Джордж Манн
Шрайк
ОБ АВТОРЕ
Джордж Манн — писатель и редактор, проживающий в Восточном Мидленде. В Black Library он наиболее известен своими историями о Гвардии Ворона, в том числе антологией «Сыны Коракса» (Sons of Corax), аудиопостановками «Дождь Гелиона» (Heiion Rain) и «Лабиринт скорбей» (Labyrinth of Sorrows), повестью «Бессердечие Воронов» (The Unkindness of Ravens) и серией коротких рассказов.
С благодарностью моим друзьям из GW, старым и новым
Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — повелитель человечества и властелин мириад планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.
Даже находясь на грани жизни и смерти, Император продолжает свое неусыпное бдение. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его в бесчисленных мирах. Величайшие среди Его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины. У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов и многих более опасных врагов.
Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить. Забудьте о могуществе технологии и науки — слишком многое было забыто и утрачено навсегда. Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, и о согласии, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.
ВЕТЕРАН
Лес повсюду. Всё есть лес.
Шрайк притаился за спутанными ветвями огромного ловчего дерева, тщательно отмеряя каждый вздох, каждый шорох или скрип, выдававший движение. Солнечный свет пробивался сквозь кроны высоко над головой, редкие лучи находили путь среди ветвей, чтобы случайно осветить то вывороченный опрокинутый пень, то переплетение обнаженных корней. Шрайку лес казался призрачным и зловещим, словно сами деревья затаили дыхание в предчувствии того, что может случиться.
Он не двигался уже три часа, и даже ловчее дерево расслабилось в его присутствии. Его корни вновь начали червями копошиться в верхнем слое почвы, роясь в поисках питательных жуков. Птицы и ревуны шныряли в его верхних ветвях, и Шрайк настолько привык к окружающим шумам, что каждый шелест крыла, каждый скрип когтя звучал для него словно гром небесный. Даже удары собственного пульса, сознательно замедленного до предела, казались нечастыми взрывами, словно заряды детонировали в его голове.
Шрайк сморгнул, и его веки царапнули сухую, похожую на стекло поверхность глаза. Он был готов, ожидая момента броска.
Его бледное мускулистое тело было обнажено перед стихиями. Он оставил на себе лишь легкую набедренную повязку, избавившись от всего остального, как только вошел в лес. Одежда мешала бы ему быстро двигаться, шелест ткани мог его выдать. Последнее, в чем он нуждался, так это в том, чтобы привлечь чье-либо внимание. Он слишком хорошо знал, что лес полон хищников.
И сегодня он был одним из них.
Шрайк еще раз выдохнул сквозь зубы. Заметил упавшую ветку не дальше чем в нескольких футах. Она покоилась на перегное из древесной подстилки, выглядывая из разлагающихся листьев, словно спиленные рога какого-то гигантского животного. Мох полз вверх по ветке, медленно опутывая ее, притягивая к земле. Природа на Киаваре двигалась быстро, вечно стремясь вернуть себе свое. Скоро тут приземлится один из гладких киаварских воронов, ищущих еду среди листвы, и тогда наступит время сделать свой ход.
Именно поэтому он был здесь: чтобы доказать свою ценность, заполучить ворона.
Успех много значил. Шрайк не оставил себе иного выбора. Преуспеть сегодня значило стать одним из Гвардейцев Ворона, одним из бойцов Императора, облаченным в черное небесным воином: парить среди звезд, неся освобождение многим мирам Империума Человечества. Одна мысль об этом заставляла сердце Шрайка биться быстрее, и он подавлял растущее предвкушение.
Требовалось лишь поймать ворона и взять его череп как личный тотем, корвию. Этим все закончится: последнее испытание, последняя ступень инициации. После стольких испытаний, физических и умственных, настал решающий момент.
Задание казалось таким простым: одна-единственная птица в лесу, где их тысячи.
Он всю жизнь прожил бок о бок с воронами и бросал им объедки со своего стола. Разгуливая мальчиком по лесу, насвистывал в унисон с их криками. Для Шрайка вороны были постоянными спутниками, такими же знакомыми, как собственная тень.
Только теперь он должен был поймать одного и свернуть ему шею. Более того, сделать это голыми руками.
