— Мы стартуем в срок, — заявил Том. — Это не обсуждается.

— Но повреждение корпуса…

— Подлатаемся. Время ещё есть. Но стартуем мы в срок.

— Опять пахать как проклятым… — буркнул Маркус. Технари плохо выспались и после ударной вчерашней смены выглядели неважно. — Том, с тебя лишний отгул.

— Вернёмся — гуляй. А пока все по местам и за работу.

Настроение у экипажа было понятно какое, и все без исключения вели себя вполне логично. Но кто-то из них был в трюме. Кто-то из них пытался вывести из строя маршевый двигатель… Лёгкий скафандр нашли у выбитого люка, в коридоре. Попытки обнаружить следы ДНК ни к чему не привели: этот кто-то хорошо подготовился. Причём основательно. Противодесантную мину в кармане на борт не пронесёшь. Зато в контейнерах с научными зондами разнообразного назначения и формы — запросто. В разобранном на две или даже три части виде, например. Даже ядерная начинка мины — это не реактор, а бомба, которую в деактивированном состоянии и при неповреждённой оболочке хрен обнаружишь. Фонить она будет не больше любого прибора. А всё это… непотребство может означать только одно: некто был настолько заинтересован задержать «Арго» на этом, как выразился Том, краю географии, что провернул целую операцию по внедрению своего человека в экипаж. Или вербовке, невелика разница. Снабдил миной, какими-нибудь электронными «примочками», инструкцией, кодами связи. Это, в свою очередь, наводило на грустные мысли о возможных сообщниках на станции и, может быть, даже на Земле.

Вот цель заговорщиков оставалась до сих пор неясна. Плохо. Знать бы, зачем это затеяли, полдела было бы сделано.

Может быть, дело было в чувствительной «пятой точке», не знаю. Но я подбросил наживку, а Том, умница, подыграл и ограничил время. Теперь наш противник вынужден играть в цейтноте. Более того, мы теперь знаем, куда он придёт. Остаётся организовать засаду.

— Нас хотели задержать здесь, — Вуур, в отличие от остальных, не покинул рубку и не отправился в медотсек. — В неисследованном секторе, вдали от транспортных узлов и пограничных баз. Тому, кто организовал диверсию, что-то нужно от одного из нас. Неважно, что именно — служба, предмет или информация. Это что-то весьма ценно для него, иначе нет смысла стараться. Но… я теряюсь в догадках, — чуланец совершенно по-человечески развёл руками. Шестипалые изящные кисти при этом сложились «лодочками»: признак недоумения. — Что касается меня, то я не являюсь носителем государственных тайн своей планеты и не имею допуска к жизненно важным земным секретам.

— Предлагаешь подумать, кто бы мог так заинтересовать наших… эээ… оппонентов? — криво усмехнулся Том. — Ну, допустим, пилоты первого класса на дороге не валяются. И к секретам я допущен. К некоторым. На станции таких, как я, ещё человек двадцать.

— Быть может, учёные…

— Вот это теплее, дружище. Фиг его знает, что наши умники хранят в черепных коробках.

Это верно. Учёные такого уровня обязательно что-то эдакое, да знают. Насчёт Виктора Петровича не поручусь, но скрытный Эрнест не только у меня вызывал подозрения в работе на какой-нибудь сверхсекретный научный отдел при генштабе. Вообще-то, именно Ромашкина я подозревал в попытке покопаться в моём ядре. Есть в его характеристике любопытный пунктик — любовь к компьютерным ребусам и пара взломов закрытых ресурсов на спор во время учёбы. Гений с внешностью трактирного вышибалы из исторического фильма самоутверждался в юные годы таким эксцентрическим образом. Мог потихоньку хакнуть меня из чистого любопытства, подметив несвойственные обычному ИИ черты характера… Но если это не он, а наш диверсант? Тогда что?

— Нужно вспомнить, что наша миссия уникальна. Пока, во всяком случае. «Арго» тоже уникален. В нём использованы такие технологии, которые ещё не скоро появятся даже на военных кораблях, — продолжал развивать свою мысль чуланец. — Если бы некто враждебный пожелал ими завладеть, то…

— Вуур, — перебил его я.

— Простите, капитан. Я сказал что-то не так?

— Нет, Вуур. Вы совершенно правы, — озарение, между прочим, могло бы снизойти на меня и пораньше. — «Арго» уникален. Технологии продвинутые. А управляет этим уникальным кораблём уникальный компьютер.

— Вот задница… — Том хлопнул себя по лбу. — Нет, я конченый дебил. Shit, Майк, я всю дорогу воспринимал и воспринимаю тебя как человека! А надо было, блин, пошевелить извилинами и допереть, что для кого-то ты — самый неповторимый калькулятор Земли!

— Не кричи. Я сам хорош, — повинную голову меч, как известно, не сечёт. — До меня только сейчас дошло.

— Дошло до тебя, да? И то, что ты — единственный комп Содружества, который можно шантажировать, тоже дошло, или нет?

— Простите, что это — «шантажировать»? — удивление Вуура не дало мне как следует прочувствовать слова Тома и испугаться по-настоящему.

