Дать взятку — все равно что сжульничать, но… она ведь на самом деле не в суде.

Мальчишки уставились на монеты, и в их глазах внезапно блеснул голод. Впрочем, они тут же его скрыли. М-да, вероятно, показывать деньги в подобном месте было не самым мудрым решением.

— Давайте-ка послушаем историю, — продолжала Мараси. — О том, где этот… человек-из-часов мог найти убежище. Где расположены сумерки, говоря вашим языком. В каком именно из домов.

— Может, мы и знаем… — протянул третий мальчик. — Но, понимаете, истории дорого стоят. Больше, чем вы предлагаете.

Позади что-то звякнуло. Это Ваксиллиум тоже достал несколько монет. Мальчишки уставились на них с нетерпением, но тут законник подбросил одну в воздух и толкнул алломантией так, что она скрылась из виду.

Мальчишки замерли.

— Поговорите с леди, — негромко, но твердо велел Ваксиллиум. — Хватит тратить наше время.

Беспризорники кинулись врассыпную, явно не желая иметь дело с алломантом.

— Это было весьма любезно, — скрестив на груди руки, заметила Мараси. — Огромнейшее спасибо.

— Они бы тебе солгали, — ответил Ваксиллиум, бросив взгляд через плечо. — И мы привлекали ненужное внимание.

— Я понимала, что они собираются лгать. И собиралась поймать их на лжи. Атаковать чью-то фальшивую историю — такая стратегия допроса нередко оказывается самой удачной.

— Вообще-то, наилучшая стратегия допроса подразумевает выдвижной ящик и чьи-то пальцы.

— Вообще-то, — парировала Мараси, — это совсем не так. Исследования показали, что насилие во время допроса почти всегда ведет к получению негодных сведений. Так или иначе, что с тобой сегодня приключилось, Ваксиллиум? Я вдруг поняла, что в последнее время ты будто напоказ ведешь себя как суровый дикоземный законник…

— Ничего подобного.

— Но это правда. И я понимаю, в чем дело. В Дикоземье ты изображал из себя законника-джентльмена. Сам говорил, что держался за признаки цивилизации, чтобы она следовала за тобой. А здесь тебя все время окружают лорды. Ты практически захлебываешься в цивилизации. И поэтому тебя потянуло к образу «дикоземного законника» — чтобы привнести немного старомодного правосудия в жизнь этого города.

— О, ты проницательна! — Ваксиллиум отвернулся, окидывая взглядом улицу.

«Ржавь и Разрушитель! Он считает, что я влюблена в него до безумия. Высокомерный, грубый… придурок!» Мараси фыркнула и решительно двинулась прочь.

И ничего она не влюблена. Он четко дал понять, что между ними ничего не может произойти, и он помолвлен с ее сестрой. Вот и все. Разве у них теперь не может быть профессиональных отношений?

На крыльце ближайшего здания прохлаждался Уэйн — наблюдал за ними и небрежно грыз яблоко.

— А ты где был? — подойдя к нему, спросила Мараси.

— Яблочко? — предложил Уэйн. — Чуток битое.

— Нет, спасибо. Кое-кто из нас пытался разыскать убийцу, а не еду.

— A-а, это… — Уэйн пнул что-то на земле перед собой, скрытое в тени крыльца. — Ну да, я о нем позаботился ради вас.

— Ты позабо… Уэйн, у твоих ног лежит человек! Ржавь! У него кровь течет!

— Ну еще бы! Только это отнюдь не по моей вине. Но вот по башке я его стукнул, да.

Мараси прижала руку ко рту. Это ведь… Меткий Стрелок!

— Уэйн, где… как…

Ваксиллиум мягко отодвинул ее в сторону; Мараси и не заметила, как он оказался рядом. Присел, изучил рану Меткого. Потом посмотрел на Уэйна и кивнул. Этот безмолвный диалог Мараси наблюдала уже не раз; взгляд Ваксиллиума означал нечто среднее между «Хорошая работа» и «Ну ты конченый мерзавец, я же хотел все сделать сам!».

— Надо отнести его в участок, — сказал законник, поднимая бездыханного бандита.

— Отлично, — согласилась Мараси. — Но ты разве не собираешься спросить, как он это сделал? Где побывал?

— У Уэйна свои методы. И в таком месте, как это, они куда действеннее моих собственных.

— Ты знал, — проговорила Мараси, наставив палец на Ваксиллиума. — Ты знал, что наши расспросы ни к чему не приведут!

— Подозревал, — уточнил Ваксиллиум. — Но чтобы Уэйн мог пустить в ход эти свои методы, ему нужно дать волю…

— …раз я такой потрясающий, — ввернул Уэйн.

— …и поэтому я изо всех сил старался отыскать Меткого Стрелка своими силами…

— …раз уж он не может смириться с тем, насколько я в таких делах круче его самого…

— …если вдруг у Уэйна не получится.

— Чего еще ни разу не было. — Уэйн ухмыльнулся, откусил от яблока и, спрыгнув с крыльца, зашагал рядом с Ваксиллиумом. — Если не считать того раза. И еще одного раза. Но эти два раза не считаются, потому что я достаточно часто получал по башке, чтобы их напрочь забыть.

