11
— Я совершенно не понимаю, что с ней случилось! За все годы, что я здесь живу, такого не было никогда, а сейчас уже второй раз за эту неделю! — Вайнерт обстоятельно хлопотал над кофейником, пытаясь вставить в него фарфоровый фильтр. Через некоторое время ему, наконец, удалось это сделать. Никто из жильцов не имел достаточного опыта в таких делах — обычно этим занималась их квартирная хозяйка. Утром, когда они вставали, по квартире распространялся аромат свежего кофе. Но сегодня, когда Рат просунул через дверь свою уставшую, тяжелую с похмелья голову, в кухне был только его сосед, и теперь Гереон сидел за кухонным столом и крутил кофейную мельницу, в то время как Вайнерт ставил на плиту чайник с водой.
— Она заболела, — защитил комиссар хозяйку, хотя ему было лучше знать, что с ней случилось на самом деле. Он не видел журналиста уже несколько дней. Во время майских беспорядков тот почти постоянно отсутствовал, но именно сегодня опять появился к завтраку.
— Заболела? Она напилась, бьюсь об заклад, — заявил Вайнерт. — Здесь запах стоит, как в кабаке! Мы должны жить здесь, как монахи, а дорогая фрау Бенке устраивает себе пьяную вечеринку!
В воздухе действительно стоял тяжелый запах сладкого ликера.
— Это всего лишь человеческие слабости. Не будем ее осуждать, — сказал Рат, засыпая смолотый кофе в фильтровальный пакет. — Представь себе, что наша хозяйка была бы непогрешима! Невероятно!
Вообще-то он был рад, что домовладелица не выходила из своей комнаты. Накануне полицейский вернулся на Нюрнбергер-штрассе около трех часов ночи, и Элизабет Бенке ждала его. Едва он открыл дверь квартиры, как она тут же очутилась в прихожей, на этот раз даже не накинув палантин поверх голубой ночной рубашки. Женщина облокотилась на дверной косяк и с упреком посмотрела на своего жильца. Из ее лепета он едва мог разобрать то, что она хотела ему сказать. И хотя в «Эльдорадо» Гереон принял изрядное количество виски, он чувствовал себя вполне трезвым. Когда он подошел ближе, Элизабет упала ему на руки. Он помнил, что отнес ее в постель и там она завязала с ним нечто наподобие борьбы. Каким-то образом ему все же удалось от нее отделаться, и вскоре она заснула. Комиссар укрыл ее одеялом и еще некоторое время смотрел на нее, а когда он, наконец, лег в свою постель, будильник показывал полпятого утра. Полицейский посмотрел на маленькую стрелку, и ему ужасно захотелось отключить звонок. Он позволил себе немного поспать, до восьми часов. Слишком мало, чтобы чувствовать себя по-настоящему бодрым. Но достаточно, чтобы суметь выполнить сегодняшнюю программу на день.
Послышался резкий свист чайника, который становился все более громким.
— Естественно, ты ее понимаешь, — ухмыльнулся Вайнерт и снял чайник с плиты. — Ты вчера и сам немного перебрал.
Журналист залил кипятком молотый кофе в фильтре, и по кухне распространился приятный аромат. Один только запах кофе способен был вернуть жизненные силы. Рат с наслаждением вдыхал этот чудный аромат.
— Это старый обычай: у кого есть заботы, у того есть и ликер, — продекламировал он.
— Ну тогда у Бенке должна быть полная забот жизнь, — констатировал Вайнерт, наливая кофе в приготовленные чашки.
Гереон предпочел промолчать. Он осторожно взял чашку с горячим кофе в обе руки и подул на него.
Его сосед подсел к нему за стол и развернул воскресную газету. Беспорядкам и на этот раз была посвящена вся первая страница.
— Социал-демократы устроили вам веселую жизнь, а? — спросил Вайнерт мимоходом, не отрываясь от чтения.
— Что ты имеешь в виду?
— Вот, бои против майских демонстрантов. Ты не находишь, что все это имело довольно тяжелые последствия? Более двадцати погибших. Масса раненых. А некоторые до сих пор находятся между жизнью и смертью. — Он стал читать вслух. — «Мы и сегодня еще не можем избавиться от ощущения, что меры, принимаемые социал-демократом Цёргибелем, и в частности его запрет на демонстрации, продиктованы прежде всего партийно-политическими мотивами».
— Это ты написал?
— Три дня в некоторых рабочих кварталах шла настоящая гражданская война. И только потому, что ваш начальник полиции хотел показать коммунистам, кто в красном Берлине имеет право голоса. Небольшой силовой бой между красными, поддерживающими государственный порядок, и их противниками, для которого он не по назначению использовал полицейский аппарат, невзирая на потери!
Рат опасался, что журналист в своей интерпретации был не так уж далек от истины. Но он лишь пожал плечами:
— Я ничего не смыслю в политике. Но это было задачей полиции — восстановить покой на улицах.