— Заставить служить, угрожая жизни родственников или обещая разгласить какие-то личные секреты, — надеюсь, мой голос не дрогнул. Очень на это надеюсь. — Страшных тайн у меня нет, но семья…

— В нашей культуре нет сходного понятия, но я искренне надеюсь, что до этого не дойдёт, — тихо проговорил чуланец.

Семья. Отец и мать, Инна с Серёжей, брат с женой и дочками.

У нас на Земле не рай, конечно, всякое случается. Но за последние полтораста лет убийства стали чрезвычайным происшествием, а слово «шантаж» ушло в словарный запас военных, которым двадцать восемь лет назад пришлось иметь дело с настоящим врагом. Победили мы тогда не только благодаря нашей доблести. Нам на помощь пришла вся история человеческой подлости и мерзости, и даже сволочная сущность хебеаров этому не оправдание. Совсем недавно, и не от человека, я узнал, что Землю приняли в Содружество, зная о планах этой агрессивной расы. Нас попросту пожалели, сочли, что не безнадёжны. Помогли отбить первый натиск, ну, а дальше мы уже сами управились — призвав на помощь весь свой немаленький опыт смертоубийства и предательства. С хебеарами у нас сейчас ни войны, ни мира: переговоров они принципиально не вели, не считая людей достойными оных, а сил, чтобы нас сломать, у них уже нет. Мы отрастили острые клыки. Мы настроили боевых кораблей, наделали смертельных штучек, мы не позволяем этой расе космической саранчи высунуться за пределы их сектора и выжирать до косточек населённые планеты. Но какими методами мы действуем… Наверное, поэтому военные секретят каждый свой шаг.

Есть ещё одна категория… землян, для которой слово «шантаж» не является анахронизмом. И если здесь замешаны они, то лучше нам быть предельно осторожными.

До старта меньше трёх часов.

Управимся? Или наш неведомый недоброжелатель предпочтёт затаиться до возвращения на станцию?

Вызов был беззвучным, по нейросвязи.

...

«Слушаю, Эрнест».

«Миша, могу я поговорить с тобой без свидетелей?»

«Этот канал закрытый, мы можем говорить спокойно».

«Я имел в виду — с глазу на глаз. Голографический проектор у моего терминала хороший».

«Хорошо».

И вправду хорошо. Не нужно выходить из рубки, вышагивать по коридору, ждать, пока откроется дверь. Пожелал — и вот он я, почти как живой, сижу напротив нашего сумрачного гения.

— Ты хотел приватного разговора, — напомнил я, изобразив себя, с удобством расположившегося в кресле. — Я готов.

— Это я влез в твой кластер, — сходу заявил Эрнест. — Признаюсь чистосердечно, чтобы не было недомолвок и подозрений.

— Зачем?

— Хотел узнать, что ты собой представляешь.

— Узнал?

— Начал догадываться. А сейчас получил подтверждение своим догадкам.

— С этого места поподробнее, пожалуйста. О чём ты догадался и что за подтверждение?

Я, как видишь, любопытен не меньше тебя.

— Зря ты так, — грубоватое лицо Эрнеста словно трещина расколола. Это он улыбался. — ИИ последних модификаций способны к обучению. В новейшие разработки могли всунуть и личностные характеристики реальных людей. Но ни одна модификация ИИ не способна лгать. А ты за прошедшие сутки солгал дважды. Первый раз — когда сказал, что дырочки в корпусе мизерные, и их всего-то пара штук. Я проверил, не подтвердилось. И тогда полез в твои файлы. А там полнейшая бредятина, я с таким шифрованием в первый раз сталкиваюсь.

— Ну, а второй раз я соврал буквально сейчас, — я усмехнулся. — Надо полагать, в рубке, когда все были в сборе. Кстати, какой у тебя уровень допуска? Я имею в виду — настоящий, а не тот, что указан в личной карте.

— Прозрачный.

— Ого. Теперь понятно, как ты обошёл защиту.

— Надеюсь, тебе понятно и другое — я проверил работоспособность систем, как только вернулся в каюту.

— И?..

— Я бы ничего тебе не сказал, Миша, если бы не эта хрень с диверсией. Тут уже шуточки заканчиваются. Сейчас либо мы работаем вместе, либо… я буду работать один, не надеясь на твою помощь. Но тогда наши шансы значительно ниже.

— Полагаешь, взаимное доверие — залог успеха?

— Иногда нельзя доверять даже собственной тени. Но в нашем случае без него никак… Михаил Алексеевич.

Мой виртуальный двойник подался вперёд и вытянул руку.

— Если ты попробуешь меня схватить, загребёшь воздух, — сказал я, непонятно с чего рассердившись. — Я — куча сигналов и стоячих электромагнитных волн в квантовом кластере. Я — набор фотонов в твоём проекторе. Я перестал быть человеком полтора года назад, что бы там ни твердили психологи и отец. Хватит уже взывать к моей человечности. Это крик в пустоту. Я теперь даже не ИИ — я новейший космический корабль. Свой долг перед Землёй я исполню, потому что я пилот, и слово «долг» для меня совсем не пустой звук. Но лезть ко мне в душу не позволю. Никому. Ясно?