— Эй, Хэл? — зовет он из-за растений.

Например, где-то несколько месяцев в весенний семестр ГМПСА она звала свою программу «Час унылой литры Мадам» и читала одну за другой депрессивные книжки: «Доброе утро, полночь» и «Мэгги, девушка у улицы», «Комнату Джованни» и «У подножия вулкана», плюс во время поста тот действительно жуткий период Брета Эллиса, — монотонно, очень медленно, ночь за ночью. Марио сидит на низкой кофейной подделке под ван дер Роэ с выгнутыми ножками (выгнутые ножки — у столика), склонив голову вправо к динамику и со своими клешнями на коленях. Когда он сидит, носки обычно смотрят внутрь. Фоновая музыка одновременно предсказуемая и в пределах этой предсказуемости неожиданная: она периодическая. Она предполагает разрастание, но не разрастается. Она ведет к той самой неизбежности, которой не разрешалась. Она цифровая, но с чем-то от хорового букета. Но нечеловеческая. Марио вспоминает слово «призрачный», как, например, «призрачное эхо того-то и сего-то». Музыка Мадам Психоз — которую выбирает не студент-инженер, даже ни разу не видевший, чтобы она ее приносила, — всегда ужасно малоизвестная[66], но часто столь же необычно мощная и завораживающая, как ее голос и сама передача, считает сообщество МТИ. Слушаешь с ощущением, будто есть какая-то шутка, которую понимаешь только ты и она. Мало кто из преданных слушателей WYYY высыпается в пн-пт. У Марио иногда бывают проблемы с дыханием в горизонтальном положении, но, не считая этого, спит он как младенец. Аврил Инканденца до сих пор не отказалась от старой л'ильской привычки в американское время ужина только попить чаю и легко перекусить, а серьезно ужинать прямо перед сном. Коренные канадцы полагают, что вертикальное пищеварение вредно для ума. Некоторые из первых воспоминаний Орина, Марио и Хэла — как они задремывали за столом, и их мягко переносил в кровать очень высокий человек. То было в другом доме. Треки Мадам Психоз ворошат самые первые воспоминания Марио об отце. Аврил сама первая по-доброму посмеется над своей неспособностью есть до где-то 22:30. У Хэла музыка за едой не вызывает интереса или ассоциаций — он, как большинство детей с двойными ежедневными тренировками, хватает столовые приборы в кулаки и набрасывается на еду как волк.

— Не забыты ни крайне безносые, ни расходящиеся и сходящиеся косоглазые, ни эрготики святого Антония, прокаженные, рябые от ветрянки, ни даже больные саркомой Капоши.

Хэл и Марио едят/слушают поздно вечером в ДР где-то дважды в неделю. Аврил нравится общаться с ними вне сковывающих формальностей ее должности в ЭТА. Ч. Т. одинаковый что дома, что в кабинете. Спальни Аврил и Тэвиса на втором этаже, более того — соседствуют друг с другом. Последняя комната наверху — личная студия Аврил, с большой цветной распечаткой М. Гамильтон в роли Западной ведьмы из «Волшебника страны Оз» и заказным волоконным кабелем для ТП-консоли с tri-модемом. Из ее студии в дальней части ДР, на севере, вниз идет лестница, в туннель, вливающийся в главный туннель к Админке, так что Аврил может передвигаться по ЭТА под землей. Туннель ДР сходится с главным между насосной и Админкой, т. е. Аврил не приходится пробираться на карачках мимо насосной, что Хэл, очевидно, не может не одобрять. Лимит на ужин в ДР по два раза в неделю максимум поставил для Хэла Делинт, потому что из-за этого он пропускает утренние тренировки, вдобавок возможны ночные хулиганства. Иногда они приводят с собой Джона («Не родственник») Уэйна из Канады, который нравится миссис И. и с которым она ведет оживленные беседы, хотя тот редко отвечает и тоже накидывается на еду, как волк, иногда вовсе игнорируя столовые приборы. Еще Аврил нравится, когда приходит Аксфорд; по некоторым причинам Аксфорду трудно есть, и ест он мало, а ей нравится его улещивать. И теперь Хэл очень редко зовет Пемулиса или Джима Сбита, с которыми Аврил так безукоризненно, высокопарно учтива, что от заряда напряжения в помещении волосы встают дыбом.

