— Но зачем ты помогаешь мне?

— Это уже следующий вопрос.

— Нет. Ты не сказал главного. Почему ты спасаешь меня? Какая в этом для тебя выгода?

— Лия, — Макс пожимает плечами. — Я не могу по-другому.

— Но почему?

— Потому что не могу!

Парень поправляет чёрные волосы и проводит рукой по кожаному рулю. Выдохнув, он поднимает голову, и вдруг наши взгляды встречаются. Готова поклясться, что он, как и я, чувствует электричество в воздухе. Возникает странное желание приблизиться к нему, согреться, и это желание не пугает меня, а придает сил и уверенности. Я уже второй раз замечаю тягу к Максиму и не могу отрицать, что она существует. Сердце делает сальто, когда парень поднимает руку и протягивает её в мою сторону. Кажется, он хочет дотронуться до меня, и я затаиваю дыхание. Не могу шевельнуться. Мой взгляд прикован к его тёмно-синим глазам, а они смотрят на мои губы, шею, лицо. Это сводит с ума и одновременно обезоруживает. Я забываю, как дышать. Его пальцам остаётся несколько сантиметров до моей щеки, но я уже чувствую жар в том месте, где они коснутся лица, и покалывание на коже. Возникает мысль придвинуться чуть ближе, ведь тогда я, наконец, почувствую его прикосновение, но я быстро отбрасываю эту мысль. Мне не по силам даже моргнуть. И когда стук сердца становится таким громким, что его смог бы услышать и сам парень, Макс опускает руку. Я разочарованно выдыхаю и отвожу взгляд в сторону.

— Прости, — шепчет он и растерянно отодвигается. Запустив пальцы в густые волосы, Максим откидывает назад голову и вновь произносит: — Прости меня.

— Ничего.

— Нет, правда. Я не хотел.

Вновь поднимаю глаза на парня и чувствую пустоту внутри: он не хотел. Пытаюсь улыбнуться — не получается. Почему-то день резко переходит в вечер. Становится темно, мрачно и тихо.

— Мне пора в больницу, — сообщаю я и заворачиваю пакет с едой. — Отвези меня, пожалуйста.

— Да, конечно.

Он заводит машину, жмёт на газ и всё это время избегает встречаться со мной взглядом. Становится ещё неприятнее. Прикусив губу, я смотрю в окно и наблюдаю за тем, как деревья превращаются в дома, а река — в дорогу. Парк остаётся позади, и мы въезжаем в город с пылью вместо тумана и с дымом вместо облаков.

В салоне тепло, но мне холодно. Атмосфера непринужденности испаряется, остаётся лишь колючее недопонимание. От этого я чувствую себя неловко и даже смущаюсь, едва голова Макса на несколько градусов поворачивается в мою сторону.

— Ты знала, что «стая» перенесла инициацию на конец ноября? — внезапно прерывает тишину парень, и я благодарно выдыхаю. Ещё чуть-чуть — и я бы повесилась прямо на дверной ручке.

— Правда? Почему?

— Стасу не понравилось, что ты попала в аварию. Он не считает это обычным стечением обстоятельств.

— Это я уже слышала.

— В любом случае, я с ним согласен, — отрезает Макс. — Нам некуда спешить. Лучше разобраться сейчас, чем расплачиваться за упущенное потом.

— Вы так уверены, что аварию подстроили. Но люди ежедневно гибнут на дорогах, и в этом нет ничего сверхъестественного, — я пожимаю плечами. — Астахов просто не заметил на дороге человека. Кажется, человека. Если честно, я так и не поняла, кто или что возникло перед нами.

— Я предупреждал тебя: быть в «стае» опасно. У нас много проблем, с которыми не сталкиваются обычные люди.

— Например?

— Например, подстроенная авария.

— Но кому это нужно? — удивляюсь я. — И зачем?

— Трудно сказать, Лия. На другом конце города есть ещё одна компания. Сборище отморозков, пытающихся доказать своё превосходство. Я считаю их причастными к данному происшествию.

— Думаешь, загвоздка в выяснении отношений?

— Очень может быть.

— Но ведь речь идёт о человеческих жизнях! — возмущённо восклицаю я. — Вы должны разобраться, иначе пострадает кто-нибудь ещё.

— Чужачка, — улыбается Максим, и я замечаю за поворотом больницу. — Мы именно этим и занимаемся.

Мне становится не по себе от того, что кто-то хочет моей смерти. Пробегает холодок по спине, и я вжимаюсь в сиденье, сцепив перед собой руки.

— Не волнуйся, — увидев беспокойство на моём лице, протягивает парень, сбавляет скорость и останавливается напротив здания госпиталя. — Ты в безопасности, если не будешь совать свой нос туда, куда не следует.

— По-моему, мы уже выяснили, что это моё любимое занятие.

— Тогда будь осторожна и не действуй сгоряча. Иногда поспешные выводы приводят к непоправимым последствиям.

Я киваю и громко выдыхаю.

— Что ж, — поправив волосы, улыбаюсь. — Спасибо, что вытащил меня из этой тюрьмы и позволил немного отдохнуть.

— Вытащила ты себя сама, я лишь вовремя оказался рядом.

— И далеко не в первый раз.

Наши взгляды снова встречаются, и опять хочется смотреть на Макса бесконечно долго. Но на этот раз я не позволяю эмоциям взять надо мной верх. Выхожу из машины.

