Дэвид Аннандейл
Проклятие Пифоса
Это легендарное время.
Галактика в огне. Грандиозные замыслы Императора о будущем человечества рухнули. Его возлюбленный сын Хорус отвернулся от отцовского света и обратился к Хаосу. Армии могучих и грозных космических десантников Императора схлестнулись в безжалостной братоубийственной войне. Некогда эти непобедимые воины, как братья, сражались плечом к плечу во имя покорения Галактики и приведения человечества к свету Императора. Ныне их раздирает вражда. Одни остались верны Императору, другие же присоединились к Воителю. Величайшие из космических десантников, командиры многотысячных легионов — примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они — венец генной инженерии Императора. И теперь, когда воины сошлись в бою, никому не известно, кто станет победителем.
Миры полыхают. На Исстване V предательским ударом Хорус практически уничтожил три верных Императору легиона. Так начался конфликт, ввергнувший человечество в пламя гражданской войны. На смену чести и благородству пришли измена и коварство. В тенях поджидают убийцы. Собираются армии. Каждому предстоит принять чью-либо сторону или же сгинуть навек.
Хорус создает армаду, и цель его — сама Терра. Император ожидает возвращения блудного сына. Но его настоящий враг — Хаос, изначальная сила, которая жаждет подчинить человечество своим изменчивым прихотям. Крикам невинных и мольбам праведных вторит жестокий смех Темных богов. Если Император проиграет войну, человечеству уготованы страдания и вечное проклятие.
Эпоха разума и прогресса миновала. Наступила Эпоха Тьмы.
Действующие лица
X легион, Железные Руки
Дурун Аттик — капитан, 111-я клановая рота, командир ударного крейсера «Веритас феррум»
Авл — сержант, 111-я клановая рота, исполняющий обязанности ауспик-мастера на «Веритас феррум»
Антон Гальба — сержант, 111-я клановая рота
Кревтер — сержант, 111-я клановая рота
Даррас — сержант, 111-я клановая рота
Ласерт — сержант, 111-я клановая рота
Камн — технодесантник, 111-я клановая рота
Вект — апотекарий, 111-я клановая рота
Ахайк — боевой брат, 111-я клановая рота
Катигерн — боевой брат, 111-я клановая рота
Экдур — боевой брат, 111-я клановая рота
Энный — боевой брат, 111-я клановая рота
Эутропий — боевой брат, 111-я клановая рота
Почтенный Атракс — дредноут, модель «Контемптор», 111-я клановая рота
Халиб — капитан
Сабин — капитан
Плин — капитан
Ридия Эрефрен — госпожа астропатов
Балиф Штрассны — навигатор
Перун Каншель — слуга легиона
Агнесса Танаура — слуга легиона
Георг Паэрт — слуга легиона
XVIII легион, Саламандры
Кхи'дем — сержант. 139-я рота
XIX легион, Гвардия Ворона
Инах Птерон — ветеран
Юдекс — боевой брат
III легион, Дети Императора
Клеос — капитан, магистр «Калидоры»
Курваль — Древний
Колонисты Пифоса
Тси Рекх — Верховный жрец
Ске Врис — жрица-новиций
Адептус Терра
Эмиль Джедда — астропат
Мехья Вогт — писец
Гельмар Галин — администратор
Пролог
Плоть — милосердие. Кровь — надежда. Раздробленные кости — радость. Он вотирует. Он ощутит во рту долгожданный вкус. Его челюсти вгрызутся в хрящи. Его когти разорвут чувственную, трепещущую от отчаяния плоть. Он отведает сие темное блаженство, и скоро. Он знал это.
Он верил.
Каково это подобному созданию — верить? Каково это бессмертной сущности — в вечности служить своим хозяевам? Так много возможностей обдумать эти вопросы в потоке тающего времени и завихряющегося пространства, бывшего царствием богов. Так много возможностей изучить их образы, запутаться в их противоречиях, вкусить их порочности.
Слишком много возможностей.
Они порождали нетерпение и голод, которые невозможно утолить. А как? Они есть первопричина этой бури. Сила, породившая чудовище. И хотя его страсти были всепоглощающими, они оставляли простор для вопросов и размышлений, подпитывая тем нужду зверя. Словно точильный камень, они заостряли клинок его желаний.