Когда бы Аврил не раздвигала листья фикуса, Марио по-прежнему сидит на своем насесте в позе собачки с логотипа «RCA-Виктор», с горизонтальной морщинкой на лбу, обозначающей, что он изо всех сил либо слушает, либо думает.

— Множественные ампутанты. Протезически негармонирующие. Кривозубые, дряблокожие, зобошеие и моржещекие. Вольчьепастные. Действительно большепорые. Чрезмерные, хотя и не только ликантропичные гирсутики. Микрокефалы. Туреттики с конвульсиями. Паркинсоновцы с треморами. Низкорослые и шишковатые. Всем обликом патологические. Заскорузлые, горбатые, кистастые и галитотичные. Всех видов асимметричные. С крысиными, змеиными и лошадиными лицами.

— Эй, Хэл?

— Троеноздрые. С заворотами уст и очей. Вы, с темными мешками под глазами, что свисают на пол-лица. Вы, с болезнью Кушинга. Вы, с видом, будто у вас синдром Дауна, хотя у вас нет синдрома Дауна. Решайте. Судите сами. Тут сказано: вас ждут, несмотря на степень. Степень — в глазах страждущего, сказано тут. Боль есть боль. Гусиные лапки. Родимые пятна. Неприжившаяся ринопластика. Невус. Прикус. Жизнь в черной полосе Мебиуса.

Студент-инженер WYYY в своей извилине созерцает луну, которая отчего-то выглядит, будто кто-то взял полную луну и слегка треснул по ней молотком. Мадам Психоз риторически спрашивает, не пропустил ли кого циркуляр. Инженер допивает «Физзи» и готовится снова спуститься к завершению часа, его тело покрывается гусиной кожей со стороны ужасной церебральной прохлады Чарльз — неспокойной и синей. Иногда в начале «60 +/-» Мадам Психоз принимает случайный звонок. Сегодня позвонивший, на котором она заканчивает, с выпестованным заиканием предлагает М. П. и YYY-сообществу принять к рассмотрению факт, что луна, которая, конечно, как известно любому дураку, вращается вокруг Земли, не вращается сама по себе. Правда? Он говорит, что да. Просто висит себе, прячась в ритмах нашей круглой тени, но никогда не вращается. Никогда не отворачивает лика.

Маленький «Хиткит» не ловит сигнал в субдуральных лестничных колодцах Головной коры во время спуска, но студент-инженер уверен, что она не ответит прямо. Ее концовка — снова молчание в эфире. Инженеру она почти напоминает некоторых типов из средней школы, которых все обожают, так как чувствуют, что им все равно, обожают их или нет. Хотя инженеру, которого ни разу не приглашали на вечеринки по случаю выпускных, с его-то ингалятором и проблемной кожей, вовсе не было все равно.