— Лучше ничего мне не говори! Я в последние дни был по делам на улице и видел, что никакой покой вы там не восстановили, даже наоборот! Вы только усугубили ситуацию! Ведь красные через час отправились бы домой, если бы вы их оставили в покое!
— Но они построили баррикады! Началось мародерство! Стрельба!
— Всегда есть люди, которые используют такие беззаконные ситуации, громят витрины, грабят магазины и совершают прочие пакости. Но я не видел ни одного замаскированного снайпера-коммуниста. Только стрелявших полицейских…
— …которые каждую минуту могли быть взяты на мушку бойцами Союза Красных фронтовиков, — добавил Рат. — Они вооружены.
Теперь уже Вайнерт пожал плечами:
— Разумеется, коммунисты с их наглыми действиями тоже виновны во всеобщей истерии. Они и сейчас еще выпендриваются и используют всех погибших для своей пропаганды, хотя среди убитых нет никаких коммунистов. В среду три жертвы майских волнений должны быть похоронены во Фридрихсфельде. У их могил будет выступать лично Эрнст Тельман. Они делают из невинных жертв мучеников, создавая картину приближающейся революции. Все это абсолютная чушь, если ты меня спросишь. И вашему дорогому Цёргибелю эти идиоты играют даже на руку. Если коммунисты хотели устроить революцию, то жесткая полицейская операция была как раз кстати. Но последний погибший не был коммунистом! Он был моим ни о чем не подозревающим коллегой, который работал в «Дейли Экспресс» и оказался в неудачное время в неудачном месте. В отличие от него, многим журналистам, которых полицейские дубинки выгнали из зон беспорядков, как раз повезло. Как и коллеге из газеты «Фоссише Цайтунг», который отделался простреленной ногой.
Гереон ничего не сказал. Он вспомнил о двух погибших женщинах.
— А об угрызениях совести вашего начальника полиции ты можешь прочитать здесь. — Сосед показал ему новости на четвертой странице. Сегодня газета опять опубликовала фотографию погибшего Бориса. — После всего того насилия полиции против нас и тактики завуалирования начальника полиции по делу о майских беспорядках едва ли можно было поверить в доброжелательность полиции по отношению к прессе и в этом деле. Как это нам его доверили! Ответ прост: этот погибший возник в самое подходящее для Полицейского управления время. — Газетная бумага зашуршала, когда Вайнерт ударил ладонью по фотографии. — Этот труп — то, что надо! Смерть этого человека не имеет никакого отношения к беспорядкам. И обстоятельства этой смерти так загадочны! И жутки! Раздробленные руки и ноги. Это будет занимать Берлин еще несколько дней. И если герои отдела по расследованию убийств найдут преступника, то полиция вновь будет на высоте, как «Персил» в небе! Белой и сияющей! [В 20-е годы XX века в Германии небо использовалось как площадка для рекламы (при помощи самолетов) продукции фирмы «Хенкель», в частности, стирального порошка «Персил».] Пресса будет чествовать ее, весь Берлин будет рукоплескать. И ни один человек не вспомнит более о кровавых майских днях.
Рат кивнул, полностью погруженный в свои собственные мысли. Теория Вайнерта звучала достаточно убедительно. Оставалось только подождать, чтобы узнать, кто в этой истории окажется героем.
— Только не говори мне, что ты не написал бы эту историю, — сказал комиссар. — Если бы у тебя была эксклюзивная информация о расследовании убийства, которое интересует весь Берлин, ты ничего бы не написал только потому, что твоей историей воспользовался бы начальник полиции?
Вайнерт улыбнулся, обнажая зубы. Он выглядел, как акула с чашкой кофе.
— Я всегда радуюсь эксклюзивной информации, — сказал журналист.
— Полезно узнать. — Гереон поставил свою пустую чашку из-под кофе на стол и встал. — Да, кстати, я ведь недавно одолжил тебе десять марок…
— Завтра я тебе их отдам. Обещаю. У меня в последние дни просто не было времени сходить в банк.
Сосед, казалось, был и в самом деле немного смущен. Невозвращенные долги иногда бывают полезны, и Рат воспользовался ситуацией.
— Может быть, ты окажешь мне сегодня услугу… — сказал он как бы между прочим.
— Без проблем. — В голосе Вайнерта прозвучало облегчение. Он не заметил ловушку.
— Я могу взять на пару часов твой автомобиль?
Вайнерт громко рассмеялся.
— Один — ноль, — сказал он, подмигнув Рату. — До четырех автомобиль в твоем распоряжении, а потом он будет нужен мне самому. — Он помахал ключами. — Только не опаздывай. У меня назначена встреча, и без машины мне не обойтись.
Спортивный автомобиль журналиста песочного цвета стоял прямо у подъезда. Это была не новая, но элегантная машина. Американская модель, двухместный «Бьюик». Автомобиль, которым можно произвести впечатление на женщин. Но Гереон не собирался никого впечатлять, ему нужно было просто средство передвижения. Для осуществления сегодняшней программы на день ему бы это очень помогло. А если Вайнерт думал, что он собирается поехать с девушкой за город, — тем лучше.
Конец ознакомительного фрагмента
