Джо Уолтон
Среди других
Посвящается всем на свете библиотекам и библиотекарям, которые изо дня в день сидят там, одалживая людям книги.
Благодарности и примечания
Я хотела бы поблагодарить тетю Джейн, которая принимала как аксиому, что я буду взрослеть и писать, и ее дочь Сью, теперь Эшвелл, которая дала мне и «Хоббита», и трилогию «Земноморья» Ле Гуин. И еще я благодарна миссис Моррис, моей учительнице валлийского, которая тридцать лет волновалась за меня.
Мэри Лэйв и Патрик Нильсен ободряли меня, пока я писала эту книгу. Мои корреспонденты в Живом Журнале отлично снабжали меня нужными сведениями из самых разных областей, особенно Майк Скотт, без которого я бы не справилась. Не каждый научный консультант на полную ставку так расторопен и информирован. Еще раз спасибо, Майк.
Эммет О’Брайн, Саша Уолтон и, очень часто, Александра Уайтбин терпели меня, пока я писала. Элтер Рейсс купил мне лэптоп DOS, чтобы я могла сохранять написанное, а Джанетт М. Кегг раздобыла к нему аккумулятор. Мой сосед Рене Уоллинг нашел заглавие для этой книги. У меня лучшие из друзей. Серьезно.
Луиза Меллори, Кэролайн-Изабель Кэрон, Дэвид Дайер-Беннет, Фара Мендельсон, Эдуард Джеймс, Майк Скотт, Джанетт Кегг, Дэвид Голдфабр, Ривка Вальд, Шервуд Смит, Сильвия Рэйчел Хантер и Бет Микам прочитали законченную книгу и представили полезные комментарии. Лиз Горински и усердные сотрудники издательства «Тор» проделали большую работу, привлекая внимание к этому роману, и помогли ему встретиться с читателями.
Обычно советуют писать о том, что знаешь, но я нахожу, что писать о том, что знаешь, гораздо труднее, чем придумывать. Изучить историческую эпоху проще, чем собственную жизнь, и проще иметь дело с вещами, которые не давят на тебя эмоционально, на которые смотришь со стороны. Вот почему вы обнаружите, что валлийских долин не существует, под ними не залегает уголь и красные автобусы не бегают по ним вверх-вниз; что никогда не было года под номером 1979, не существует такого возраста, как пятнадцать лет, и такой планеты, как Земля. А вот фейри настоящие.
Четверг, 1 мая 1975 года
Эр’ перрихис.
Урсула Ле Гуин. Резец небесный
Какой совет вы бы дали себе молодому и в каком возрасте? В любом от десяти до двадцати пяти. Будет лучше. Честно. На свете действительно есть люди, которые понравятся вам и которым понравитесь вы.
Фара Мендельсон, Живой Журнал, 23 мая 2008 года
Паллетный завод в Аберкумбое убил деревья на две мили вокруг. Мы это вымеряли до миллиметра. Он будто вырос из глубин ада: черное мрачное здание, пыхающее пламенем из труб, отражалось в темных прудах, смертоносных для любого зверя или птицы, рискнувших напиться из них. Запах не поддавался описанию. Проезжая его, мы всегда крепко-накрепко закрывали окна машины и старались не дышать, хотя дедушка говорил, что так долго не дышать никому не под силу, и был прав. Пахло там серой, самым адским из известных элементов, и кое-чем похуже, например безымянным раскаленным металлом и тухлыми яйцами.
Мы с сестрой называли его Мордором и без взрослых еще никогда туда не заходили. И хотя нам было уже по десять лет, едва сойдя с автобуса и взглянув на него, мы схватились за руки.
Смеркалось, и чем ближе мы подходили к заводу, тем чернее и грознее он выглядел. Шесть труб пылали, четыре рыгали ядовитым дымом.
— Это, конечно, творение Врага, — пробормотала я.
Мор не поддержала игру.
— Ты правда думаешь, что получится?
— Фейри не сомневались, — как можно увереннее сказала я.
— Понятно, но точно ли они разбираются в реальном мире?
— Их мир реальный, — возмутилась я, — просто по-другому. Под другим углом.
— Да.
— Да… — Она не сводила глаз с завода, зловеще выраставшего с каждым нашим шагом. — Только я не уверена, хорошо ли они понимают мир под обычным углом. А здесь точно обычный мир. Деревья засохли. Здесь на много миль ни одного фейри.
