Ночь в музее

Мой брат в трудные времена устроился охранником в Одесский археологический музей. За музеем установилась дурная слава. В нём происходит всяческая чертовщина, и охранники сбегали оттуда после первой же смены.

После дежурства мой хорошо технически образованный брат рассказывал мне:

— Дураки эти охранники. Всё, что было ночью, — легко объяснить.

И стал перечислять:

— Шаги в большом зале — это классика: из-за перепада температур паркет сужается и начинает скрипеть. Удары в окно… Слышал, какой ночью был ветер. Тени, бродившие по залам, — просто машины по улице с зажжёнными фарами проезжали, а свет на скульптуры падал…

— Я только одного пока не понял, — добавил брат, — кто тумблер над моим рабочим столом всю ночь включал и выключал. Включал и выключал…

Как-то старший брат мне сказал…

— Моей приятельнице нужно обработать паяльной лампой дверь. Содрать старую краску. Возьмёшься? Она хорошо заплатит.

Я взял лампу, взял друга, чтобы не скучно было, и поехал обдирать дверь. Управились довольно быстро… На следующий день звонит брат. Говорит:

— Чем ты так приятельницу мою обаял? Говорит, «такой хороший мальчик, вдумчивый, интеллигентный».

— Даже не знаю, — говорю. — Я не специально…

— А приятель твой не понравился. Говорит: наглый, хамоватый… Но я не поэтому звоню… Я ей сказал, что ты сейчас ни с кем не встречаешься, и она предложила познакомить тебя с племянницей. Так что — если интересно — можем подъехать к ней вместе. На «смотрины».

Дело хорошее. Поехал с братом. Приятельница дверь открыла. Повела нас на кухню. Предложила чай. Говорит:

— Присаживайтесь. Племянница приедет минут через пятнадцать…

И обращаясь к моему брату:

— А когда подойдёт твой младший брат?

Встреча из детства

Как-то у нас с женой в Одессе гостил американец, которого увезли в Бруклин ещё подростком. Удобный гость. Каждое утро уходил в одесское сафари, а возвращался за полночь. Однажды, вернувшись, рассказывает:

— Случайно встретил девочку, которой в детстве выбил глаз.

— Что ты ей сделал? — не поняли мы с женой.

И он рассказал, как в детстве махал перед этой девочкой палкой, палка отскочила и выбила девочке глаз.

— Мы правильно тебя поняли… не поранил, не повредил, а именно выбил? — продолжали допытываться мы.

— Ну да, ей потом стеклянный глаз вставили. Мы её за это ещё дразнили…

Жена никак в себя прийти не могла.

— Бедная девочка… — говорит.

Наш приятель почему-то обиделся.

— Чем это она бедная? Выросла, замуж вышла, сейчас у неё двое детей… А вот знали бы вы, как меня тогда родители побили!!!

Экспедитор

В 1993 году, желая подзаработать денег, устроился экспедитором — доставить груз из Одессы в Саратов. Зима. Мороз такой, что я даже в кабине КамАЗа, при включённой печке — мёрз, чем очень потешал водителя, херсонского хлопца Артёма.

— Это от того, что ты жид! — объяснял мне Артём. — У вас там в Жидовии, небось, весь год тепло. Африка же! Вот и не привык ты со своими генами. А мы — русаки — в снежных лесах воспитаны.

— Наказать тебя, что ли, за национальную нетерпимость, — добродушно бурчал я. — Дам пару раз в репу — заодно и согреюсь.

В конце концов Артём дошутился со своей морозоустойчивостью. Когда до Саратова оставалось километров тридцать — мы сбились с маршрута и долго, в гордом одиночестве, блуждали по разбитым дорогам. Уже темнело, зарядил снег. Нужно было останавливаться. Что Артём, собственно, и сделал, не справившись с управлением. Машину на скользкой дороге повело, и она со всей дури ушла в замёрзший стог сена, неизвестно что делавший у обочины.

— Вот видишь, нам и соломку подстелили, — заметил я невесело, ощупывая, всё ли во мне цело.

— Ты не радуйся раньше времени, — трагически проговорил пришедший в себя Артём. — Машина заглохла. Теперь я её хрен заведу. А греться как будем?

Об этом я не подумал.