Шрайк заставил себя успокоиться. Он должен оставаться сконцентрированным, не позволять разуму отвлекаться.
Всё есть лес. Лес повсюду.
Это была его мантра, средство, которым он изгонял все непрошеные мысли. Он повторял ее, снова и снова перекатывая в голове. Провалиться сейчас значило остаться тут, на Киаваре, до конца своих дней. Никогда не использовать свой потенциал и не достичь звезд.
Один из многих претендентов, он знал, что лишь немногие добьются успеха. Он видел, как некоторые из самых ярких и лучших представителей клана оставались на обочине во время физических испытаний, которые предшествовали охоте, и как они крадучись возвращались в свои древесные купола. Шрайк поклялся, что никогда не разделит с ними их страх и горечь.
Он был создан для звезд. Он был создан для войны. Он был уверен в этом, как ни в чем другом прежде. Ничто не встанет у него на пути.
Двое из его собратьев по клану находились поблизости. Он чувствовал, как они таятся среди ловчих деревьев в поисках своей добычи, своего пути к славе. Они также были отобраны из их клана космическими десантниками, были признаны достойными проверить свою стойкость в испытаниях и завоевать места послушников в рядах ордена.
Здесь, неподалеку от священного погребального места космодесантников, часть леса была закрыта для юношей вроде Шрайка, Коруса и Кадуса. Но это не препятствовало полету воображения, когда они пытались представить себе, что происходит внутри. Однажды они даже подобрались вплотную к месту, выбрав близлежащие ловчие деревья, чтобы заглянуть за стену, но не смогли ничего рассмотреть в чернильной тени.
Именно там будут тренироваться удачливые послушники перед тем, как отправиться на Освобождение — луну, служившую ордену укрепленной базой. Шрайк часто пристально смотрел на этот мерцающий шар, пораженный тем, насколько далеким он кажется. Сегодня шар выглядел так, будто стал немного ближе, почти досягаемым.
Шрайк видел, как менялись и внешность, и поведение послушников. Те входили внутрь мальчишками, а выходили… совсем иными. По это наблюдение не пугало его. На самом деле он наслаждался перспективой. Он жаждал стать частью чего-то большего, чем он сам. Он жаждал защищать свой дом и другие дома, угнетаемые чужаками, расширить свой горизонт за пределы леса и познать тайны Вселенной.
Шрайк вздохнул. Он закрыл глаза, прогоняя все мысли о Корусе и Кадусе и о закованных в черное воинах за стенами комплекса.
Когда он снова открыл их, ворон сидел на упавшей ветви. Шрайк почувствовал, как дрожат руки. Это был его шанс, момент, которого он ждал не три часа, а всю свою жизнь.
Птица сидела к нему спиной, перебирая перья клювом. Секунду Шрайк восхищался ее красотой. Так их учили инструкторы: в жизни есть красота точно так же, как есть красота и в смерти. Вороны были благородными созданиями, младшими родичами великих птиц рух, живших в горах, и поселились на Киаваре задолго до человека. Это был их лес, и Шрайк знал, что следует проявить уважение к этому.
Он сдвинулся, совсем чуть-чуть, проверяя себя: один маленький шаг, почти ползком по ветви дерева, не отрывая взгляда от птицы.
Он почувствовал, как замерли корни ловчего дерева, и тоже замер.
Птица встрепенулась, тряхнув крыльями, затем принялась клевать влажную листву, что еще цеплялась за ветки. Птица искала личинок. «Негусто для последнего пиршества», — подумал Шрайк, но понадеялся, что ворону попадется личинка посочнее.
Он сделал еще шаг, на этот раз покинув ветвь дерева и придвинувшись ближе к птице. Медленно, так, чтобы не привлечь внимания неожиданным движением, он вытянул руки перед собой, сложив их чашей, и растопырил пальцы. Третий шаг.
Если птица заметила его, она не подала виду, продолжая шумно рыться в листьях. Четвертый шаг — и вот Шрайк уже едва не дотянулся до птицы. Он чувствовал, как грязь растекается под его пальцами, как сухие листья царапают голые лодыжки, но по-прежнему не издавал ни звука.
