Ровно через восемь дней на мой стол легло Дело Номер Три. Следующие дела, с Четвертого по Седьмое, тоже не заставили себя долго ждать, так что к концу года я написал уже тринадцать судебных отчетов и вполне отчетливо представлял себе устройство и функционирование системы. В натуральную, так сказать, величину.

* * *

В округе Лос-Анджелес система работает так: в случае, когда тяжущиеся стороны не могут прийти к соглашению самостоятельно, суд назначает посредников из числа своих служащих. Это могут быть социальные работники или профессиональные психологи и психиатры, назубок знающие свое дело. Иные из них действительно суперпрофессионалы. Однако объем возлагаемой на них работы очень велик, а арбитраж должен проходить в сжатые сроки. Правда, если соглашение не будет достигнуто и с помощью посредников, то никого за это не накажут: материалы дела с пометкой «решение не принято» будут отправлены на рассмотрение и добавочную консультацию комиссии психологов или психиатров, или же независимого эксперта, которого выберут обе тяжущихся стороны.

Или на которого им укажет председательствующий судья.

Иногда это помогает, но зачастую нет. Ведь ждать от двух взрослых людей, которые терпеть не могут друг друга, того, что они сядут и выработают взвешенный совместный подход к сложным вопросам воспитания общего ребенка, — все равно что требовать от шимпанзе преподавать математику.

Кроме того, как предупреждал меня Йейтс, каждый судья своему делу хозяин, и если одни стараются пользоваться своей властью разумно, то других всемогущество явно ослепляет, размывая их представления о реальности и превращая их в эдаких Каддафи в судейских мантиях.

В тех случаях, когда Стив мог сохранить дело при себе, шансы, что оно разрешится удовлетворительно, бывали очень высоки. Но если его приходилось передавать другому судье, то тут, как бы я ни старался, исход зависел от того, «как карта ляжет». Казалось бы, одно это должно было заставить меня уйти из системы, но, к своему удивлению, я обнаружил, что неудовлетворительные исходы беспокоили меня все меньше и меньше — так много радости приносили мне те случаи, когда все выходило как надо. И даже при самом плохом раскладе мне еще удавалось выторговать какую-нибудь поддерживающую терапию для детей.

Однако, по правде говоря, главное в этой работе заключалось для меня даже не в успешном окончании того или иного дела. Просто любая новая ситуация позволяет человеку открыть что-то новое в самом себе. В двадцать четыре у меня уже была кандидатская степень по медицине, какое-то время я всерьез задумывался о том, не прибавить ли к ней еще и юридический диплом, но в конце концов решил, что битвы белых воротничков в суде — это не для меня. Потому что моей целью было воспитывать, а не сражаться.

Однако, к своему большому удивлению, я скоро обнаружил, что бодаться с юристами мне даже нравится. Мне приносила удовлетворение хорошая драка. Включая и те случаи, когда давать свидетельские показания приходилось мне самому. В первый раз — это было Дело Номер Восемь — я дьявольски нервничал и делал все, чтобы скрыть свое волнение от других. Но со свидетельского места я уходил, чувствуя себя победителем, и с тех пор дача показаний в суде стала одним из моих любимых развлечений, моим «адреналином». А все потому, что большинство выступающих в суде адвокатов — отнюдь не Перри Мейсоны [Перри Мейсон — практикующий лос-анджелесский адвокат, литературный персонаж детективных романов Э. С. Гарднера. Помимо представительства клиентов в суде, проводил свои частные расследования. // В этих последних заключительных словах генерала нельзя не отметить некоторой доли сомнения в своих начинаниях; ясная перспектива, нарисованная им, дала под конец основательную трещину. Фантазия, пленившая его в кабинете, должна была уступить хотя и незначительное, но все же заключительное место для соображении практического характера. // Несколько позже, 9 февраля (27 января) 1918 г., генерал М. В. Алексеев в своем обращении во французскую миссию в г. Киеве вынужден был подтвердить свое заключение из цитированного выше письма от 8 (21) ноября 1917 г. Он писал: «Идеи большевизма нашли приверженцев среди широкой массы казаков. Они не желают сражаться даже для защиты собственной территории, ради спасения своего достояния. Они глубоко убеждены, что большевизм направлен только против богатых классов — буржуазии и интеллигенции, а не против области, где сохранился порядок, где есть хлеб, уголь, железо, нефть» (Владимирова В. Год службы «социалистов» капиталистам: Очерки по истории контрреволюции в 1918 г./ Под ред. Я. А. Яковлева. М.: Госиздат, 1927. С. 141).]. Как правило, вызывая на свидетельское место мозгоправа, они ожидают увидеть напуганного обывателя, который будет тянуть, мямлить и заикаться, так что свидетель, проявляющий последовательность и самоконтроль, сбивает их с толку.

В конце концов в суде у меня сложилась репутация маниакально-дотошного типа, настоящего сукина сына, который уж если что заберет себе в голову, то будет стоять на своем, что ты с ним ни делай, и потому меня стали вызывать на допросы лишь в самых крайних случаях.

Но, видно, моя дурная слава еще не докатилась до старшего партнера в семейной юридической фирме из Беверли-Хиллз, который звонил мне по поводу Одиннадцатого Дела. Собственно, никакого личного интереса в этом деле у самого Стерлинга Старка не было, зато кое у кого из его коллег был, и он «решил вмешаться».

— По какому поводу, мистер Старк?

— Прочитал ваш отчет, доктор. — Пауза. — Он мне не понравился.

— О’кей.

— Вы его перепишете.

— Прошу прощения?