Мараси подавила вздох и ускорила шаг, чтобы догнать эту парочку. Они так много пережили вместе, что действовали сообща подсознательно, как два танцора, которые выходили на сцену бесчисленное множество раз. От этого новичку, пытавшемуся выступать вместе с ними, приходилось ой как несладко.

— И все же, — не отставала от Уэйна Мараси, — ты мог бы хоть мне рассказать, что сделал. Может, я могла бы у тебя чему-нибудь научиться.

— He-а. У тебя не получится. Ты слишком хорошенькая. Осмелюсь напомнить — не по моим меркам. Давай больше не будем водить хоровод вокруг этого дерева.

— Уэйн, иногда я от тебя в полной растерянности.

— Только иногда? — поинтересовался Ваксиллиум.

— Ну не могу же я обрушить на нее всю силу своего таланта, дружище. — Уэйн сунул большие пальцы за подтяжки. — Надо и для всех прочих приберечь чуток. Я его распределяю, невзирая на привилегии, класс, пол или умственные способности. Я святой, ржавь меня побери, да-да.

— Но как?! — не унималась Мараси. — Как ты его нашел? Разговорил кого-то из местных?

— Не-е-ет. Заставил их держать рот на замке. Это у них получается куда лучше. Опыт — всему голова.

— Вот бы тебе у них поучиться, — прибавил Ваксиллиум.

Мараси вздохнула. Они приближались к выходу из Глухомани. Человеческий мусор, ранее облепивший лестницы и переулки, растаял, — возможно, внимание нескольких законников показалось здешним обитателям чересчур неприятным. Это…

Ваксиллиум застыл. Уэйн последовал его примеру.

— Что… — начала было Мараси, но Ваксиллиум вдруг бросил Меткого Стрелка и потянулся к карману своего туманного плаща.

Ударом плеча Уэйн оттолкнул в сторону Мараси, и что-то со свистом прилетело с неба, ударившись о плиты мостовой в том месте, где они стояли мгновение назад. Потом прилетели и другие снаряды, хотя Мараси на самом-то деле за ними не следила. Она позволила Уэйну оттащить себя в относительное убежище за угол здания, откуда потом оба осторожно выглянули, пытаясь понять, откуда стреляли. Ваксиллиум бросил монету и взлетел, превратившись в темный вихрь колышущихся лент туманного плаща. В такие моменты в нем просыпалось нечто древнее и он делался похожим на рожденного туманом из старых легенд. Переставал быть слугой закона и становился осколком самой ночи, который явился забрать то, что ему причитается.

— Ох, проклятье… — Уэйн кивком указал на Меткого Стрелка.

Из безвольно лежавшего посреди улицы тела теперь торчало деревянное древко.

— Стрела? — спросила Мараси.

— Арбалетный болт. Не видел их уже много лет. Вообще-то, они нужны только для сражений с алломантами.

Уэйн поднял голову. Ваксиллиум за кем-то гнался, направляясь к верхушке какого-то здания.

— Оставайся здесь, — приказал Уэйн и бросился вдоль переулка.

— Постой… — вскинула руку Мараси.

Но он уже исчез.

«Ох уж эти двое…» — с досадой подумала она.

Что ж, некто явно не хотел, чтобы Меткий попал к констеблям и рассказал о том, что знает. Возможно, арбалетный болт или сам труп сумеют ей о чем-то поведать.

Мараси присела рядом с мертвым телом и первым делом проверила, действительно ли умер бандит. А вдруг арбалетного болта для этого не хватило? К несчастью, Меткий Стрелок и впрямь испустил дух. Болт накрепко засел у него в голове. Кто же знал, что из арбалета можно вот так прострелить череп? Мараси покачала головой и запустила руку в сумочку, чтобы достать блокнот и записать, в каком положении лежит мертвец.

«А ведь убийце повезло, — подумала она. — Он так быстро удрал, что не мог знать наверняка, достиг ли удар цели. Если бы мне требовалось удостовериться, что Меткий больше никому ничего не скажет, я бы точно…»

Позади раздался щелчок.

«…вернулась и проверила».

Мараси медленно повернулась и увидела, как из переулка, наставив на нее арбалет, выходит мужчина в лохмотьях.

«Какой у него пронзительный взгляд…»

Дальнейшее произошло быстро. Не успела Мараси и шагу ступить, как незнакомец ринулся к ней. Выстрелил из арбалета через плечо — из переулка раздался вопль, очень похожий на голос Уэйна, — потом схватил попытавшуюся бежать Мараси. Развернул и прижал к шее что-то холодное.

«Стеклянный кинжал!»

Окруженный развевающимися лентами туманного плаща, на землю опустился Ваксиллиум. В правой руке у него была монета, которую он потирал большим пальцем.

«Вспомни, чему тебя учили на отработке захвата заложников, женщина! — приказала себе Мараси. — В большинстве случаев к заложникам прибегают от отчаяния».