Дмитрий Чвилев

Темная Империя: Зарождение

Пролог

Не без труда разлепив глаза, я тупо уставился в потолок, нависающий прямо над моей многострадальной головой. Иде это я?

Вздохнув, попытался осмотреться. Не получилось. Голову с обеих сторон закрывали подушки, руки были спутаны одеялом, а ноги — придавлены чем-то тяжелым.

Попытавшись подняться, я беззвучно рухнул обратно. Голова раскалывалась. Спокойствие, главное — спокойствие! Согнуть одну ногу в колене, попытаться другой столкнуть нечто, мешающее двигаться. Получилось плохо. Нечто было тяжелым.

Кое-как скинув набок скомканный край одеяла и отодвинув подушку, я попытался спиной заползти по стеночке и принять сидячее положение. Спустя несколько безутешных попыток это удалось, правда, боль в голове принялась бить в барабаны активнее.

Как же хреново. Водички бы. Холодненькой. Поблизости ее явно нету, а значит… надо идти искать! Вернее, ползти… Приняв такое логичное решение, я огляделся.

Увиденное категорически не понравилось. Кровать, очень большая кровать. Две спящие фигуры, загораживающие спасительный край ложа. Большой белый волк, развалившийся у меня в ногах. Приоткрыв глаза, зверь бросил на меня мимолетный взгляд и, тут же потеряв интерес, вновь уснул.

— Так вот что это была за тяжесть… — меланхолично подумалось мне. — А почему он белый?

— Ты бы еще спросил, почему он волк! — ехидно прокомментировал внутренний голос. Ну надо же, какое открытие! У меня есть внутренний голос. Смешно. Может, еще и совесть имеется?

— Не дождешься, — раздалось хмыканье в голове. Уй-юй-юй, как же больно-то. Ощущения такие, словно я пересчитал своей бедной головой все ступеньки на длинной-предлинной лестнице. Причем по два или даже три раза подряд. Еще раз глубоко вздохнув, я попытался слезть с кровати. Хватит прохлаждаться, пора отсюда сваливать.

Отпихнув ногой белоснежную тушу зверя, нагло дрыхнувшего в ногах, я попытался перелезть через… точеную фигурку девушки, раскинувшуюся рядом. Девушки?! Впрочем, а что можно было ожидать еще? Точнее, кого. Ночевка с мужиками в обнимку в мои планы явно не входила, по крайней мере за последние несколько лет жизни. Что же касается девушки… Очень даже ничего. Белокурые волосы красавицы разметались по подушке, открывая симпатичное личико, а сползшее одеяло позволяло увидеть много больше, чем шею или плечо. Кажется, она спала голой. Жаль, что перед глазами все плывет — разглядеть не могу.

— Не можешь? Давай помогу! — еще более ехидно раздалось в голове, дорисовывая воображаемые подробности.

Стоп — стоп — стоп! Фу! Некогда о бабах думать, драпать надо. Неизвестно еще, какая гадость в округе водится, помимо волка. Муж например. Или даже два. Сглотнув слюну, я зажмурился и аккуратно переполз через сладко сопящий соблазн. Попытка удержать либидо в узде провалилась с треском — переполз, как оказалось, лишь для того, чтобы наткнуться на второй, точно такой же, тесно сопящий «подарочек». На этот раз волосы были заплетены в две косички, задорно раскинувшиеся в разные стороны.

— Главное — не смотреть! — сказал я себе и предпринял позорную попытку к бегству. Вдруг меня сюда силком затащили? Или они ночью пришли сами, втихую подкравшись.

— Не помню — значит не было? — вновь раздался голос в голове. — Ты-то в трусах, а вот они — скорее всего нет. Как это объяснить?

— Никак. Не виноваты мы, — словно пьяный, мотнул головой я. — Ложь и пр-ровокация.

А вот и край кровати! Окружающее пространство прыгало, не позволяя точно определить расстояние. Голова спросонья соображала туго, поэтому, сползая на пол, я запнулся и, потеряв равновесие, растянулся во весь рост.

