, задувавшего в окно кареты.

Приближалось утро, но Адамат сомневался, что рассвету удастся разогнать туман. В Адопесте было слишком влажно даже для ранней весны и так холодно, что святой Нови опять отморозил бы себе пальцы. Предсказатели в Номанском переулке уверяли, что это дурное предзнаменование. Но кто в наше время станет слушать предсказателей? Адамат рассудил, что холод поможет ему успокоиться и не придется больше мучиться вопросом, зачем его вызвали к королю в такую отвратную ночь.

Карета подкатила к главным воротам Воздушного дворца и без помех двинулась дальше. Адамат удивленно хлопнул себя по коленям и уставился в окно. У ворот не стоял караул. Карета ехала по широкой дороге мимо фонтанов, но вокруг, как ни странно, не горело ни единого огня. Обычно дворец освещался так ярко, что его различали с любой городской улицы даже в безлунную ночь. Но сегодня в парке было темно.

Адамата это вполне устраивало. Король Манхоуч и без того слишком много тратил на развлечения. Адамат настороженно вгляделся в темную утробу парка. На лужайке за живой изгородью мелькнул призрачный силуэт. Сердце взволнованно застучало, в животе похолодело от страха. Что это было? Ах вот как, всего лишь статуя. Адамат расслабился и глубоко вздохнул. Пожалуй, в парке все-таки стоит зажечь фонари.

Он вспомнил, как, будучи инспектором полиции, гонялся за преступниками по темным ночным переулкам, и от души посмеялся над собственными страхами. «Уйми свое сердце, старина, — сказал он себе. — Ты сам когда-то был глазами, смотрящими из темноты».

Карета резко остановилась. Адамат решил подождать, пока кучер не откроет дверь. Но так можно просидеть до самого утра. Наконец кучер постучал по крыше кареты и неприветливо буркнул:

— Приехали.

Что за невежа!

Адамат выпрыгнул наружу и едва успел прихватить шляпу и трость, как кучер щелкнул поводьями и карета с грохотом умчалась в темноту. Адамат тихо выругался вслед, обернулся и посмотрел на дворец.

Аристократы называли его «драгоценностью Адро». Он раскинулся на высоком холме к востоку от Адопеста, и по утрам солнце вставало прямо над ним. Одна особенно дерзкая газета сравнила его с голодным оборванцем, носящим бриллиантовое кольцо. Это было на редкость удачное сравнение для нынешних скудных времен. Блеском королевского дворца народ не накормишь.

Адамат стоял возле парадного входа. Роскошный бульвар с фонтанами и мраморными дорожками вел к массивным, окованным серебром дверям, но они казались крошечными в сравнении с воздушным фасадом самого большого здания в Адро. Адамат ожидал услышать размеренную поступь королевских гвардейцев. Поговаривали, что личная охрана короля круглые сутки патрулирует парк, с заряженными мушкетами и примкнутыми штыками. Серо-белые шарфы гвардейцев выглядели особенно уныло на фоне яркой зелени и сверкающей позолоты. Но сейчас в парке было тихо, не журчала даже вода в фонтане. Адамату рассказывали, что фонтаны выключают лишь в день смерти короля. Но разумеется, если бы Манхоуч был мертв, Адамат не получил бы этот вызов. Он расправил мундир и оглядел себя, благо здесь, возле самого дворца, фонари все-таки горели.

Из темноты выступил неясный силуэт, и Адамат схватился за рукоять трости, готовый в любой момент обнажить спрятанный внутри клинок.

Это оказался мужчина в военной форме и фуражке с плоским верхом и жестким козырьком. В руках он держал мушкет или штуцер, направленный в сторону Адамата. Других подробностей в тусклом свете фонарей было не разобрать. Бывший инспектор мог с уверенностью сказать лишь одно: это не королевский гвардеец. Те носили высокие шлемы с плюмажами, которые невозможно ни с чем перепутать.

— Вы один? — спросил солдат.

— Да. — Адамат поднял руки и огляделся.

— Хорошо. Идемте.

Солдат не спеша подошел к дверям и потянул массивную створку на себя. Та поддалась медленно и неохотно, хотя мужчина приложил всю силу. Адамат приблизился и смог наконец рассмотреть его мундир: темно-синий с серебряными галунами. Армия Адро. Теоретически она подчинялась королю. На практике ее крепко держал в своих руках другой человек — фельдмаршал Тамас.

— Посторонитесь, приятель, — немного раздраженно произнес солдат, но, возможно, он просто злился на тяжелую дверь.

Адамат выполнил требование, а затем снова шагнул вперед и проскользнул в дверь, повинуясь приглашающему жесту солдата.