— Я хочу, чтобы вы переписали ваш отчет, доктор.

— Этого не будет.

— И вы даже не хотите услышать, что именно я хочу в нем изменить?

— Нет.

— То есть вам совсем не интересно?

— В моем отчете все точно.

— Это вы так говорите. Поверьте мне, доктор, вы его перепишете.

— Почему это вдруг?

— Потому что если нет, то я вызову вас в суд повесткой, как обычного свидетеля, а не как эксперта. И знаете, чем это для вас обернется, доктор?

— Просветите, мистер Старк.

— Никто не оплатит вам ваше время.

Я промолчал.

— Я буду тягать вас в суд неделями, мистер Делавэр. Я добавлю в это дело этические соображения, передам документы в архив, отложу судебное заседание, а потом проделаю это еще раз, в том же порядке. А вы все это время будете сидеть в коридорах суда на жестких скамейках и ждать до посинения задницы.

— Звучит не особенно привлекательно.

— Да что уж там привлекательного, доктор… Так мы с вами поняли друг друга?

— Хммм, — сказал я.

— Значит, я могу рассчитывать…

— Рассчитывать вам не на что.

Пауза.

— Вы не слушали, что я вам говорил? Я предупредил вас.

— Я понял, — сказал я. — Считай, что твоя попытка провалилась. И иди в жопу.

Клик — трубку положили на рычаг.

Больше он мне не звонил.

* * *

Вот почему, когда доктор Констанция Сайкс вздумала судиться со своей сестрой, Шери Сайкс, за право опекунства над Рамблой Пасифико Сайкс, несовершеннолетней женского пола, шестнадцати месяцев от роду, я считал, что уже повидал в этой системе все.

Но это дело с самого начала оказалось непохожим на остальные. Конни не приходилась ребенку родительницей и потому не имела права обращаться в суд по семейным делам, да и никаких законных оснований опекать девочку у нее тоже не было. Однако ее адвокат подошла к делу творчески и решила добиваться опекунства для своей клиентки через суд по делам о наследстве и опеке на том основании, что Шери-де не годится на роль матери, поскольку она на три месяца «бросила» ребенка с Конни, по молчаливому признанию самой Шери.

Мне еще никогда не приходилось выступать по делу о передаче опеки другому лицу, не родителю, а этот случай направила мне судья Нэнси Маэстро, двоюродная сестра судьи Стивена Йейтса, который ушел к тому времени на пенсию, но, видно, замолвил обо мне словечко кузине. Расклад при этом оставался тем же, что и в суде по семейным делам: я, как беспристрастный эксперт, буду работать непосредственно на суд, а не на одну из сторон.

Случай показался мне интересным, и я согласился на встречу с судьей Маэстро. Я как раз был в городе, где уже неделю давал свидетельские показания по делу о тяжком убийстве нескольких лиц, раскрытом в прошлом году Майло. Прогулка из канцелярии помощника окружного прокурора Джона Нгуена в Вест-Темпл до здания суда в Норт-Хилл заняла у меня всего пять минут.

Суд, где заседала Маэстро, я нашел легко: внутри было пусто, горел свет, слева от судейского места была дверь в кабинет. Вход загораживал коренастый помощник шерифа в бежевой форме. Толстые ручищи сложены на груди. Очки слегка тонированы — бледная бронза, не слишком темная, но как раз в меру, чтобы скрыть сантименты. Завидев меня, он не шелохнулся. Моя улыбка также не помогла растопить эту глыбу.

«Х.У. Ниб» — значилось на его значке. Лет ему было за пятьдесят, может быть, даже к шестидесяти, седые волосы; тяжелое, задубелое лицо в складках морщин могло бы казаться добродушным, разомкни он хотя бы на мгновение губы.

— Доктор Делавэр. У меня назначена встреча с судьей Маэстро.

Известие не произвело на него никакого впечатления.

— Ваше удостоверение личности, пожалуйста.

Изучив мои водительские права, он еще раз прошелся по мне глазами.

— Присядьте, доктор.

В прошлом году судья из криминального суда задержалась на работе после официальных присутственных часов, на нее напали и зарезали. Ходили слухи о любовном треугольнике, однако дело так и осталось открытым, и, на мой взгляд, действия помощника шерифа Х. У. Ниба были вполне оправданны.

Я занял место в первом ряду — там, где сидел бы, будь я подзащитным. Ниб пока достал рацию. Приглушенным голосом он произнес в нее несколько слов, выслушал ответ, стекла его очков с бронзовым отливом снова повернулись ко мне, большой и указательный пальцы свернулись в кольцо.

— О’кей.

Он подвел меня к двери, которая открывалась в небольшую приемную. Там была еще одна дверь с щербатой табличкой, на ней черными буквами было написано: «Кабинет судьи».

Ниб постучал. Раздался голос:

— Войдите.

Помощник шерифа повернулся ко мне:

— Это, видимо, вам.

* * *

Кабинет Стива Йейтса всегда производил на меня впечатление святая святых — помещение внушительных размеров, дубовые панели на стенах, — именно так люди обычно и представляют себе место работы судьи высшего суда [Высший суд — основное звено судебной системы штата Калифорния, в других штатах обычно именуется окружным судом.]. Рабочее пространство Нэнси Маэстро площадью двенадцать на пятнадцать футов, с навесным потолком и белеными стенами, украшали крашеные книжные шкафы, письменный стол цвета натуральной древесины с металлическими ножками в царапинах, негостеприимного вида стулья вдоль стен и ноутбук. Окно показывало закопченный городской центр под клочком неба, силящимся произвести впечатление синего.