Даниэль Пейдж

Дороти должна умереть

1

О том, что я принадлежу к отбросам общества, я впервые узнала за три дня до своего девятилетия. А точнее, через год после того, как папа потерял работу и уехал в Секокус [Секокус — город в штате Нью-Джерси.] к некой дамочке по имени Кристал, и за четыре года до автоаварии, в которую попала мама, после чего она начала горстями принимать таблетки и вместо обычной обуви носить исключительно домашние тапочки.

О моем месте в обществе на игровой площадке мне сообщила Мэдисон Пендлтон, девчонка в розовом спортивном костюмчике, возомнившая себя пупом Земли лишь потому, что у них в доме было целых два туалета.

— Простушка Эми — трейлерная нищенка! — заявила она другим девочкам, игравшим на турниках; я в это время висела вниз головой, зацепившись коленями за перекладину и подметая хвостиками песок, и думала о своем. — Денег у нее нет, вся одежда грязная. Не ходите к ней на день рождения, а то тоже превратитесь в грязнуль.

Когда настало время праздника, оказалось, что все послушали Мэдисон. Мы с мамой в маленьких праздничных колпачках, выглядевших весьма уныло, сидели за столиком для пикника в трейлерном парке «Пыльные акры». Рядом покоился торт. Нас было лишь двое. Впрочем, как обычно. Примерно через час, потеряв надежду, что кто-нибудь все же придет, мама вздохнула, налила мне очередную большую кружку спрайта и крепко обняла.

Она сказала: плевать на то, о чем болтают в школе. Трейлер — всего лишь мой дом, а не клеймо. И такой дом — лучший на всем белом свете, ведь в нем можно поехать куда угодно. Но даже у маленькой девочки хватило ума заметить, что дом наш стоит на блоках, а не на колесах. Его «мобильность» перепродали уже тысячу раз. Мама не нашла, что на это ответить.

Достойное объяснение она смогла придумать лишь в канун Рождества, когда мы смотрели «Волшебника Страны Оз» на большой плазме. Только эта плазма и осталась от нашей жизни с отцом.

— Видишь? — спросила она, указывая на экран. — Чтобы попасть в лучшее место, нужен не дом на колесах, а всего-то толчок извне.

Не думаю, что мама сама так считала. Но тогда она, по крайней мере, заботилась обо мне, сочиняя подобную ложь. И пусть я не верила в Страну Оз, зато верила в маму.

Давно это было, и много воды утекло с тех пор. Мама не та, что прежде, да и я тоже. Больше я не стремлюсь понравиться Мэдисон и не собираюсь реветь по пустякам. Не собираюсь, и точка. Сейчас мама слишком погрязла в собственном маленьком мирке, чтобы пытаться поднять настроение своей дочери. Я сама по себе, и слезы ничем не помогут.

Плачь — не плачь, а Мэдисон Пендлтон все равно находила способы сделать мою жизнь невыносимой. В день торнадо — впрочем, я о нем тогда даже не подозревала — на перемене после пятого урока она стояла рядом со шкафчиком, поглаживая огромный живот (Мэдисон была глубоко беременна), и перешептывалась со своей лучшей подругой Эмбер Будро.

Я давно уже сообразила, что лучше по возможности не обращать на нее внимания, но Мэдисон была из тех, кого просто нереально игнорировать даже в обычное время. Теперь же, когда срок ее беременности перевалил за восемь с половиной месяцев, это оказалось совершенно невозможно.

Сегодня на Мэдисон была малюсенькая футболка, едва прикрывающая живот, с блестящей розовой надписью на груди «Кто твоя мамочка?». Незаметно прокрадываясь мимо болтающей парочки к кабинету испанского, я изо всех сил старалась не смотреть на Мэдисон, но взгляд сам собой скользнул выше — от ее живота к груди, а затем к лицу. Порой просто не получается удержаться.

Она уже смотрела на меня. Наши взгляды на мгновение встретились. Я застыла.

— На что уставилась, нищебродка? — вспылила Мэдисон.

— Я? Уставилась? Я всего лишь пыталась понять, не ты ли та малолетняя мамаша, которую я на этой неделе видела на обложке журнала «Стар».

Нет, я не хотела подколоть Мэдисон, просто порой мой сарказм живет собственной жизнью. Слова сами сорвались с языка.

Мэдисон фыркнула, смерив меня вопросительным взглядом.

— Не подозревала, что тебе по карману купить «Стар». — Она повернулась к Эмбер Будро и легонько похлопала себя по животу, всего на секунду прекратив его поглаживать. — Простушка Эми сходит с ума от ревности. Она по уши втюрилась в Дастина и хотела бы, чтобы это был их ребенок.

Я не втюрилась в Дастина и вовсе не хотела ребенка, а уж от него и подавно. Но щеки все равно предательски покраснели. Эмбер с громким щелчком хлопнула пузырем жвачки и злобно усмехнулась.

— А знаешь, я тут видела, как она болтала с Дастином после третьего урока, — заявила она, — и вовсю флиртовала. — Будро надула губы и выпятила грудь. — «О, Да-а-астин, хочешь, я помогу тебе с алгеброй?»

