Несмотря на огромные размеры и необычный внешний вид, это было вовсе не животное. Это был человек — женщина ростом добрых восемь футов [Фут равен 0,3048 м. Таким образом, рост женщины — почти два с половиной метра.].
МОТЫЛЕК
Вид выходящей из леса гигантской худой женщины не мог положительно сказаться на натянутых до предела нервах Тика — после всех происшествий со странной штукой в спальне и призрачным лицом в переулке. Он взвизгнул и бросился улепетывать по ведущей к его дому улице, но не успел сделать и пары шагов, как поскользнулся на куске льда, выброшенном из-под колес чьей-то машины. Он упал лицом прямо в свежий снег, который, к счастью, оказался мягким и пушистым.
Когда Тик поднялся с земли, огромная женщина уже была рядом, помогая Тику встать на ноги вместо того, чтобы вырвать ему глотку. Она нахмурилась, как будто расстроившись, что он так испугался. Почему-то выражение ее лица заставило Тика почувствовать себя виноватым за попытку убежать.
— Привет, — произнесла она хриплым голосом со странным акцентом. — Прошу простить меня за мой внешний вид. Было довольно непростое путешествие.
Она отступила назад, возвышаясь над Тиком. В ее глазах светились тревога и нерешительность, а то, как она жестикулировала своими огромными руками, напомнило ему Кайлу, когда та нервничала. Из-за этих жестов гигантская женщина казалось такой… невинной, что Тик расслабился, чувствуя себя на удивление непринужденно.
У нее были густые черные волосы, каскадом спускавшиеся на плечи, словно шаль, а на простоватом широком лице светились ярко-голубые глаза Ее одежда серого цвета была мокрой и изношенной и обвисала на невероятно худом теле, будто влажные простыни на деревянной стойке для белья. На сильном холоде бедная женщина казалась такой несчастной, и легкая сутулость только усиливала это впечатление. Но затем ее лицо просияло широкой улыбкой, обнажившей ряд огромных желтых зубов.
Тик знал, что смотрит на нее в упор, но никак не мог отвести взгляда.
— Вы… такая большая, — вырвалось у него, прежде чем он успел прикусить язык.
Женщина вздрогнула, ее улыбка слегка померкла.
— Признаться, я немного худощава, — ответила она. — Но это ведь не причина, чтобы всякие коротышки отпускали по этому поводу шутки?
— Нет… я не это имел ввиду, — пробормотал он. — Просто… вы такая высокая.
— Да, готова признать, что так и есть.
— И…
— И худая. Мы приходим к некоему взаимопониманию, да? — Она указала на него пальцем — Коротышка низкорослый и противный. Мотылек высокая и худая.
Тику показалось, что он ослышался.
— Мотылек?
Женщина пожала костлявыми плечами.
— Это мое имя. Немного неудачное, признаю. Когда я выскочила из маминого живота, у моего папы было не так много времени на раздумья, плюс еще эти отвратительные солдаты Бугабу, которые пытались ворваться внутрь, и все остальное… Но мне повезло больше, чем моей сестре-близняшке. Хотела бы я посмотреть, как бы вам жилось с именем Защемленный Палец.
Тиком овладело странное желание рассмеяться. В этой гигантской женщине было что-то невероятно располагающее.
— Буга… какие солдаты? Откуда вы?
— Я была рождена в Пятой, но одно время жила в Одиннадцатой. Чертовски тухлое было времечко. Сплошные карлики, которые наступали мне на ноги и бились о коленки. Мало приятного, уж поверь. Но, по крайней мере, я встретила там своего друга Рутгера.
Каждое новое слово, вылетавшее изо рта женщины, смущало Тика все больше и больше. Насколько трудно было поверить в огромные размеры стоящей перед ним особы, настолько же странно звучала их беседа.
— Пятая? — переспросил он. — Что это, адрес? Где это находится? И где расположена Одиннадцатая?
Мотылек уперлась гигантскими руками себе в бока.
— Мне кажется, коротышка, что ты сейчас задал сразу несколько вопросов подряд, не дав времени ответить ни на один из них. У меня мозг, может быть, и побольше, но твой работает пошустрее, верно?
— Ну ладно, — согласился Тик. — Тогда ответьте хотя бы на один.
— Разве в Первичной не принято считать, что терпение — высшая добродетель? Похоже, ты пропустил мимо ушей этот полезный совет.
Тик рассмеялся, несмотря на безумие всего происходящего.
— Мотылек, с каждым вашим словом я запутываюсь все больше и больше. Как насчет того, чтобы рассказать мне, что сами посчитаете нужным, а я просто заткнусь и буду слушать? — Он потер шею, которая побаливала от того, что ему так долго приходилось смотреть на женщину, запрокинув голову. Его шарф покрылся корочкой заледеневшего снега.
— Что ж, это мне больше нравится, хотя должна заметить — я не знаю, о чем рассказывать. — Мотылек сложила руки, ее лицо нахмурилось, когда она уставилась на Тика — Не будет особого вреда, если я скажу, что, по моему мнению, ты из Первичной, я из Пятой, а мой друг Рутгер из Одиннадцатой, о чем я тебе уже говорила. Очень маленький джентльмен этот старик Рутгер — похож на шар из теста Бедняга ростом с полевую свинью и вдвое толще. Знаешь, ты с ним тоже познакомишься, если только он по-прежнему выполняет свои обязанности.
— Подождите, — сказал Тик, забыв об обещании молчать, отчего Мотылек закатила глаза — Вы говорите, что знаете кто я. Это как-то связано с письмами, которые я получил, верно?