Шмякнулся, к счастью, беззвучно — весь звук падения заглушил толстый ворсистый ковер. С едва слышным стоном я попытался разлепить глаза. Ой зря-я-я… Пространство весело закружилось, заставляя комнату завертеться калейдоскопом. Стул, стоящий невдалеке, напрыгнул на меня, брыкаясь, словно молодой бык. Затем, вернувшись на свое место, немного подергался и успокоился. Тише, маленький, тише. Все хорошо, разве что все обозримое неспешно уплывает куда-то вбок, исчезая из виду.

Я же не пил вчера ничего… Я же вообще никогда ничего не пью… Черт! Как же болит голова.

Мученически закрыв глаза, я пополз вперед, выставив перед собой руку. До спасительной двери оставалось совсем чуть-чуть…

Глава 1

НАХОДКА

Снег, особенно чистый в тот день, раскинулся белым ковром, простираясь вдаль, за горизонт, и сверкая тысячами разноцветных искр. Белое, переливающееся на солнце море.

Неподалеку чернела опушка леса, сильно контрастирующая с белым полем. Голые стволы деревьев, корявые угловатые ветки… Пожалуй, если бы я был поэтом — назвал бы эту картину злобной, пугающей. Дубы-колдуны, ага.

А ведь где-то там, за лесом, лагерь — там тепло, там еда… Тяжело вздохнув, я поудобнее перехватил оружие и пошел вперед, проваливаясь в небольшие снежные сугробы.

Ветер, на открытой местности особенно пронзительный, пытался залезть под воротник и коснуться шеи холодными пальцами. Побыстрее бы добраться под защиту деревьев, где не будет так продувать. До спасительной опушки оставалось совсем немного.

Батя говорил, что где-то неподалеку есть заброшенная сторожка лесника. Деревянная, потемневшая от времени избушка, со скрипящими половицами и старинной русской печкой. Стены сторожки наверняка помнят самые суровые зимние морозы, такие, когда на улицу даже и носа не высунуть — через секунду замерзнет и отвалится. А в печке, большой и теплой, так уютно потрескивают поленья, поглощаемые языками пламени. Греется ароматный чай, настоянный на заготовленных с лета травах, развешанных сушеными пучками по стенам. Эх, романтика! Хочу туда, черт побери.

Надо было сторожку идти искать, были бы опасности и приключения. Может, даже самовар бы какой нашел. А Макс все: дуэль, дуэль, не будь трусом! И зачем, спрашивается, согласился? Теперь броди тут, ищи его по сугробам. Хорошо хоть, что сессию сдал и теперь свободен от института.

Рефлексируя, я не забывал контролировать обстановку. Руки в толстых кожаных перчатках, слегка задубевших на морозе, водили стволом из стороны в сторону, следуя за взглядом. Взгляд, в свою очередь, перепрыгивал с одного дерева на другое, отыскивая затаившегося «врага».

Снег тихо похрустывал под ногами, отметая возможность подкрасться бесшумно. Все чувства обострились. Седалищным нервом чую — он где-то здесь, совсем близко.

Добравшись до опушки, я затаился за толстым стволом старого дуба и принялся методично прочесывать взглядом местность. Предчувствие меня редко обманывает.

На грани восприятия мелькнула смазанная тень. Вон! За тем деревом! Я быстро пригнулся и замер недвижимой статуей, тщательно высматривая противника. Показалось?

Совершенно некстати вспомнился похабный анекдот, рассказанный Батей перед выходом из лагеря. Потянуло на смех. Черт, как не вовремя!

Тень еще раз мелькнула вдали за деревьями. Не показалось — он здесь. Ищет меня. Перебежав за соседнее дерево, я поморщился — снег предательски хрустел под ногами. «Враг» еще раз мелькнул за деревьями, на этот раз левее. Не заметил меня. Легкая добыча.

Поправив на лице маску, я приготовился к рывку. Меня ждет победа и горячий чай!

Резко рванув с места, я выдал себя с головой. Однако в скрытности больше не было смысла — теперь все решала скорость. Поднимая на бегу ствол и прицеливаясь в грудь противника, я споткнулся о замаскированный снегом корень и чуть было не покатился кубарем. Несясь вперед, с трудом совладал с инерцией и прыгнул, неуклюже повалившись на бок. Ползком, быстрей! Уф, успел. За этими заснеженными кустами меня легко не достать.