Я понимала, что щеки нещадно пылают, но скорее не от смущения, а от злости. Да, сегодня утром я действительно дала Дастину списать домашку по математике. И да, он ужасно привлекателен, но я же не круглая дура, чтобы мечтать, будто мне что-то светит с таким парнем. Я Простушка Эми, плоскогрудая нищенка, живущая в трейлере. На мне одежда из секонд-хенда, которая вечно велика на пару размеров. Я девчонка, у которой с третьего класса не было ни одного настоящего друга.

Такая, как я, никогда бы не заинтересовала Дастина, даже если бы в этом мире вообще не существовало Мэдисон Пендлтон. Он уже целый год каждый божий день «заимствовал» мою тетрадку по алгебре. Но посмотреть на меня как на девушку ему вряд ли когда-либо могло прийти в голову.

Даже беременная и поправившаяся на восемнадцать килограммов Мэдисон сияла, подобно надписи на ее огромном бюсте. Ее тени для век, помада и лак для ногтей были усыпаны блестками, огромные серьги-кольца свисали до самых плеч, запястья обвивали сверкающие браслеты, и, если бы сейчас в коридоре вдруг погас свет, Мэдисон смогла бы в одиночку осветить его, будто живой диско-шар. Настоящая ходячая побрякушка! Я же могла похвастаться лишь ярким цветом волос: пару дней назад я выкрасила их в розовый.

Я целиком состою из угловатостей и несоответствий — слова слетают с губ слишком быстро и всегда не к месту. А еще я сутулюсь. Дастин же западает на сияющих девиц наподобие Мэдисон, так что мне ловить нечего. Честно говоря, понятия не имею, нравится ли мне Дастин на самом деле, но у нас все же есть кое-что общее: и я, и он хотим сбежать из Канзаса, точнее, из нашего городка Флэт-Хилл.

Когда-то мне казалось: у Дастина это обязательно получится. Все, что нужно, — лишь небольшой толчок извне. Порой таким толчком становится торнадо, а порой — хорошие связи, с помощью которых удается добиться спортивной стипендии. Дастин был особенным, он должен был уехать. А потом, восемь с половиной месяцев назад, кое-что случилось. Не знаю даже, что хуже: получить шанс и так глупо облажаться или никогда его не иметь.

— Я не… — возмутилась было я в ответ, но договорить не успела — Мэдисон уже приблизила лицо вплотную к моему.

— Слушай-ка, дурища, — заявила она. Капля ее слюны попала мне на щеку, и я едва удержалась, чтобы не стереть ее: не дождется такого удовольствия. — Дастин мой. Как только родится ребенок, я влезу в платье тетушки Робин, и мы сразу поженимся. Так что держись от него подальше! Хотя… на такую, как ты, он все равно не посмотрит.

Все в коридоре отвлеклись от содержимого своих шкафчиков и с интересом уставились на нас. Мэдисон привыкла быть в центре внимания, а вот я нет.

— Послушай, — пробормотала я, мечтая, чтобы все поскорее закончилось, — я просто дала ему списать домашку.

Мое терпение стремительно таяло. Я же всего лишь пыталась помочь Дастину. И не от великой любви. Просто он заслужил небольшую передышку.

— Дурища размечталась, будто Дастину нужна ее помощь, — влезла Эмбер. — Мне тут Таффи рассказала, что слышала, как Эми предлагала ему позаниматься после уроков. Представь, скромненькое такое занятие наедине. — Она громко хохотнула. Из уст Эмбер это прозвучало так, словно я после того разговора весь урок танцевала перед Дастином стриптиз.

И кстати, ничего я не предлагала. Он сам попросил. Хотя какая разница? Мэдисон все равно уже кипела от злости.

— Ах вот как, неужели? Так почему бы тогда и мне не преподать этой сучке урок?

Я хотела было уйти, но Мэдисон схватила меня за руку, рывком развернув к себе, и придвинулась так близко, что почти касалась своим носом моего. Дыхание ее было кисло-сладким, со вкусом жевательных мармеладок и клубничного блеска для губ.

— Кем ты, черт возьми, себя возомнила? Пытаешься увести моего парня и, замечу, отца моего ребенка?

— Он сам меня попросил, — произнесла я так, чтобы это услышала только Мэдисон.

— Что?

Да, мне стоило бы заткнуться. Но ведь… это нечестно! Я всего лишь пыталась помочь, сделать что-то хорошее.

— Я не предлагала. Он сам попросил, — повторила я на этот раз громче.

— И чем же таким ты могла его зацепить? — выплюнула она так, словно мы с Дастином принадлежали к совершенно разным мирам.

Интересный вопрос. Бьющий по больному. Но ответ на него вдруг вспыхнул в голове именно сейчас, а не парой секунд позже, когда Мэдисон, виляя бедрами, уже скрылась бы в конце коридора. Я понимала, что поступаю мерзко, но слова сами сорвались с языка, оказавшись быстрее мыслей.