Но что значила его вера? Как такое понятие вообще могло иметь смысл здесь, где сам смысл был замучен до смерти, и существование кровожадных богов не было вопросом веры? Ответ сам по себе был прост, но воплощение его несло изощренные и восхитительные мучения.
Он верил обещанию пира. Верил, что час трапезы вот-вот наступит.
Пиршество начнется на этой планете. Барьеры, отделявшие зверя от вселенной материи и плоти, здесь оказались слабы и трещали по швам. Он бился о них, извиваясь от рвения и разочарования, что срывались ревом с его пасти. И рев этот разлетался по варпу, проникая в умы тех, кому дано слышать его, насылая на них кошмары, утягивая в бездну безумия. Барьеры держались, но лишь едва.
Существо познавало планету. Его сознание стелилось по поверхности воды, где охотились невообразимые левиафаны, и понимало, что этот мир хорош. Оно достигло земли, где в природе царил карнавал хищников, и это тоже было хорошо. Оно узрело мир, не знавший ничего, кроме клыков. Мир, где сама жизнь существовала лишь для того, чтобы построить великое королевство смерти. Зверь ощутил нечто, необычайно похожее на радость. Он смеялся, и смех этот разлетался по Галактике через мысли чувствующих, и те, кто начинал кричать, больше никогда уже не могли остановиться.
Его разум раскинулся над змеиным миром. Он странствовал по джунглям вечной ночи. Парил над горными хребтами, лишенными всякой надежды подобно свету мертвых звезд. Изучал угрозы, обосновавшиеся здесь, и обещания, убивавшие здесь. И понял, что между ними нет никакой разницы. Он созерцал чудовищную планету, которая являла собой достойное отражение самого варпа.
День и ночь зверь развлекал себя мыслями о доме.
Он лишился покоя. Наблюдать ему было уже недостаточно. Материальный мир — холст для истинного художника боли — был так близок, но все еще недостижим для его когтей, и это сводило его с ума. Где обещанное ему пиршество? Планета корчилась в объятьях собственных кошмаров. Хищный, плотоядный мир. Но ему в него хода не было. Он мог лишь наблюдать, больше ничего. Планета была для него потерянным раем. Где вся разумная жизнь? Без разума не может быть истинной невинности, никаких истинных жертв. Без жертв не может быть ужаса. Этот мир имел колоссальный нереализованный потенциал. Да, зверь верил и преданно служил, но терпеть он не мог. Разумом он попытался оставить эту планету.
Но не смог.
Боролся, но силы, которым он служил, отказали ему в свободе. Они приковали его к этому месту. И вдруг на него снизошло озарение. Его привело сюда нечто большее, чем просто обещание! Он снова бросился на истертую завесу. Он прочел течения варпа и снова рассмеялся, снова оскалился. Он нашел так необходимое ему терпение. Планета была всего лишь сценой. Актеры еще не вышли, но ждать их осталось совсем недолго. А зверь затаится за занавесом и будет ждать своего часа. Он прошептал хвалу.
И все вокруг ответило на его шепот. Почитатели вняли его зову, чтобы поклоняться ему и присоединиться к пиру. Для всех них наступал долгожданный момент. Момент, когда они наконец будут свободны и смогут распространять свою порочную истину по всей визжащей от ужаса Галактике. Они давили на завесу, жаждая вкусить плоти реальности. Их шепоты сплетались в единый шелестящий хор, страсть разжигала страсть, и имматериум зашелся эхом голодной ярости.
Но зверь воззвал к тишине. Он почувствовал, что происходит нечто важное, и отвел взгляд от планеты. Он словно смотрел в глубину колодца, ибо этот мир стал ему тюрьмой, и притяжение судьбы держало зверя здесь, чтобы он мог исполнить свою роль. Насколько мог, он распростер свое восприятие в материальном мире и на самом краю своего сознания ощутил движение — словно муха коснулась самых крайних нитей паутины.
Обещание было исполнено. Звезды не солгали.
Кто-то приближался.