По стволам деревьев невдалеке застучали снаряды. Пристреливается, не успел заметить, куда я нырнул. Наивный. Лишь выдал свое местоположение. Фактор внезапности на моей стороне.

Присев, я приготовился завершить все одним быстрым ударом. Глубокий вздох, и… Я рванул вперед, петляя между деревьев, как пьяный заяц, и выцеливая на бегу врага. Вон он! Там, за разлапистой елью. Выстрел, второй, третий. Над ухом что-то просвистело. Заметил. Еще выстрел. Еще.

Есть! Пошатнувшись, он отступил на шаг. На груди противника расцвел кровавый цветок. Победа.

* * *

Максимиллиан

В ярости сорвав с головы маску, я злобно сплюнул на снег. Этот недомерок опять выиграл! От злости хотелось зарычать. Снова придется слушать его нравоучения по поводу пути истинного воина! Повесив маркер [Пейнтбольное ружье (маркер) — оружие, похожее на автомат, работающее на сжатом воздухе/газе и предназначенное для стрельбы шарами с краской во время игры в пейнтбол.] на перевязь, я двинулся к высокой фигуре, молча наблюдающей за мной. Как пить дать, стоит сейчас да ехидно ухмыляется. Ничего, придет и мое время…

* * *

Димитрий

— Усмири свой гнев, сын мой! — попытался воззвать я к разуму большого разъяренного существа, приближающегося ко мне и злобно сопящего. Существо скривилось, будто ему скормили целиковый лимон, посыпанный жгучим перцем чили.

— Ты опять это сделал. В другой раз — убью, — голосу Макса мог бы позавидовать любой киношный злодей.

— Уверен, что будет другой раз? Иди же ко мне за своей наградой, о мой герой! — из-под маски мой голос звучал глухо и скомканно, скрывая ехидство.

Лицо Макса перекосилось, и угрюмое выражение лица перетекло в злобный оскал. Хе-хе, таким взглядом можно прожигать насквозь.

— Ну же, ну же, мальчик мой. Уговор есть уговор! — сказал я, снимая перчатки и протягивая вперед руку.

— Клянусь, я убью тебя. Только дождись, — сквозь зубы злобно пропыхтел Макс, нагибаясь и подставляя мне голову.

Щелчок, второй, третий. Десять звучных щелбанов раздались в тишине леса райской музыкой для моих ушей.

— Меня ждет вкусный горячий чай, а тебя — лекция про путь воина, который не должен тратить свои силы впустую, — бросил я, разворачиваясь и направляясь в сторону лагеря. — Лучше бы сторожку лесника поискали, ей-богу. И то интереснее было бы.

Ответом была очередная порция возмущенного пыхтения. И как ему без маски-то не холодно? Я поежился, поправляя воротник. Вроде бы и деревья защищают, а ветер продувает все равно. Под ногами мерно заскрипел снег, знаменуя скорое возвращение.

Ветер, будто заметив мою слабость, начал нарастать, бросаясь пригоршнями снега. Оглянувшись через плечо, я увидел, как Макс надевает маску. Правильно, в такую-то погодку…

— Не нравится мне это. Надо побыстрее добраться до лагеря, а то как бы не заблудиться. Снегопад начинается.

— Пф. Сусанин.

— Не бухти. Заблудиться можно даже тут, в трех елках.

— В трех соснах, — попытался поправить меня Макс.

— Покажи мне пальцем хоть одну. А елки — вот они, — не согласился я.

Погода становилась все хуже и хуже. Спустя четверть часа ветер разыгрался настолько, что сквозь поднятую метель было практически ничего не видно уже в пяти метрах от себя.

— Ускорились! — бросил я через плечо, плавно переходя на бег. — Бережем дыхание.

Раздавшееся сзади бряцанье подтвердило, что Макс меня услышал. Спустя пять минут бодрого марша я начал беспокоиться. А туда ли мы бежим? Уже давно должны были достичь лагеря.

Словно успокаивая меня, из снежной пелены проступили его очертания: забор да бесформенные кирпичи зданий.

Батя рассказывал, что раньше, в СССР, здесь хотели поставить научную базу, но, видимо не получив финансирования или одобрения руководства, отказались от этой затеи.

