Тэсс больше не дралась. И больше не строила игрушечных самолетов, зато по-прежнему мечтала о настоящих. Вот такой была ее жизнь.
А потом Тэсс исчезла.
Часть I. Слеза, призывающая корабль
1. Зеленая подвеска
Чпанк!
Мячик из мягкого упругого материала в очередной раз ударился в стенку, отскочил и вернулся к Ласкезу в руку.
— Головой постучи, — посоветовала Тэсс, сморщив нос.
Брат любил ее комнату, неизменно объясняя это тем, что «у девчонок кровати удобнее». Вероятно, так оно и было, но Тэсс не удавалось это проверить: в «Гнезде» (так называл мальчишеские апартаменты Ласкез) вечно царил беспорядок и стоял такой гвалт, что долго находиться там было невозможно. «Гнездо» напоминало скорее логово не очень чистоплотных волков. А вот «Нора» — комната старших девочек — почти всегда была убранной: и Тэсс, и все три ее соседки не любили беспорядок.
Сейчас Мойра, Та́ура и Минди где-то гуляли. Это позволяло Ласкезу вольготно раскинуться поперек сестринской постели, подпереть стенку обутыми в тяжелые длинные боты ногами и без конца швырять свой дурацкий мяч. Впрочем, Мойра, Таура и Минди вряд ли стали бы прогонять самого красивого парня Крова. Вытянутые ноги, расслабленная спина, смуглая жилистая рука с длинными пальцами, то и дело сжимающими мяч, — даже в этой его позе было столько самоуверенного обаяния, что оно сражало почти любую девочку. Конечно же, кроме Тэсс.
— Марч, — произнесла она.
Самолет с ворчанием полетел наперерез мячу и поддел его носом, не дав вернуться в руку Ласкеза.
— Умница.
Брат зевнул и приподнялся на локтях. Его длинные черные волосы были растрепаны, кое-где в них виднелись перья из подушки Тэсс. На мяч Ласкез посмотрел без особого сожаления, после чего бросил ленивый взгляд на сестру:
— Я понимаю, если бы ты сейчас читала или чертила. А так ты просто вредничаешь.
— Даже если я не читаю и не черчу, я все равно имею право на тишину, — отметила Тэсс. — Или нет?
— Или нет.
Они опять внимательно посмотрели друг на друга — близнецы, мальчик и девочка, отличавшиеся только цветом глаз: у Тэсс они были серыми, у Ласкеза — голубыми. Марч приземлился на край кровати, и Ласкез начал разворачиваться, чтобы его лягнуть, но не успел: самолет проворно перебрался обратно на шкаф.
— Если все, что ты построишь, будет таким же жалким и вредным, ты станешь первым Зодчим, которого повесят, — сообщил Ласкез.
— Думаю, никому из тех, на кого я буду работать, не придет в голову привязывать колокольчики и банки к хвостам моих самолетов, — отозвалась Тэсс.
Брат не удостоил ее ответом. Он поднялся и вытянул вверх руки, привстав на носки. Блаженно зажмурил глаза. Ласкез пропустил сегодня половину уроков, выспался и потому пребывал в прекрасном настроении. У Тэсс с этим было похуже. Она вернулась к разглядыванию туманного океана за окном. Кажется, неподалеку от прибрежных скал мелькнуло несколько рогатых голов китрапов.
— Уплыть бы, — сказала она неожиданно даже для самой себя.
— Да, — отозвался брат и тоже подошел к окну. — Уж я бы свободой воспользовался. Так воспользовался…
— Этого бы нашел? — прищурилась сестра.
Их взгляды опять встретились. Ласкез вздрогнул и мотнул головой:
— Не только. А ты?
— Маму. И папу, может быть.
— Тэсси, мы в том возрасте, когда мама уже не нужна, а папа — тем более. — Он заправил за ухо длинную прядь.
— Такого возраста нет, — возразила Тэсс. — Пусть ветра сменятся хоть триста раз.
Они не помнили своего настоящего дома. Вполне возможно, его и не было. Но Тэсс иногда любила о нем помечтать, а Ласкез, как правило, отпускал по этому поводу парочку шуток. Впрочем, сестре было что ему припомнить:
— А зачем тогда тебе этот, если тебе не нужен папа?
Ласкез скривил рот, одновременно приподнимая брови:
— Ты как маленькая, всё «мамы», «папы». Люди иногда еще и дружат.
— А ты дурак, — парировала она.
Ласкез не успел ответить: дверь в комнату открылась, и на пороге показалась Таура.
— Вещи от крестных привезли, Тэсс! — радостно сообщила она, и ее большие острые ушки дернулись. — Иди выбери себе что-нибудь, я тебе первой сказала. Ой… — Она заметила Ласкеза. — Привет! И… ты тоже. Может, тебе носки нужны? Шляпа? Или…
— Мне ничего не надо, — отозвался он, продолжая смотреть в окно. — Вот еще.
— И мне, — сказала Тэсс, но Таура тут же нахмурилась.
— Твоя юбка вся в машинном масле. Я видела юбки…
— Ладно, хорошо, иду, — вздохнула Тэсс и спешно добавила: — Благодарю.
