Глава 9. Заросли крапивы

Я неохотно пошел в комнату учителя — мне показалось, что этим я проявляю к нему неуважение. Но теперь, когда в моей поселилась Дженни, пришло время занять его спальню. Удивительно, но спал я хорошо, а проснулся еще до рассвета. Я пошел в библиотеку и положил на стол, где обычно работал, небольшое зеркало. Постучав по нему три раза, я произнес одно-единственное слово:

— Грималкин!

Сначала ведьма-убийца не отвечала, и я подумал, что она не обратила внимания на мой зов.

Я видел ее в последний раз почти десять месяцев назад, вскоре после смерти учителя. Мы расстались с Грималкин в хороших отношениях, но я знал, что сильно ее разочаровал. Отказавшись отправиться с ней на север, чтобы разузнать все о кобалах, я выбрал жизнь Ведьмака и оружие учителя — посох, цепь, железо и соль, а не меч, который она мне подарила. С тех пор многое могло измениться, вдруг ведьма уплыла на другой континент и я не смогу до нее достучаться?

Я уже собрался отказаться от своей идеи, как вдруг зеркало засветилось и передо мной появилось лицо Грималкин. Она улыбнулась, обнажив острые зубы, которые вполне можно было использовать вместо оружия.

— Я хочу кое-что тебе показать, — медленно сказал я, глядя в зеркало и четко произнося каждое слово. Ведьма меня не слышала, но читала по губам. Со временем я тоже этому научился.

Грималкин покачала головой:

— Я не могу приехать в Чипенден. Я занята другими делами.

— Уверен, ты передумаешь, — настаивал я. — Странное существо убивало наших женщин. Я его уничтожил, но думаю, это один из кобаловских магов: прямоходящий, с волосатым телом, но бритым лицом, одет в длинное пальто, как и написано в Бестиарии Ведьмака. Ты должна на него взглянуть.

На мгновение ведьма-убийца ошеломленно уставилась на меня, даже не моргая. Затем кивнула:

— Он зашел слишком далеко, на юг Графства, и это недобрый знак. Я буду в Чипендене через три дня.

Зеркало потемнело.

Интересно, где сейчас Грималкин? Если она будет в пути три дня верхом на лошади, то, значит, очень далеко. Но земли кобалов расположены вдоль Северного моря, и до их территории придется ехать верхом много недель подряд.

Я вышел в западный сад и аккуратно закопал могилу учителя. Опустившись рядом с ней на колени, я попросил у него прощения, снова и снова повторяя слова извинения. Конечно, он меня не слышал — наверное, он уже прошел через Лимбо и отправился к Свету, — но на душе стало легче.

Когда Дженни пришла на кухню, я уже сидел за столом: он был накрыт на двоих, а в середине стояла большая тарелка с щедрой порцией яичницы с беконом. На другой тарелке лежали толстые ломти хлеба с маслом.

— Ты опоздала, — сказал я, — колокольчик прозвенел пять минут назад.

— Простите, — она жизнерадостно улыбнулась, — завтра я постараюсь успеть вовремя.

— Думаю, это все же лучше, чем прийти на завтрак раньше времени. Я сделал так в свое первое утро в этом доме и получил затрещину от домового.

Кивнув, девочка села и придвинула к себе тарелку с яичницей, но, прежде чем начать трапезу, серьезно посмотрела мне в глаза и спросила:

— Я же завтра еще буду здесь? Вы правда хотите взять меня к себе на обучение?

— Да, правда. Даю тебе месяц испытательного срока. Тебе придется доказать мне, что ты можешь справиться с такой работой.

Я решил, что буду относиться к ней с уважением, так же, как мой учитель относился ко мне и остальным ученикам до меня. Он давал нам месяц, чтобы проявить себя, а во время испытаний смотрел, проявим ли мы храбрость перед лицом Тьмы.

— Значит, мы пойдем в дом с призраками?

— Ты знаешь и об этом? Но откуда?

— Да это легко! — ответила Дженни с озорной усмешкой. — Много мальчиков провалили это испытание. Я разговаривала с одним из них — конечно, сейчас он уже мужчина, у которого есть свои сыновья. Но он никак не мог вспомнить название города, в котором находился этот дом. Где-то к югу отсюда, верно?

— В месте под названием Хоршоу. Но сначала мы должны увидеться с твоими родителями.

— Мы должны навестить маму и папу? — спросила Дженни, потупив взор.

— Да. Нужно все сделать по правилам. Я должен объяснить им, что значит стать моей ученицей.

Дженни тяжело вздохнула, но ничего не сказала. Почему ее это так обеспокоило? Я удивился, но решил пока об этом не думать.

— Как твоя фамилия? — спросил я.

— Колдер, — ответила она.

— А где твой дом?

— К северу от Гримсарга.

Гримсарг находился в пяти милях к югу от Длинного Хребта, поэтому мы вполне могли успеть сходить туда и вернуться обратно до наступления темноты. Прогулка пойдет нам на пользу, к тому же мне хотелось побеседовать с родителями Дженни до начала ее обучения.