— А как ты думаешь, коротышка? Ты когда-нибудь встречал восьмифутовую женщину до того, как получил письмо от Мастера?
— Маст… — Тик запнулся. Его ум бушевал, как кружащиеся вокруг снежные хлопья. Эта гигантская женщина, очевидно, пришла именно к нему и с определенной целью, а он по-прежнему так ничего и не узнал. — Послушайте, Мотылек, может, вы объясните мне все с самого начала?
Она энергично покачала головой.
— Я не могу этого сделать, коротышка Не могу.
— Тогда зачем вы здесь? Почему вышли из леса и говорите со мной?
— Встряхнуть тебя слегка, придать немного уверенности, ты же понимаешь. Меня послал босс. Он посылает меня всюду, чтобы я помогала там, где это возможно.
— Помогали в чем?
— Я не уверена, что могу быть с тобой откровенна. Я точно знаю, что не могу говорить о посланиях и ничего не могу рассказать о Мастере, о Барьерном Жезле, о Реальностях, киэф или Чикарде, и обо всем, что с ними связано, — всякий раз, произнося новое название, она загибала палец, как будто ей заранее дали некий список — За исключением перечисленного ты можешь спрашивать о чем угодно. Хотя я не представляю, о чем еще можно с тобой разговаривать.
Расстроенный, Тик потер глаза Он изо всех сил старался запомнить каждое из тех странных слов, что произнесла Мотылек, выжигая их в своей памяти для последующего обдумывания.
— Мисс Мотылек, заявляю официально: это самая безумная беседа из всех, которые я когда-либо вел.
— Извини, коротышка Честно, — она пнула сугроб у своих ног, обнажив огромный кусок дерна, — очень важно, чтобы ты додумался до всего сам. Иначе ничего не сработает. Но, может быть, ты видел что-то… э-э… странное после того, как получил эти письма?
Тике снова проявил интерес к разговору.
— Да, видел! Всего пару часов назад я повстречал расплывчатую дымную штуку, которая превратилась в лицо и издала странный звук. Вы можете что-то рассказать об этом?
Лицо Мотылька озарилось, несмотря на устрашающий предмет разговора.
— А! Покалывающие Призраки! Вот что ты видел, клянусь своим левым ботинком. Страшные ребятишки, ух! Об этом я могу говорить.
— Вы знаете, что это такое? Откуда они?
— Чертовски хорошо знаю! Они чуть не убили моего друга Рутгера прошлой зимой. Ты ощутил покалывание вдоль позвоночника, когда раздался вой Сирены Смерти? Тогда ты должен понимать, откуда они получили такое название, — на мгновение она замолчала. — Да, покалывание. Вдоль позвоночника. Покалывающие Призраки. Понял?
— Да… понял. — Если она и заметила его сарказм, то не подала виду. — Но что они такое?
— Тот ужасный звук, который ты слышал, — это Сирена Смерти, она постепенно становится все громче и громче. Они не могут передвигаться более чем на несколько футов после того, как их лицо оформилось, но в том нет особой необходимости, пока ты слушаешь этот страшный крик Тридцать секунд — все что у тебя есть.
— Что вы имеете в виду?
Мотылек нахмурила брови и помахала перед ним пальцем.
— Если человек — мужчина, женщина или ребенок — тридцать секунд слышит Сирену Смерти, его мозг превращается в кашу. Ужасная смерть. Я видела однажды, как это случилось с одним стариком. Его тело билось в судорогах, как у цыпленка, которому отрубили голову. В итоге жене бедняги пришлось избавить его от страданий. Она ударила его по голове чайником, вот что она сделала.
— Вы серьезно?
— Я похожа на человека, который стал бы смеяться над пожилой женщиной, ударившей своего любимого мужа по голове чайником?
— Ну… наверное, нет.
— Это было печальное зрелище, — несколько секунд Мотылек вглядывалась куда-то вдаль позади Тика, а затем посмотрела ему в глаза. — У тебя все будет хорошо. Пока ты можешь двигаться, им тебя нипочем не поймать. Просто избегай их, насколько возможно.
— Уж не беспокойтесь, буду.
Последовала долгая пауза, и Тик запаниковал, что Мотылек уйдет, ничего больше не рассказав.
— Так… что я должен делать? Для чего нужны эти письма? Кто такой М.Д.? Что должно произойти в тот день, о котором говорилось в первой подсказке?
Вопросы так и посыпались из него, хотя он знал ответ еще до того, как она его произнесла.
— Извини, я не могу говорить об этом. Таковы указания Мастера.
Тику захотелось взвыть от отчаяния.
— Ну, тогда, как мне кажется, у нас не так много тем для разговора.
— Не много, тут ты прав, коротышка.
Тик поежился от холода, рассеянно оглядываясь по сторонам.
— Хо… рошо. И что мы теперь будем делать?
— Мне лучше отправиться дальше, — Мотылек склонила голову, как будто чувствовала себя так же неловко, как и он. Несколько секунд спустя она щелкнула пальцами и подняла глаза. — Ах, мой мозг, наверное, на мгновение отключился. Я кое-что забыла. — Она вытащила из кармана небольшой блокнот и карандаш: — Если ты не возражаешь, могу я узнать твое имя?
Ее вопрос удивил Тика.
— А вы разве не знаете? Как же вы меня нашли, если…
— Мне просто нужно удостовериться, — она держала карандаш наготове, ожидая ответа.
— Аттикус Хиггинботтом. Но все зовут меня Тиком.
Она быстро пробежалась по блокноту кончиком карандаша.
Конец ознакомительного фрагмента
