— Закрой рот! — рявкнула я. — И останови машину!

Резко дав по тормозам, он повернулся ко мне. Ухмыльнулся, когда я дернула ручку дверцы, и нажал на кнопку блокировки.

— И что дальше делать будешь? Сделаешь вид, что ничего не знаешь? Как и тогда?

— Да пошел ты, урод! — прорычала я. — Я хочу увидеть свою сестру больше всего на свете. Но если для этого мне придется связаться с таким, как ты, лучше сдохну. Она жива — и это главное. — Выскочив из машины, я показала ему средний палец и пнула переднее колесо.

Его лицо было по-прежнему безмятежно, он просто отвернулся и дал по газам, окатив меня слякотью с обочины. Придурок.

Я поправила шапку и ступила на тротуар. Запахнула пальто, уткнулась в воротник носом и побрела на остановку, глотая слезы. Да кто он такой, чтобы меня судить? Что он знает обо мне или о том, как я жила? Если бы не родители, которые удочерили меня спустя год после пожара и пропажи Ольги, то я бы загнулась в детском доме. Я бы просто не выжила. Меня всегда поддерживала сестра, она была мне опорой, и вот ее не стало. И я пыталась ее искать, когда выросла, но всё, что я узнала, так это что она погибла в 2007 году от передозировки. В июне, двадцатого числа, я точно помню дату.

Стоп. Это было в 2007 году. А фотографии были датированы нынешним, 2009 годом.

Я застыла прямо посреди тротуара, тщательно обдумывая сложившуюся ситуацию. Есть ли вероятность, что дату на снимках изменили? Может быть, дать их кому-нибудь с инфотехнологического на проверку? Но, если Тимур не врет и за мной следят, это может быть опасно. Нет, никому нельзя показывать эти снимки. Но и поверить вот так просто на слово какому-то мутному типу я тоже не могу. Что же мне делать?

Наши дни

Я протянула банковскую карточку работнику автосервиса. Набрала пин-код и помедлила, перед тем как нажать зеленую кнопку. Твою-то мать… До зарплаты неделя. Грёбаная неделя, а у меня на счету… Сто двадцать три рубля и сорок копеек. Я мысленно выругала себя за то, что отказалась от предложения Агеева провести ремонт машины как служебные расходы. Господи, ну что я за дура? Как я буду жить эту неделю? Что буду есть? У меня даже денег на бензин не осталось, а бак полон только наполовину. Зашибись, Романова. В рейтинге идиоток ты обскакала всю планету.

Я натянуто улыбнулась работнику и села в машину. Еще и помыли, химчистку салона сделали. В моем мозгу сразу возникла цифра, на которую счет мог бы быть меньше, и я застонала, ударившись головой о руль.

Добравшись до дома, я первым делом отправилась на кухню и сканирующим взглядом оглядела запасы продовольствия в холодильнике. Молока почти нет, и то оно скоро скиснет, значит, кофе пить я буду на работе. Из круп в коробках была только гречка, и я поморщилась, вспомнив старый бородатый анекдот про собаку, которая на седьмой день сухпайка искренне радовалась:

«О, гречка!»

Тяжело вздохнув, я заварила чай и снова принялась перебирать отчеты. Провозившись до глубокой ночи и так и не разобравшись, что же мне в них не нравится, я устало рухнула на скрипучий диван и заснула, едва моя голова коснулась подушки.

Тимур

Припарковав машину и выйдя на улицу, я осмотрел парковку и нахмурился. Странно, но нигде нет «ведра» Илоны, а она ведь никогда не опаздывает. Я пожал плечами и побрел к зданию. Поднимаясь на лифте, по привычке покрутил на пальце брелок с ключами и засунул их в карман брюк, когда кабина остановилась на моем этаже. В нос сразу ударил запах чистящих средств — привет от нашей уборщицы, и свежесваренного кофе — привет от Илоны.

А она, судя по всему, была здесь.

— Доброе утро, Тимур Маратович. — Илона неестественно улыбнулась, когда я вошел в приемную, и уткнулась в монитор, делая вид, что чрезвычайно занята.

— Почему не на машине? — Я облокотился на стойку регистрации, отметив, что привычно выглаженная кофточка Илоны сегодня немного помята.

Она открыла рот, чтобы что-то ответить, но тут же его захлопнула и только дернула плечиком, огрызнувшись в своей привычной манере:

— Не ваше дело, — и снова сделала вид, что работает.

— Ну да, — сказал я. — Сегодня есть встречи?

— Да, расписание у вас на столе. — Илона даже не подняла голову, а я заметил, что ее щеки неестественно бледны.

Интересно, почему?

— Кофе.

— Сейчас принесу, — вздохнула она, поднимаясь.

Я проследил за ней взглядом. Странная она сегодня, не иначе как что-то задумала. Пожалуй, следует понюхать свой кофе, перед тем как выпить. А лучше дать его попробовать кому-нибудь еще.

В кабинете, на первый взгляд, всё было, как обычно. Внимательно осмотрев стол и кожаное кресло, я плюхнулся в него. Потянувшись, нажал на кнопку включения компьютера и удостоил своим вниманием записи, сделанные аккуратным почерком Илоны. Рядом с расписанием в тонких папках лежали досье на клиентов — обязательная процедура. Я, в отличие от Игоря, всегда изучал информацию о заказчиках перед встречей, а не после.