Вздохнув еще раз, она поплелась к выходу: все равно заботливая Таура не отстанет, а то и подберет для любимой подруги что-нибудь абсолютно ужасное на свой вкус: скорее всего, обшитое бусинами. Но на самом деле Тэсс злилась. Копаться в благотворительных вещах! Что может быть занятнее, когда тебе пятнадцать и у тебя нет ни одного платья…
Крестные не были настоящими крестными, как в Большом мире, — опекунами, которые смогут забрать себе осиротевшего ребенка в случае смерти его родителей (ставя крест в специальной официальной бумаге, они подтверждают свое согласие). Просто у каждого детского приюта — даже такого удаленного, как Кров Четырех Ветров, — имелось что-то вроде организации-хранителя. Конструкторские бюро, заводы, фабрики, крупные конторы самого разного толка регулярно жертвовали своим подопечным деньги: чем больше была сумма — тем меньше они платили налоги. Тэсс об этом знала, поэтому не питала иллюзий относительно доброты богатеев. Она знала также, что игрушки и вещи с чужого плеча чаще всего жертвуются потому, что это поощряет начальство. Поэтому некоторые рабочие и служащие приносят самый отвратительный хлам, лишь бы отдать хоть что-то. Хотя многие, наоборот, специально покупают новое: вещи привозились в упаковке, с ценником, только-только сшитые. И все равно… Тэсс не любила эти подачки. Отчего-то она чувствовала себя униженной, даже едва прикасаясь к сваленным в неаккуратные груды тряпкам. Поэтому сейчас она еле передвигала ноги.
— Поторопись, — Таура обернулась и остановилась. — Все разберут.
— Плевать, — вяло отозвалась Тэсс.
— А я хочу себе что-нибудь… новенькое… славное… блестящее.
Тэсс невольно усмехнулась. Конечно, Тауре только блестящее и подавай. Она наполовину принадлежала к шпринг — двуногой кошачьей расе, единокровной с обезьяньей, которую звали киримо или «приматной». Двуногих рас на самом деле было больше, но приматная и кошачья считались самыми многочисленными. Поборовшись за влияние и территорию в самом начале, они давно уже успокоились и сблизились. Шпринг жили либо в своих отдельных городах, либо в кварталах городов киримо и отличались от них разве что строением конечностей, формой ушей, носов и глаз и количеством шерсти. Это были пушистые и умные создания с дурным характером, по крайней мере такими их считали те, чьими предками были обезьяны.
Полукровка Таура была шпринг по матери и человеком по отцу. Она говорила, что, будь наоборот, у нее тоже росла бы на лице шерсть. А так она родилась с узкими зрачками, плоским маленьким носиком и большими, чуткими треугольными ушами. Шерсти у нее не было, зато над бровями поднимались и загибались кверху по три тонких длинных волоска-вибрисса. Благодаря им Таура прекрасно ориентировалась в пространстве, и незаметно приблизиться к ней было почти невозможно. А еще Таура, как и все кошачьи, питала слабость к блестящим вещам.
— О чем болтали, когда я пришла? — спросила Таура.
— О том, как славно было бы удрать с этого острова, — Тэсс поморщилась. — О чем еще можно говорить за полторы смены до Выпуска?
Таура не успела ответить или не сочла нужным тратить на это время: она уже толкала вперед дверь в приемную комнату. Проскользнув следом, Тэсс увидела множество вскрытых распотрошенных коробок. Даже если Таура и правда позвала ее первой, толку от этого не было: остальные сироты успели сбежаться и уже превратили все привезенное в большую бесформенную груду.
Доктор Мади Довэ тоже была здесь. Она стояла у окна: видимо, сегодня была ее очередь следить, чтобы при дележе вещей никто не подрался и не нахватал слишком много. По пухлым губам женщины блуждала улыбка — грустная и веселая одновременно. Слабая, странная, задумчивая. В общем — обычная для нее.
— Здравствуйте, ла, — сказала Тэсс, в то время как Таура уже бросилась к вещам, удовлетворенно мурлыкая.
Доктор кивнула. Аккуратное алое пятнышко в центре ее высокого лба — круг в мелких треугольниках, — как всегда, привлекало взгляд. Вытатуированный знак дневного светила, Зуллура, был у всех женщин с дальних островов.
— Здравствуй, Тэсс, подойди сюда, пожалуйста.
В гомоне, нараставшем по мере прибытия новых и новых ребят, Тэсс едва ее услышала, но все же приблизилась, аккуратно обогнув раскопки в центре комнаты. Ла Довэ улыбнулась, еще раз заглянув ей в лицо, и неожиданно понизила голос:
— Я отобрала для тебя юбку и пару пэи. Они совсем новые, потом заберешь.
Тэсс потупилась. Ла Довэ по-особенному к ней относилась — так ей иногда казалось. Это было приятно, но и в какой-то степени смущало ее. Какое счастье, что этого почти никто не замечал. Но пэи! Совершенно чудесные штаны из плотной синевато-серой ткани, с кожаной шнуровкой по бокам и тремя парами карманов, куда можно накидать кучу мелочей! Даже если не подойдут по размеру, все равно…