Воцарилась тишина. Интересно, который час? Родители уже приехали? Обрадуются ли они, увидев меня в крови? Если, конечно, увидят.

Я хочу перевернуться на бок.

— Чёрт, — резкая боль пронзает спину. Я прикусываю губу, чувствую вкус крови и сжимаю руки в кулаки.

Мне трудно дышать. Легкие сдавлены после сильных ударов, рёбра начинают ныть, едва я пытаюсь втянуть воздух. Но кроме физической боли я испытываю ещё и нечто другое: дикий стыд, позор и разочарование в себе. Я оказалась такой слабой, беззащитной и уязвимой. Парню хватило тридцати секунд, чтобы избавиться от меня. Неужели я настолько ничтожна?

Неожиданно я слышу слабый голос:

— Лия? — Моё лицо приподнимают чьи-то холодные руки. — Боже, прости меня. Лия, ты меня слышишь?

— Карина?

— Господи, мне так жаль. Я… — Слова сестры обрываются, и она начинает плакать. — Я не хотела, я…

Неожиданно кто-то берет меня за плечи и медленно поднимает с асфальта. Я встаю на ноги, шатаюсь, пытаюсь разглядеть человека перед собой, но не могу даже удержать равновесие.

— Ох, как же он тебя… — протягивает женский голос. — Мог бы быть поделикатнее с девушкой.

— Я не понимаю…

— И не надо ничего понимать. — Незнакомка перекидывает мою руку себе через плечо, и мы двигаемся в сторону парковки.

— Кто ты?

— Кира. Я учусь с тобой в одной школе, забыла?

— Кира? — Мои мысли крутятся, пытаясь воссоздать портрет человека, но вместо этого я лишь вяло оседаю в руках девушки. — Разве мы знакомы?

— Карина, прибавляй скорость, — проигнорировав мой вопрос, отрезает незнакомка. — Ты же не хочешь остаться здесь одна, правда?

— Я иду.

— Вот и отлично.

— Почему ты мне помогаешь? — неразборчиво произношу я и поднимаю глаза на девушку. — Ты же одна из них, зачем тебе проблемы?

— Не задавай лишних вопросов, Лия.

— Знаешь моё имя?

— Лия, — открывается дверь машины, и мне становится тепло. — Никаких вопросов.

Глава 2. Адреналин в моей крови

Как хорошо, что некоторым вещам приходит конец.

Я медленно открываю глаза, чувствуя запах родного дома. Мои духи. Моя комната. Мне просто приснился кошмар, и он закончился.

Я вытягиваю перед собой руки и вдруг резко сворачиваюсь клубком на кровати. Ядовитая, тягучая боль пронзает тело от кончиков пальцев до макушки головы. Словно маленькие взрывы, во мне то и дело пульсируют синяки, отёки. Я вдыхаю глубже и понимаю, что с запахом духов смешался запах крови, и тогда до меня доходит: это был не сон. И не кошмар! Я сжимаю одеяло и чувствую подступившие к глазам слёзы. Лицемерие исчезло: раньше я считала себя сильной. Я ошибалась.

Собравшись с силами, я пытаюсь разогнуться и открываю глаза. Медленно стаскиваю с себя одеяло и приподнимаю майку. На животе огромный отек. Он синий, желтый, оранжевый — настоящая радуга. Я крепко сжимаю зубы и поднимаюсь с кровати. Тут же взвывают ноги, спина. Прихрамывая, я подхожу к зеркалу и вижу гематому на плече. Вот почему вчера я его не чувствовала: ему досталось больше всего.

В мою комнату стучат, и я пытаюсь как можно скорее добраться до шкафчика. Прикрыть синяки от родителей: наверное, это самая важная задача на данный момент.

Но, когда дверь открывается, на пороге я вижу Карину. Она бледная, уставшая. Я бы сказала больная, если бы не знала истинную причину вялости.

— Привет, — неуверенно шепчет она, и я прожигаю её недовольным взглядом. — Как себя чувствуешь?

— Отлично.

— Давай я принесу йод. Лёша сказал утром обработать раны ещё раз.

— Лёша? — Я вскидываю подбородок и усмехаюсь. — С чего это он решил позаботиться обо мне? Его ведь не волновало, что со мной, когда тот парень избивал меня на виду у целой толпы. Что изменилось?

— Неправда. Он сильно переживал.

— Я заметила.

— Послушай, — Карина подходит ко мне и кладет руку на здоровое плечо. — Прости меня. Я не хотела, чтобы так вышло.

— Ты… — Стряхнув её руку, я протираю ладонями лицо. — Ты была в своем уме, когда прыгнула в куб? Понимала, что делаешь? Я не представляю, какой идиоткой нужно быть, чтобы добровольно пойти на самоубийство! Просвети меня. Скажи, о чём ты думала?

— Лия, это сложно объяснить.

— Нет тут ничего сложного! — заводясь, восклицаю я. — Объясни мне, почему ты делаешь это? Почему не слушаешь меня? Почему подвергаешь себя опасности?

— В «стае» есть мои друзья и я… — Карина резко замолкает, увидев гнев на моем лице. Она растерянно прикусывает губу и отворачивается. — Тебе не понять меня.