Илона вплыла в помещение и ровным шагом подошла к столу. Поставила чашку и повернулась, чтобы уйти. В этот момент я окликнул ее:

— Послушай…

Илона замерла и застыла как статуя.

— У тебя всё в порядке?

— Да, Тимур Маратович, — ответила она.

— Сегодня приглашай клиентов сюда, а не в конференц-зал.

— Хорошо. Это всё?

— Да, можешь идти.

Она молча вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Я проигнорировал это, стараясь не зацикливаться на изменениях в поведении девушки, и принялся за работу. День тянулся как обычно, медленно до безобразия. Взяв два заказа, я отдал парням распоряжение и откинулся на спинку кресла, рассеянно разглядывая потолок. Странно, но сегодня Романовой не было в столовой, хотя обычно она всегда обедала с ребятами. Я вообще не видел ее там последние несколько дней, а мне, если честно, нравилось наблюдать за ней в непринужденной обстановке.

Илона рядом со мной всегда строила из себя злобную фурию, но в компании с другими людьми преображалась до неузнаваемости. Ее улыбка становилась искренней, щечки розовели от мужских комплиментов, а смех всегда звучал так звонко и мелодично, что его можно было слушать без остановки. Именно это меня бесило больше всего — то, что с другими она такая. Из раздумий меня вырвал звонок мобильного. Я забросил ноги на стол и с трудом сдержал смех, когда услышал голос Игоря:

— Тим, привет.

— Привет. — Я посмотрел на свои туфли и пошевелил пальцами ног — Лазарев ненавидел, когда я так делаю. — Как Испания?

— Нормально, похолодало, правда.

— На два градуса? — поддел я, усмехнувшись.

— Иди ты, — буркнул Лазарев. — Как у вас?

— На удивление относительно спокойно.

— Вот как раз об Илоне я и хотел поговорить.

— Только не начинай… — простонал я. — Клянусь, я ее не дергаю. Ради Аллаха, Лазарь! Она недавно мне соль в кофе насыпала, а я даже не попытался ее задушить.

— Тимур, мне плевать на соль в твоем кофе и плевать на причины, из-за которых вы так друг друга ненавидите…

— Я не ненавижу ее, она просто меня бесит, — перебил я, он же не слушал.

— …Но она едет к нам в декабре. Вы летите вместе.

— Нет! — Я вздрогнул от мысли, что мне придется находиться в самолете рядом с ней несколько часов. — Нет. Хера с два. Прости, брат, но я не полечу.

— Тим, я сделал Оле предложение.

Я заткнулся, огорошенный этим заявлением. В трубке тоже воцарилась тяжелая тишина.

— И она согласилась, — тихо добавил Лазарев. — Мы распишемся здесь, двадцать восьмого декабря.

— Б… — выдохнул я. — Игорь…

— Илона не знает, Оля ей не сказала. Я прошу тебя как лучшего друга на неделю забыть о ваших разногласиях и быть с нами в этот день. У нас, кроме вас двоих, нет никого.

— Ты ее лучше попроси, — пробормотал я.

— Ты старше и мудрее, поэтому я прошу тебя, — фыркнул Игорь.

Возникла пауза. Я закрыл глаза, пытаясь осознать ужасную мысль о совместном отдыхе с Романовой и женитьбу Лазаря.

— К чему такая спешка? — нарушил я молчание.

— Сладкая хочет выйти замуж до того, как будет виден живот, — вздохнул Игорь, а я почувствовал себя мудаком — забыл, что Оля беременна. — А я не хочу пышного торжества, поэтому мы сошлись на том, что распишемся на Тенерифе, а ближе к родам вернемся в Питер.

— Здесь брак будет считаться действительным?

— Есть небольшие заморочки, но — да, будет. Не говори Илонке. Сладкая хочет сюрприз устроить — шопинг, выбор платья, спа и прочая бабская херь.

— Ладно… — Я снова рассеянно посмотрел в потолок. — Ты испортил мне Новый год. Ты в курсе?

— Я тебе ничего не портил. Правда, пока. — В трубке послышался смешок. — Но если ты испортишь мне свадьбу, поверь, я постараюсь сделать всё, чтобы этот Новый год стал самым отвратительным в твоей жизни.

— Скормишь акулам? — съехидничал я.

— Нет, отдам на растерзание Романовой.

По спине пробежал холодок.

— Лазарь, ты правда женишься?

Он засмеялся:

— Да, брат, женюсь. Твоя очередь подходит.

— Найти бы еще, на ком…

— Найдешь. И знаешь что, Агеев?

— Да?

— Убери на хер ноги с моего стола.

Я опустил ноги на пол, стряхнул взмахом руки невидимую грязь с деревянной поверхности стола. Нет, что-то сегодня не хочу торчать в офисе до вечера, да и встреч больше не намечается. Я проверил почту, ответил на несколько писем. Я даже не стал застегивать пуговицу пиджака, как должно, а просто вышел из кабинета, когда закончил.