— Потому-то мы сюда и пришли, — напомнила я.
Мы уткнулись в проволочную изгородь: три ряда проволоки, верхний — колючей. С предупреждением: «Без пропуска не входить. Охраняется собаками».
— Здесь собаки? — спросила Мор. Она боялась собак, и они это чуяли. Самые милые собаки, охотно игравшие со мной, на нее дыбили шерсть. Моя мать говорила, что по этому признаку нас можно различить. И не ошибалась, только способ, как всегда у нее, был ужасно жестоким и не слишком практичным.
— Нет, — сказала я.
— Откуда ты знаешь?
— Мы так далеко забрались, потратили столько сил, если сейчас вернемся назад, все погибло. Кроме того, мы идем на подвиг, а от подвига нельзя отступиться, потому что боишься собак. Не представляю, что бы сказали на это фейри. Вспомни, с чем только не сталкивались настоящие герои. — Я понимала, что это не поможет. И говоря, щурилась из-за сгущавшихся сумерек. Мор крепче вцепилась мне в руку. — И еще, собаки — это животные. Даже обученная сторожевая собака попробовала бы здешнюю воду и умерла бы. Будь здесь собаки, мы бы нашли у лужи хоть несколько собачьих трупов, а я их не видела. Блеф это все.
Мы проползли под проволокой, по очереди приподнимая ее друг для друга. Тихий пруд был как старый нечищеный мельхиор, а пламя из труб отражалось в нем неверными колеблющимися полосами. Ниже виднелись огоньки: вечерняя смена еще работала.
Растений там не было, даже засохших деревьев. Под ногами хрустела зола, я боялась подвернуть ногу на шлаковой крошке. И ничего живого, кроме нас. Звездочки окон на холме напротив казались до смешного недосягаемыми. Там жила одна девочка из нашей школы, мы у нее как-то гостили, так запах чувствовался даже в доме. Ее отец работал на заводе. Я задумалась, не там ли он сейчас.
На краю пруда мы остановились. Он был совсем неподвижным, хотя нормальная вода всегда хоть немного дрожит. Я нащупала в кармане волшебный цветок.
— Твой при тебе?
— Немножко помялся, — сказала сестра, выудив его. Я посмотрела. Мой тоже немножко помялся. Никогда наша затея не казалась мне такой ребяческой и глупой, как посреди пустыни у мертвого пруда, с помятыми лютиками, которые, по словам эльфов, должны были прикончить завод.
Я не знала, что сказать.
— Ну: ан, дай, трай! — сказала я, и на счет «три» мы кинули цветы в свинцовый пруд. Они канули в воду, не оставив даже ряби. И ничего не случилось. Потом вдалеке залаяла собака, Мор развернулась и кинулась бежать, и я, повернувшись, поспешила за ней.
— Ничего не вышло, — сказала она, когда мы вернулись на дорогу — вчетверо быстрее, чем добирались с дороги к пруду.
— А ты чего ждала? — спросила я.
— Что завод рухнет и превратится в святилище, — сказала она самым будничным тоном. — Ну, или хуорнов.
Я до хуорнов не додумалась и ужасно об этом пожалела.
— А я думала, цветы растают, от них пойдет рябь, и потом все станет рушиться, а руины прямо на глазах покроются деревьями и плющом, и пруд обернется живой водой, и из него с песнями вылетят птицы, и тогда появятся эльфы, поблагодарят нас и уведут во дворец.
— Но ничего не вышло, — вздохнула сестра. — Завтра придется им сказать, что не сбылось. Ну что, домой пешком пойдем или подождем автобуса?
Но все сбылось. На следующий день абердэрский «Лидер» вышел с передовицей: «Паллетный завод закрывается: тысячи человек лишились работы».
Я начала с этого места, потому что тут все кратко, точно и внятно, а с остальным не так просто.
Считайте это мемуарами. Считайте, что это мемуары из тех, которым в будущем грозят ужасающие разоблачения, когда обнаружится, что автор лгал и все были не того цвета, пола, класса и вероисповедания, как он утверждал. У меня проблема противоположного свойства. Я всеми силами сопротивляюсь самому обыденному тону изложения. С вымыслом все в порядке. Вымысел позволяет отбирать и упрощать материал. Этот рассказ не легкий и не простой. Но в нем говорится о фейри, так что вы вольны считать его сказкой. Все равно вы вряд ли мне поверите.
Очень личное.
Это НЕ книга для внеклассного чтения!