— Идите прямо, — объяснил тот. — Потом, возле Диадемы, сверните налево и опять прямо, через Алмазный зал, пока не окажетесь в Комнате ответов.

Дверь позади с приглушенным стуком закрылась.

Адамат остался один в вестибюле дворца. Армия, размышлял он. Почему здесь оказался простой солдат, а не кто-то из гвардейцев? В голову тут же пришел самый страшный из возможных ответов: идет борьба за власть. Может быть, армию вызвали подавить восстание? В Адро много влиятельных партий: наемники из «Крыльев Адома», Королевский совет, Горный дозор и знатные аристократические семьи. Каждая из них может доставить Манхоучу серьезные неприятности. Но все равно непонятно: будь это дворцовый переворот, парк превратился бы в поле битвы или Избранные из Королевского совета попросту разрушили бы его.

Адамат подошел к Диадеме — гигантскому барельефу, изображающему корону Адро. — и отметил, что она и в самом деле настолько безвкусна, как утверждали слухи. Затем он миновал Алмазный зал с отделанными золотом алыми стенами. Потолок, украшенный тысячами крошечных драгоценных камней, из-за которых зал и получил свое название, ярко сверкал в свете единственной люстры. Языки пламени множества свечей мерцали, словно задуваемые ветром. В зале действительно было очень холодно.

Беспокойство Адамата лишь возросло, когда он достиг дальнего конца коридора. Никаких признаков жизни, и только эхо его шагов, отраженное от мраморных плит пола. От разбитого окна веяло холодом. Результат одного из печально известных приступов королевского гнева или что-то еще? Сердце забилось сильнее, отдаваясь в ушах. Что это там, за портьерой, сапоги? Адамат провел рукой по глазам. Нет, просто игра света. Он подошел к окну и, чтобы успокоить себя, отдернул портьеру.

В тени под окном лежало чье-то тело. Адамат склонился над ним и коснулся щеки. Она была теплой, но сам человек, несомненно, мертв. На нем были серые брюки с белыми лампасами и такого же цвета мундир. Высокий шлем с белым плюмажем валялся рядом на полу. Гвардеец. Тени играли на его молодом, чисто выбритом лице, таком мирном и безмятежном, если не обращать внимания на пулевое отверстие у виска и темное, липкое пятно на полу.

Значит, он все-таки прав: это переворот. Гвардейцы восстали, и, чтобы усмирить их, пришлось призвать регулярную армию? Снова получалась бессмыслица. Гвардейцы были фанатично преданы королю, к тому же Королевский совет способен самостоятельно справиться с любыми возникшими в Воздушном дворце проблемами.

Адамат тихо выругался. Каждый новый вопрос лишь запутывал ситуацию. Но вероятно, он скоро узнает ответы.

Адамат оставил труп за портьерой. Он приподнял трость, повернул рукоять и на пару дюймов выдвинул клинок из ножен. Затем подошел к высокой двери, по сторонам которой располагались два мраморных изваяния в капюшонах и со скипетрами в руках. Остановился между древними статуями, глубоко вздохнул, пробежал глазами по загадочным символам, небрежно начертанным над дверями. И вошел.

Комната ответов казалась огромной даже по сравнению с Алмазным залом. Парные лестницы справа и слева от двери, на каждой из которых могли разъехаться три кареты, вели к верхней галерее, что тянулась вдоль стен по всему периметру. Мало кто заходил в эту комнату, за исключением самого короля и горстки Избранных магов, членов Королевского совета.

В центре, на возвышении в одну ладонь от пола, стояло единственное кресло, повернутое к скоплению подушек, на которых члены совета преклоняли колени перед своим повелителем. Комната была хорошо освещена, хотя никакого источника света Адамат не заметил.

На ступенях лестницы справа от него сидел мужчина приблизительно шестидесяти лет, с серебристо-седыми волосами и тщательно подстриженными усами, сохранившими прежний, темный оттенок. Крепкий, но не слишком выступающий подбородок, резко очерченные скулы. Смуглая от загара кожа, глубокие морщины в уголках рта и под глазами. Он носил темно-синий армейский мундир с серебряным значком в виде порохового бочонка, приколотым над сердцем. Девять золотых нашивок справа отмечали срок службы в армии Адро — по пять лет на каждую. Мундиру недоставало офицерских эполет, но усталое выражение многое повидавших карих глаз подсказывало, что этому человеку приходилось командовать войсками на поле битвы. Рядом с ним на ступеньке лежал пистолет со взведенным курком. Мужчина опирался рукой на эфес вложенной в ножны шпаги и наблюдал, как поток крови медленно стекает по лестнице. Темно-багровая полоска на желто-белом мраморе.