— Твои друзья? — Я практически выплевываю этот вопрос. — Считаешь, там были твои друзья? Ах да. Наверное, именно они стояли возле аквариума и смотрели, как ты задыхаешься.

— Всё очень сложно! Я познакомилась с одной девушкой, и она привела меня в «стаю». Мы обе новички, и нам пришлось согласиться на инициацию.

— Господи, что за чушь ты несёшь? Какую инициацию? Что значит нам пришлось согласиться? Увидев этих людей, зачем ты осталась с ними? Это животные, у которых вместо разума — стремление к свободе и насилию!

— Не говори так, — с вызовом отрезает сестра, и я прирастаю к месту. Она защищает их? Защищает после того, что произошло? — Они честные и справедливые. Да, иногда и жестокие, но справедливые.

— Знаешь что, — неожиданно для самой себя я подхожу к Карине, хватаю её за локоть и тащу к двери. — Пошла вон из моей комнаты.

— Но…

— Я рисковала своей жизнью ради тебя, а ты ставишь мне эту безмозглую «стаю» в пример? — Кажется, сестра задевает последние оставшиеся здоровые органы. — Не подходи ко мне больше.

— Лия!

— Я сказала, пошла вон! — взрываюсь я и чувствую, как боль вновь пронзает тело.

Карина вихрем вылетает из комнаты и захлопывает дверь, а я без сил падаю на кровать. Опять трудно дышать. Такое чувство, что вчера мне сломали все ребра. Прикрыв глаза, я пытаюсь встать. Больно. Тогда я отталкиваюсь руками от постели и нахожу опору впереди: фортепиано. Когда-то я часто играла, сейчас не получается. Я чувствую дикое раздражение, если не могу вспомнить ни одного любимого произведения, и поэтому быстро прекращаю занятие.

Вновь открывается дверь. Я поворачиваюсь, чтобы послать Карину куда подальше, но вдруг вижу маму.

— Почему ты ещё не готова? — спрашивает она и достает из шкафа свою кофту. — Твой папа собирается уезжать. Планируешь добираться на автобусе?

— Нет, я уже одеваюсь.

— Давай быстрее. Школу ты сегодня не прогуляешь: можешь не прикидываться.

— Хорошо.

Мама уходит, а я хватаюсь рукой за спину.

Если мне удастся выжить, это будет невероятным везением.

Мы подъезжаем к школе в полной тишине.

Папа останавливается и достает из кармана кошелёк.

— Сегодня не смогу забрать ни одну из вас, — сообщает он и открывает бумажник. — Так что добирайтесь самостоятельно.

— Хорошо. — Я киваю. — Что-то случилось?

— Нет. Просто мне поставили две смены, — он протягивает деньги. — Вчера я провел сложную операцию. За женщиной нужен уход, и желательно, чтобы я был поблизости.

— Мама знает, что ты будешь поздно?

— Она останется со мной в больнице. Я решил подстраховаться. У той женщины было внутреннее кровотечение, и, случись непредвиденное, знания мамы могут пригодиться.

Я понимающе киваю.

Два доктора в семье — сложная ситуация. Родителей почти не бывает рядом, а когда они появляются, с ними приходит контроль. Безумный контроль, порой сводящий меня с ума. К счастью, он заключается не в том, куда я хожу и с кем общаюсь. Чаще всего правила предков распространяются на бытовые вопросы. Например, кипятить воду в чайнике два раза запрещается под угрозой «административного наказания» в виде недельного исполнения роли единственной посудомойки. А жарить надо меняя масло при каждом новом заходе. Звучит здраво, но ужасно выбешивает, когда нельзя пожарить десять кусков мяса одновременно, обязательно делить их на две партии и сковородку мыть дважды. Естественно, я понимаю, что образ жизни моих родителей тесно связан с их работой: правила, алгоритмы, ответственность. Но иногда это утомляет. В конце концов, доктора они, а не я и не Карина.

— Тогда увидимся завтра утром, — я понимаю, что засну к тому времени, как они вернутся, и даже не надеюсь на ночную встречу. — Пока.

Я машу папе рукой, открываю дверь, но, когда пытаюсь встать, откатываюсь назад на сиденье. Внезапная боль заставляет скрючиться, и я крепко сжимаю глаза.

— Что такое? Лия! Что с тобой?

Карина замирает, папа смотрит на меня так же настороженно, и мне приходится ценой огромных усилий выдавить из себя улыбку.

— Просто живот схватило.

— Где? — Ну вот, опять его медицинские штучки. — Что именно болит?

— Пап, успокойся. Ничего страшного.

— Лия, я спросил, где болит?

Я выдыхаю и краем глаза замечаю бледное лицо сестры. Наверняка она уже готова провалиться сквозь землю. Я вообще-то тоже, но мне приходится быть смелой.

— У меня схватило низ живота. Такое бывает каждый месяц, пап. — Я наблюдаю за тем, как он расслабляется. — Не стоит волноваться. Всё пройдёт через несколько часов.

— Хорошо, — он кивает и переносит ногу на педаль сцепления. — Встретимся завтра.