Евгений Щепетнов

Возвращение грифона

Мы бренны в этом мире
под луной,
Жизнь — только миг,
небытие — навеки,
Кружится во Вселенной
шар земной,
Живут и исчезают
человеки.

Ю. В. Андропов

Пролог

Снова и снова приходит ко мне мысль — правильно ли я поступил? Зачем мне все это было нужно? И снова говорю себе — я по-другому не мог. В общем-то, мне некуда было деваться — разве я мог бросить без защиты Василису, которой грозила смерть? Какой нормальный мужчина бросит влюбленную в него девушку, даже если на нее ополчился весь мир и находиться рядом с ней равносильно тому, как если бы он сел на тикающую бомбу?

Впрочем — вполне допускаю, такие бы и нашлись. Но только не я, Вася Кольцов, бывший полицейский маг, бывший телохранитель, а ныне, ныне… кто я теперь? Великий маг? Неизвестное науке существо? Мессия? Или просто человек, волей обстоятельств закружившийся в водовороте невероятных приключений?

И то, и другое, и третье, и четвертое.

Несет меня ветер мироздания по чужим мирам, ставшим своими, к непонятному будущему, и никто не может предсказать — что ждет в конце. А будет ли он, конец? Нет конца вселенной. Есть только начало.

Глава 1

— О боже мой! Сколько времени я не была на улице — это уму непостижимо! Солнце, люди! Море! Класс!

— И сколько времени? Всего-то пару дней посидела в квартире — под кондиционером, с вкусной едой и любимым мужем — вот уж трудности-то неописуемые!

— Вась, ты не понимаешь. Тут же воздух, солнце! И вообще — ты какой-то мрачный, невеселый. Похоже, что когда делал физиономию, думал о чем-то мрачном. Так и остался этот отпечаток мрачности на твоем лице. Правда, Сергей?

— Не знаю. Вообще-то, поменьше бы болтали, а больше думали об операции. Успеете еще наболтаться.

— А ты уверен, что он дома? И вообще — уверен, что он тебя запустит к себе домой?

— Он дома, в это время Альберт как раз приходит домой, я узнавал. Запустит ли домой? Запустит. Мы Василису под его ясные очи представим — от такой красотки не откажется даже гомик. Впрочем — вроде как он не брезгует никем — ни друзьями, ни подругами. Но это мы уже обсуждали. Не говорите ничего лишнего на улице. Уши есть и у магнолий.

Мы замолчали и пошли дальше, избегая столкновений со стайками отдыхающих, хаотически перемещающихся в пространстве и держащих в руках различные средства самоспасения — надувные матрацы, крокодилов, уточек и бегемотиков.

Идти было недалеко — Альберт Козлоченко, убийца своего отца, жил в девятиэтажке невдалеке от набережной, на тенистой улице, спускающейся к морю.

— Вот этот дом, второй подъезд. Действуем, как договорились. Входим в дом, поднимаемся, Василиса звонит в дверь и сообщает, что она новая соседка и хотела бы попросить у Альберта немного сахара, так как не хочется идти в магазин. Это тупо, но сработает — стоит только глянуть на сиськи твоей жены в топике, особенно когда она вздыхает. Ага — вот так! Мамма-миа… ну почему я не колдун? Итак, Альберт откроет, тут и мы появимся. Вали его сразу сонным заклинанием, не раздумывай.

— Серега, мы все уже обсудили, и не раз. Не повторяйся. Я все помню.

— Это я так, на всякий случай. Не люблю пускать дело на самотек. От мелочей зависит исход операции — это я давным-давно уяснил. Надеюсь, уяснишь и ты.

Открывать дверь подъезда заклинанием отмыкания не пришлось — дверь перед нами открылась, и появилась девушка с собачкой-болонкой, подозрительно осмотревшей и обнюхавшей нашу компанию. Компания ей не понравилась, так что собака фыркнула и слегка зарычала.

— Тише, Марго! Гуляй! — прикрикнула девушка и, не обращая внимания на нас, соскочила по ступенькам во двор. Сергей уже держал дверь, и мы спокойно вошли в подъезд, как всегда, загаженный рекламными трехмерными картинками грудастых див в соблазнительных позах.

Заглядевшись на одну из них, я едва не наступил в кошачье дерьмо, вольготно расположившееся на верхней ступеньке, как подарок партизан вражескому эшелону.

— Заразы! — выругался рядом Сергей. — Мордой бы их в эту кучу! — Похоже, что он все-таки подорвался на «мине» и теперь истово оттирал подошву о ступени.

Поднявшись на нужный этаж, мы остались стоять на лестнице, выходя из поля зрения камеры слежения, укрепленной над дверью Козлоченко. Василиса же пошла к двери, поправила микрошортики, в которых она сильно смахивала на проститутку с рекламного листка, натянула поплотнее топик, не закрывающий пупок и больше похожий на лифчик, и сделала глупое лицо с легкой блуждающей улыбкой, приличествующее даме свободных нравов и нелегкой профессии. Затем нажала на панельку возле двери. Мы затаили дыхание — дома или не дома?

Дома!