Десерт, который подает Аврил, когда в гостях Хэл, — печально известные протеиновые желатиновые кубики от миссис Кларк, ярко-красные или ярко-зеленые в ассортименте, — почти как «Джелл-О» на стероидах. Марио готов только ими и питаться. Ч. Т. убирает со стола и загружает посуду в посудомойку, потому что готовил не он, и Хэл собирается на выход где-то в 01:01. Марио все еще слушает ночное завершение эфира WYYY, что требует времени, ведь там не только перечисляют киловаттные характеристики станции, но и приводят доказательства формул, по которым эти характеристики вычисляются. Ч. Т. на кухне всегда роняет минимум одну тарелку и потом рычит. Аврил всегда приносит парочку адских желеинок Марио и с шутливо сухим тоном говорит Хэлу, что была умеренно рада видеть его вне les bâtiments sanctifies [Культовые сооружения (фр.). // Петров Юрий (Георгий) Николаевич (1904–1944) — художник-график, книжный иллюстратор и переводчик-испанист. В 1930 г. окончил живописный факультет Высшего художественно-технического института (Вхутеин). Автор сатирических плакатов для «Боевого карандаша». В 1936–1939 гг. участвовал в войне в Испании. Один из лучших иллюстраторов Лермонтова. В Собрании сочинений Лермонтова 1958 г. опубликованы его иллюстрации к «Испанцам», «Маскараду» и к драме «Два брата». Листы с работами художника хранятся в Русском музее. Погиб на фронте. В 1970 г. в Ленинграде вышел альбом его работ «Испанский дневник». // Гушнер Сергей Ефимович (1905–1942) — театральный художник. Окончил ВХУТЕИН. В 1937 г. был председателем комитета Выставки молодых художников театра. Участвовал в оформлении спектаклей БДТ, Театра драмы и комедии. // Гроссет-Волжина Наталья Альбертовна (1903–1981) — переводчица с английского. Окончила музыкальное училище и английское отделение Института новых языков. В середине 1930-х гг. вошла в группу Школы художественного перевода, которой руководил И.А. Кашкин. Автор многих переводов из Конан-Дойля, Стейнбека, Брет Гарта, Войнич, Хемингуэя и др. В 1967 г. подписала письмо А.И. Солженицына об отмене цензуры. Участница других «подписантских» кампаний.]. Хэлу это все иногда кажется ритуальной и почти галлюцинаторной прощальной пляской. Хэл стоит под большим постером «Метрополиса» в рамке, небрежно хлопает перчатками друг о друга и говорит Марио, что ему уходить необязательно; Хэл еще собирается ненадолго сбежать с холма. Аврил и Марио всегда улыбаются, и Аврил небрежно интересуется его планами.

Хэл всегда хлопает перчатками, улыбается ей и говорит: «Делать глупости».

А Аврил всегда с шутливо строгим лицом отвечает: «Ни за что, ни при каких обстоятельствах не веселись», — что Марио по-прежнему находит смешным до надрыва животика, каждый раз, неделя за неделей.

Реабилитационный пансионат пансионатного типа для алкоголиков и наркоманов «Эннет-Хаус» — шестой из семи блоков на территории комплекса Энфилдского военно-морского госпиталя, которые с высоты промышленного вентилятора ATHSCME 2100 или вершины Энфилдской теннисной академии напоминают семь лун на орбите мертвой планеты. Само здание госпиталя — учреждение Управления по делам ветеранов из кирпича цвета железа и с крутыми шиферными крышами — закрыто и оцеплено, все возможные входы и отверстия забиты яркими сосновыми досками с очень строгим правительственными воспрещениями. Энфилдский военно-морской построили то ли во время Второй мировой, то ли Корейской, когда был всплеск ранений и количества пациентов. Теперь же практически единственные ветераны, кто пользуется построенным специально для них Энфилдским военно-морским комплексом, — старые ветераны Вьетнама с бешеными глазами в выцветших обезрукавленных армейских куртках или дряхлая гвардия времен Кореи, сейчас уже с маразмом и алкоголизмом в последних стадиях или и тем, и другим одновременно.

Само здание госпиталя давно лишилось оборудования и медных проводов, не работает, и Энфилдский военно-морской остается на кредитном плаву благодаря нескольким строениям поменьше на территории комплекса — зданиям размером где-то с зажиточные особняки, где ранее квартировали врачи и медперсонал Управления по делам ветеранов, — которые сдает в аренду различным окологосударственным здравоохранительным организациям и службам. У каждого здания-блока есть номер, который увеличивается по мере удаления блока от нерабочего госпиталя вдоль разъезженной бетонной дорожки от парковки госпиталя и по мере близости к крутому оврагу, выходящему на особенно неприятную брайтоновскую часть авеню Содружества и рельсы зеленой ветки.