Несмотря на то, что проект свернули, что-то все-таки успели отстроить: два жилых барака, командный центр, склад и здание непонятного назначения, возможно, бывшая лаборатория. Небольшое пространство вокруг было огорожено железным сетчатым забором, вдоль которого простиралась полоса отчуждения шириной метров десять. Особым шиком являлась вышка для дозорных, построенная уже позже невесть кем.

Из-за удобного расположения бывшее минипоселение получило славу неплохого перевалочного пункта. Его облюбовали бомжи, туристы и искатели приключений, игроки в пейнтбол, ролевики… Для веселых походов на природу и пьянок на свежем воздухе лагерь подходил как нельзя лучше.

Затем, в какой-то момент, место оприходовали бандиты — в качестве то ли загородного домика, то ли конспиративной квартиры. Однако что-то у них не заладилось, и в итоге, за какие-то долги, права владения лагерем достались Бате. Недолго думая, он оформил в собственность землю с постройками и прилегающую территорию, обновив забор и заделав в нем все дыры, а также отремонтировав здания, сменив замки на дверях и поставив железные решетки на оконные проемы. Сами окна были заменены на противовандальные, пуленепробиваемые. Двери же менять нужды не было — массивные, железные, чуть ли не на случай атомной войны. Умели делать!

Впрочем, не будучи жадным, один из бараков, у самого края лагеря, Батя присваивать не стал — наоборот, вынес здание за огражденную территорию. Я шутливо называл его «домиком для бомжей», а Батя, отмахиваясь, — «привалом нежданных путников».

Пройдя сквозь открытую калитку, мы зашли на территорию лагеря и направились в командный центр, где находились остальные. Свет в окнах едва виднелся сквозь метель, служа маяком. Наконец-то тепло и чай!

У самого крыльца в снегу, выделяясь черным пятном на общем фоне, лежал какой-то предмет. Подняв и отряхнув его, я повернул находку в руках. Красивый, правильной овальной формы камень иссиня-черного цвета. Небольшие ложбинки и миниатюрные углубления на поверхности, казалось, были созданы искусственно — так удобно они ложились в руку. Отдаленно напоминают лунные кратеры да каналы на Марсе. Не метеорит ли это часом?

Зайдя в дом и зажгя дополнительное освещение поярче, я принялся осматривать голыш повнимательнее. Пронизывавшие камень багрово-красные линии смотрелись завораживающе, мерцая на свету, будто внутри было сердце, пульсирующее и разгоняющее кровь по каменным венам. Зрелище завораживало.

Интересно, откуда он взялся? Когда мы уходили, его точно не было. Впрочем, эту загадку можно решить потом. Положив находку на тумбочку, я принялся раздеваться. Дела не ждут.

* * *

Не волнуется ли Батя, что в такую погоду мы заблудимся?

Называть его отчимом просто не поворачивался язык — Батя, и никак иначе. Только с большой буквы. Своих настоящих родителей я не знал. Как именно меня усыновил Батя — не помню, но, по его словам, тогда я был еще совсем маленьким.

Помню лишь яркий белый свет, настолько яркий, что проникал даже сквозь крепко зажмуренные веки. И голос. Тихий, добрый, обволакивающий. Мамин. Ощущение волшебства, чуждого этому миру. Наверное, из-за него я увлекаюсь фантастикой. Хотя, возможно, ничего такого и не было. Подсознание вещь хитрая, любит выдумывать то, чего не было.

Батя был бизнесменом, выкарабкавшимся из бандитской среды. Весь его путь к вершине пришелся как раз на мое взросление, когда я по-детски наивно воспринимал все эти распальцовки, стрелки, походы в сауну и прочее подобное. Возможно, именно поэтому я так спокойно к этому отношусь, а с многими знакомыми… папы, которые заходят в гости, не против пообщаться.

Денег у Бати было не то чтобы много, но на жизнь хватало с достатком. На здоровье он тоже не жаловался, особенно в интимной сфере. «Мамы» сменялись одна за другой, лучась удовольствием после совместной ночевки. Одна беда была — тяжелый путь к достатку возымел негативное последствие на Батину детородную функцию. Получая удовольствие от «общения» с прекрасным полом, он не имел возможности завести своих детей.