По дороге я размышлял над тем, во что ввязался — этот шаг навсегда изменит мою жизнь. Да, я больше не буду чувствовать себя одиноким — но, с другой стороны, на мои плечи ляжет большая ответственность и уйма работы.

Мы добрались до дома Дженни поздним утром. Это был обычный фермерский домик, построенный из серого камня, с маленькими окнами. Входная дверь вела прямо в тесную гостиную.

Я собирался постучать, но девочка, не став ждать, сразу вошла внутрь, и мне пришлось последовать за ней. Внутри было мрачно, в камине горел слабый огонь, а рядом с ним сидели пожилые мужчина и женщина. Мужчина грел руки. Он был лысый, но за ушами у него торчали пучки белых волос. На женщине была не совсем чистая дамская шляпка, а на морщинистых руках выступали синие вены.

— Мама! Папа! — воскликнула Дженни прямо с порога. — Это мистер Уорд, Ведьмак из Чипендена. Он согласен взять меня к себе на обучение.

Отец Дженни даже не повернулся, чтобы меня поприветствовать, — он продолжал греть руки и смотреть на огонь. Мать тоже не встала, но по крайней мере оторвала взгляд от камина и посмотрела на меня.

— Она настоящая дикарка! — кивнула она в сторону Дженни. — Хочет довести меня до могилы. Шатается по Графству и даже не думает о том, чтобы помочь бедным старым родителям. От нее одна головная боль. Лучше бы у нас родился мальчик, а не эта безумная девчонка!

— Хватит, мать! — гневно оборвал ее отец Дженни. Он повернулся в кресле и взглянул на меня. — Ну, мистер Уорд, перейдем сразу к делу. Если вы хотите взять ее к себе на работу, сколько будете нам за это платить?

Я улыбнулся.

— Обычно все бывает наоборот, мистер Колдер, — объяснил я. — Когда мой учитель взял меня к себе, отец сперва заплатил ему две гинеи, а после окончания испытательного срока еще десять. Видите ли, я предлагаю обучить ее ремеслу, которое в будущем сможет ее прокормить. Но это еще не все… она будет питаться и проживать у меня бесплатно. Гинеи — всего лишь часть договора и никак не покроют всех моих расходов.

— Но она будет тяжело работать и облегчать вам жизнь. За это нужно платить — иначе будет неправильно.

— Так было всегда, — спокойно ответил я. — Поначалу ученики почти ничем не помогают, даже после нескольких лет обучения они редко выполняют работу в одиночку.

Разумеется, я брал пример с Джона Грегори, но этому человеку я не собирался раскрывать все карты.

— Почему это?

— Потому что это опасная работа, мистер Колдер, — ответил я. — Некоторые существа Тьмы могут нас убить — особенно домовые.

— Домовые! — усмехнулся он. — Какая чушь! Призраки и домовые — просто суеверия, чтобы пугать дураков, которые заплатят хорошие деньги за вашу никому не нужную работу. Все же, поймите меня правильно, если вы этим зарабатываете на хлеб, я нисколько вас не виню. Народ у нас доверчивый, и то, что вы делаете, хоть немного их успокаивает — вот что я скажу.

Я не видел смысла с ним спорить. Большинство людей побаивались ведьмаков, но этот человек даже не верил в существование Тьмы. Возможно, такие люди нечувствительны ко всему сверхъестественному, но, что бы ни повлияло на их суждения, они уверены в собственной правоте, поэтому переубеждать их бесполезно.

— Ваш отец, видимо, был богачом, коли раскошелился на двенадцать гиней, — проворчал папа Дженни.

Я покачал головой:

— Он не был богат. Он был трудолюбивым фермером, который кормил семерых сыновей.

— Что ж, а я ведь даже не фермер. Только пашу на фермеров за жалкие гроши!

В комнате повисла гнетущая пауза. Судя по выражению лица Дженни, больше всего ей сейчас хотелось провалиться сквозь землю. Я задал еще один вопрос:

— Другие дочери с вами не живут?

— Они были хорошими девочками! — ответила мама Дженни. — Мы без труда выдали их замуж, и у обеих уже родились дети.

Я кивнул, выдавив из себя подобие улыбки, но сердце у меня сжалось. Выходит, Дженни не седьмая дочь седьмой дочери… Неужели она мне солгала, решив, что я не стану наведываться к ее родным?!

— У обеих? — переспросил я. — А что с другими дочерьми, миссис Колдер?

— У нас больше нет дочерей. Нам хотелось еще детей, но мы бы их не прокормили, — ответила женщина. — Именно поэтому мы приютили Дженни.

Я был раздосадован и еле сдержался, чтобы не вернуться обратно в Чипенден, отказавшись от идеи взять Дженни на обучение. Почему-то мне все же хотелось верить девочке. Ее удочерили, значит, она все-таки могла говорить правду.