— Лия. — Оборачиваюсь. Парень смотрит на меня и загадочно улыбается. Чего-то ждет, но чего? У меня внутренности сворачиваются в трубочку, я еле стою на ногах, пошатываюсь и неуклюже выравниваюсь. — Инициация перенесена на конец ноября, но это не значит, что «стая» перестанет собираться. Каждое третье воскресенье мы ходим в бар рядом с набережной. Ты приглашена.

— Уже смирился с тем, что я одна из вас? — Мой голос дрожит, но я надеюсь, он не заметил.

— С этим нельзя смириться. Ты всегда будешь чужачкой. — Я собираюсь ответить что-то колкое, но замечаю, как дёргается уголок его губ, и замираю, не в силах вымолвить ни слова. — Но, раз уж я решил стать твоим телохранителем, я должен находиться рядом. А рядом — это на расстоянии нескольких метров друг от друга. Не больше.

— Мне не нужен телохранитель. Я не такая слабая, как ты думаешь.

— Отлично. Значит, телохранитель нужен мне.

— Вот как, забавно, — внутри меня взрываются огромные шары с горячей жидкостью. Они ошпаривают органы, и мне становится так жарко и душно, что я мгновенно забываю о холоде. Почти не могу дышать, держусь лишь за счет сохранённого секундой назад кислорода. Это ощущение не покидает меня вплоть до момента, когда я заканчиваю фразу: — Тогда ещё встретимся.

— Не сомневаюсь.

Макс закрывает окно, и я отворачиваюсь. Не могу больше смотреть на него, просто нет сил. Бегу в больницу, прижимая к себе руки. Ладони вспотели. Вытираю их о штаны и громко выдыхаю. Слишком странно, слишком просто. Не бывает такого, что ты не знаешь человека, а потом внезапно перестаёшь дышать в его присутствии.

Я вхожу в больницу и на пороге сталкиваюсь с женщиной. Тело отвечает на удар и ноет, словно ребенок, которого разбудили. Мышцы шеи схватывает лёгкая судорога, и мне трудно шевелить головой. Прикусываю губу. Моргаю и пытаюсь взять себя в руки. Выпрямляюсь, насколько могу, иду мимо охранника и замечаю, что он выходит на середину прохода, чтобы преградить мне путь.

Сердце подпрыгивает.

— Куда направляемся? — Голос тяжёлый, прокуренный.

Я поднимаю глаза и замечаю седые усы, широкие брови и низко посаженные глаза. Сглатываю.

— Я иду в палату.

— Время для посещений закончилось полчаса назад.

— Вы меня не поняли. Я направляюсь к себе в палату. Выходила подышать.

— Неужели? — Охранник устало выдыхает. — Имя, фамилия.

— Лия Бронская.

— Так-так, — мужчина смотрит в толстую тетрадь и ведёт по колонке пальцем. — Есть такая. И почему ты выходила? Пациентам, которые лежат в твоём отделении, запрещается покидать территорию больницы.

— А мне разрешили.

— И кто же?

— Родители. Они здесь работают.

Неожиданно охранник усмехается и громко захлопывает тетрадь. Я вздрагиваю.

— Они об этом хотя бы догадываются? — Хочу ответить, но вместо этого устало выдыхаю. Конечно, они понятия не имеют, что я выходила. Начинает болеть голова. Я морщусь и вновь смотрю на мужчину.

— Пожалуйста, пропустите меня. Этот день был долгим. Я очень устала.

— И кто тебе виноват, что ты не отдыхала в палате?

— Чёрт, прошу вас. — Возможно, я унижаюсь, но сейчас меня это не волнует. Голова кружится, кружится и кружится. Наверное, так на мой организм действует запах лекарств и старой мебели, который встретил меня с распростёртыми объятиями на пороге. — Это больше не повторится. Я обещаю.

— Ты понимаешь, что я должен вызвать твоих родителей?

— Не надо. Они не поймут.

— Прости. — Охранник тянется рукой к рации, но я вдруг хватаю его за запястье. Он удивлённо вскидывает брови и замирает. Мне самой не по себе, поэтому я неуклюже разжимаю пальцы и испуганно выдыхаю.

— Пожалуйста. Прошу вас, не делайте этого. — У меня в запасе ещё несколько секунд, прежде чем он опять решит сообщить о моем побеге, и я выпаливаю: — Ко мне приезжал мой парень. Родители не одобряют его, и на этой почве мы сильно ссоримся. Поймите, если они узнают, что он приезжал навестить меня, нам больше не разрешат видеться! Умоляю, мне не выдержать этого!

О да! Актриса из меня прекрасная. Врать я всегда умела, но это что-то новенькое.

Охранник цокает и недовольно складывает на груди руки.

— А мне от этого что? Девушка, есть определённые правила и…

— Прошу вас! — перебиваю я и пытаюсь сделать жалостливый вид. — Пожалуйста. Я больше никуда не уйду. Только позвольте мне вернуться в палату. Мама скоро придёт на работу и захочет меня навестить. Если меня там не будет…

— О, боги, — хрипя, протягивает мужчина и внезапно раскидывает руки в стороны. — Чтобы больше не попадалась мне на глаза, ясно?

Я киваю и благодарно улыбаюсь:

— Спасибо вам большое.

— Иди уже! — Он переминается с ноги на ногу и бормочет: — Молодёжь.

— Спасибо, — вновь шепчу я и срываюсь с места.

Надо идти как можно быстрее, пока он не передумал, но головная боль перерастает в нечто большее. Я чувствую, как немеют ноги, вижу, как темнеет перед глазами, и неуклюже притормаживаю. Недоуменно придавливаю рукой живот. Мне плохо. Может, так подействовал свежий воздух?

Конец ознакомительного фрагмента