Плюнув на поиски второй половинки, Батя пустился во все тяжкие. Новая горничная, новый тренер по плаванию… Текучесть кадров была поразительная. А вот наследника не было.

Собственно, так и появился я. Как Батя дошел до усыновления и почему выбрал именно меня — тайна за семью печатями, про которую он ни разу не проговорился. Надо отдать ему должное — за мое обучение и воспитание взялись крепко и твердо и за довольно короткое время сделали из меня нормального человека.

Нормального, разумеется, по Батиным меркам.

Владение оружием, рукопашным боем, акробатикой, фехтованием… Всего не перечислишь. Укрепив мое тело и разум, Батя принялся укреплять культурную сторону моего бытия, видимо, пытаясь привить то, чего сам лишен. Нельзя сказать, что это отвратно — преподавательница этикета была молода и вполне симпатична…

Одной из составляющих моего обучения были активные «игры» на свежем воздухе. В последнее время Батя подсел на пейнтбол, вследствие чего участились вылазки в лагерь. Пару раз в месяц меня выдергивали, чтобы дать схватиться со страшными врагами. Увы, противников Батя находил каждый раз одинаковых, всех на одно лицо: косая сажень в плечах и это самое лицо кирпичом — квадратное и непробиваемое.

Поначалу расстреливать таких личностей доставляло удовольствие, затем, постепенно приелось. Слишком легко. Слишком предсказуемо.

Последние три игры мы сражались с Максом, давним другом отца и соответственно моим хорошим знакомым. Несмотря на габариты и обширную мускулатуру, он разительно отличался от неповоротливых шкафов, с которыми я играл раньше. Гибкий и быстрый, достойный противник. Опасная добыча.

Впрочем, ему вечно не хватало спокойствия. Когда ситуация требовала сосредоточения — я выигрывал. Проигравший получал десять щелбанов, а получать их, по его меркам, от «сопливого юнца» было позорно. А получал он их сегодня уже в четвертый раз…

Раздевшись и не обнаружив никого в прихожей, мы направились на кухню, по пути выискивая Батю и прочих, приехавших с нами. Было подозрительно тихо.

Найдя на кухне теплый, еще не успевший остыть ужин, я насторожился. Чтобы Батя упустил шанс расправиться с сочным мясным стейком? В туалет ему, что ли, приспичило? Макс многозначительно хмыкнул, взглядом указывая на тлеющую в пепельнице сигару.

Что-то здесь не так. Неужели Батя опять хочет меня подкараулить? В последний раз, когда он застал меня врасплох, я неслабо огреб в живот выстрелом из теннисной пушки, [Теннисная машина (пушка) — аппарат для подачи мячей теннисистам на тренировках, выстреливающий мячи со скоростью от 10 до 150 км/ч и имеющий «боезапас» до 300 мячей. На максимальной скорости подачи выстрел опасен для жизни человека.] а затем еще и прослушал мораль про то, что «не следует терять бдительности, если чувствуешь, что что-то не так». С тех пор, естественно, стараюсь эту бдительность не терять. Кто знает, что ему опять в голову взбредет? Больно было, чтоб вы знали.

Решив, что кричать бесполезно, я не стал звать Батю, а отправился на поиски. Скорее всего, он спрятался у гаража, на улице — есть там один укромный уголок. Макс, схватив голыми руками кусок мяса со сковородки, потопал за мной, жадно чавкая на ходу. Животное.

— Если готовит очередную подлянку — лучше быть к ней готовым. На всякий случай по-боевому оденемся, может, придется отстреливаться, — скомандовал я, потянувшись к ботинкам. Помнится, отдал за них немалые деньги, но с тех пор ни разу не пожалел: легкие и удобные, износостойкие всесезонки, аналог военных берцев.

Выйдя на улицу, мы направились к гаражу. До цели оставалось всего пара десятков шагов, когда прогремел взрыв. Раскинувшийся на пути ком снега буквально разорвало изнутри, рассекая все вокруг снежной шрапнелью. Инстинктивно дернувшись, я попытался уйти из-под удара, не успевая даже закрыть лицо.