Тарабарщина с сахаром и сладкой жизнью сработала — хозяин квартиры больше всматривался в формы посетительницы, чем вслушивался в ее слова. Дверь распахнулась… и я тут же выпустил сонное заклинание в того, кто ее открыл. Высокий мужчина лет тридцати пяти — сорока рухнул на пол, выронив из руки пистолет, глухо ударившийся о бетонный, покрытый линолеумом пол лестничного пролета.

— Быстро! Берем его!

Мы бросились к упавшему и, схватив его с обоих боков, быстро затащили в квартиру. Василиса нагнулась, двумя пальчиками, как какую-то гадость, подняла пистолет и вошла следом.

— Стоять! Полиция! — неожиданно перед нами появился индивидуум, держащий в руках пистолет Макарова, неизменный спутник всех ментов на протяжении ста лет. Кстати, такое ощущение, что это уже не пистолет, а что-то вроде части формы — ну как себе представить мента без «макарова»? Нонсенс!

— Эй, ты, брось пистолет, иначе стреляю! — угрожающе заявил человек с восточными чертами лица, обращаясь к ошеломленной Василисе. Та постояла секунду без движения, а потом, размахнувшись, бросила пистолет в незнакомца. Тот увернулся, «макаров» врезался в косяк и тут внезапно прозвучал выстрел. Сергей, стоящий рядом со мной, вздрогнул и схватился за бедро, а я, воспользовавшись суматохой, сделал пассы руками и метнул сонное заклинание в кавказца. Тот упал и больше не шевелился.

— Сильно ранен?

— Ляжку прострелили. Видать, когда пистолет ударился о стену, стряхнуло предохранитель и он пальнул. Выдают всякую древнюю гадость. Хорошо хоть не с карамультуками заставляют ходить на работе. Перевязать надо — кровь свищет неслабо. И больно, ужас как. Будто бейсбольной битой врезали. Мне как-то один нарк на притоне битой врезал — ощущение, я тебе скажу, малоприятное. Я потом эту биту ему в зад засунул.

— Что, правда в зад? — не поверила Василиса. — Это, ты прости, что случайно тебя подстрелила… я не хотела.

— Было дело. Молодой был, горячий. Сейчас бы просто отлупил, и все. А тогда… Ну что, ищем бинты? Что касается ранения — да ты ни при чем. Старье эти пистолеты, так что ничего удивительного, что при падении он пальнул.

— Обойдемся без бинтов. Лежи спокойно — сейчас будет зудеть.

— Ай! Ой, ой! Ни хрена себе — «зудеть»! Опять злостными заклинаниями балуешься! Ой, ой!

— Терпи, ну что ты как баба! Кстати, насчет баб — Василису лечил, она так не вопила и терпела.

— Так бабы всегда терпеливее, ясно дело! У них чувствительность слабее, чем у мужчин! Шкура толще!

— Добавь ему еще, пусть позудит как следует, — мстительно попросила Василиса, чтобы не болтал чего не надо.

— Сейчас все пройдет, — пожал я плечами, — минуту уж можно потерпеть? Зато теперь рана не болит. Кстати — если были какие-то болезни, — теперь ты и от них излечился. Чист, как горлинка. Это что за мужик-то был? Со стволом?

— Миша Исхаков, кто же еще? Его подельник. Откуда взялся — хрен его знает. Он не должен был тут находиться. Его вроде как в командировку отправили. Хммм… и правда не болит. Силен. Тебе бы врачом работать, а не злодеев искать. Какого черта ты в полиции забыл? Ладно, решай вопрос. Я в порядке.

— Нож найдите… кровь пустить надо.

Через полчаса оба негодяя сидели перед нами и взахлеб рассказывали, как и почему они совершили свое преступление. Ужасное преступление. Вообще-то, я читал, что для отцеубийц в аду приготовлены особые условия — прямо по их «заслугам».

Мы все верно догадались — проигравшись в казино, Альберт попал под пресс уголовных авторитетов и со дня на день ждал, что ему отстрелят башку. Просьба отца была очень своевременной — кстати, Альберт и до этого подумывал о том, чтобы грабануть папашу — тем более что он его всегда недолюбливал и считал ненормальным. И разве справедливо, что этот ненормальный имеет деньги, а его сын нет? И помирать папаша не собирался. А тут еще и приезжий, сделка — точно приедет с наличными. Обычно эти делишки обстряпываются именно наличными. В общем — дальнейшее мы уже знали.

Деньги два подельника поделили — большую часть взял себе Альберт, но и Мише кое-что перепало, очень даже кое-что. Пятьсот тысяч евро. Коллекцию они не продавали — пока что не было необходимости. Притом Альберт какой-никакой, а все-таки мент, и понимал, что стоит начать продавать коллекцию — тут же засветится. Кстати сказать, он потом понял, что сглупил — надо было подождать окончания расследования и нормально вступить в права наследства. Тогда и коллекцию можно продать. Но сработала жадность, а еще он, зная своих коллег, решил — попрут ведь монеты. Не все, но попрут. Положат в карман — кто потом скажет, сколько их было? Некому сказать. Вот и забрал. Ну а нас подставили довольно умело и позвонили, вызвав полицию. Нормальное дело. Любой бы сообразил, что выгоднее подставить двух лохов, чем оставить все как есть.