— Ночь на дворе, и ни хера не видно, — подбавил страха Артём.

А у меня — сам не знаю почему — ощущение такое, что всё будет хорошо. Даже знобить перестало. Выбрались из машины — на Артёма смотреть страшно. Выполняя давнее обещание, стал его немного «буцать» — легко мутузить. Он не понял — посмотрел на меня, как на идиота.

— Ладно, — говорю ему, — давай «побоксируем» вполсилы, заодно согреемся. Ты, главное, успокойся, всё будет нормально.

Как услышал меня кто — сначала шум какой-то в стороне… Вышли на дорогу: прямо на нас полз трактор.

— Ура! — закричал Артём. — Живём! — и полез обниматься.

…Тракторист Лёха согласился помочь. Набросил тросы. Артём сел за руль «мёртвой» машины. Я подсел к Лёхе.

— Ну… с Ним! — серьёзно сказал мне Лёха. И, играючи, вытащил машину из замёрзшей, развалившейся соломы. Мы, не останавливаясь, медленно тронулись в деревню.

— Как же вы сюда забрались? Здесь, кроме наших, деревенских, никто не ездит, — сказал Лёха. — Трасса на Саратов… это же левее брать надо.

Я что-то промямлил про непогоду.

— Но это даже хорошо, что вы с дороги сошли, — добавил Лёха. — А то, не приведи Господь, до моста доехали бы. Он у нас разобранный. А так не видно, когда едешь… Вот летом грузины на легковушке — тоже заблудились, наверное. Так с моста и сиганули. Не спасли — все утонули.

Наверное, у меня мозги замёрзли — голова начала медленно куда-то отлетать.

— Скажи, — спрашиваю, — а сколько мы до моста не доехали?

— Да метров шестьсот, — Лёха внимательно посмотрел на меня и улыбнулся. Достал из внутреннего кармана ватника потёртую торпедку из-под колы.

— Спирт, разбавленный, — сказал. — Выпей. Тебе сейчас надо…

Экспедитор

(Продолжение)

Как-то дотянули до деревни. Меня взяли на постой, а мой водитель — херсонский хлопец Артём — остался колдовать над машиной с местными мастерами. Прежде чем отправиться на боковую — иду к нему узнать, как дела. У Артёма глаза горят, рассказывает:

— Такое дело… Только я мужиков-ремонтников отпустил — набежали бабы местные. Начали вопросы задавать. А как хохлы пьют? Я говорю: пьют умеренно. И в основном — вино. Они как про вино услышали — чуть не застонали от удовольствия. Одна даже созналась, что из-за вечных пьянок у неё с мужем год не было… Спрашивает, может, тебе надо чего? Я говорю: перчаточки бы резиновые — пару. Отвечает: хорошо! Принесу после. И глаза такие из-под платка… Так что — уходи. Свидание у меня намечается…

Утром встречаемся с Артемом.

— Ну что? — интересуюсь. — Приходила твоя? С глазами из-под платка?

— Нет, — сознался Артём. — Она не пришла. Муж её пришёл… Не знаю, что ему наплели, но врезал он мне промеж глаз неслабо… А ещё, знаешь, — добавил немного ошалело, — перчатки-то он мне принёс!

Первые армейские впечатления

В Советскую армию я попал по осеннему призыву 1987 года. Ну как «попал». Сначала я пять часов блуждал по загону призывного пункта.

— А что ждём? — спросил, не очень разбираясь в происходящем.

— Как что? Покупателей, — ответили мне.

И я понял, что на уроках истории нам говорили не всю правду. Крепостное право на Руси ещё не отменили.

Наконец-то перед нами нарисовался покупатель — бравый майор в помятом кителе.

— Так, где мои солдатики? — бодро сказал он. — Где мои защитники Отечества, герои будущих сражений? Чьими героическими именами будут названы не менее героические фамилии.

И нас повезли в Киев на месячный курс молодого бойца. И сразу же, на второй день, поставили в наряд по кухне, мыть посуду. Трёх солдат поставили… Примерно на полторы тысячи едоков… Какой мы там бардак развели — гражданскому человеку не объяснить. Скажу только, что слив засорился, и воды у нас было по щиколотку. Грязные кастрюли из нержавейки качались на воде, как кораблики. И тут вбежал белый от ужаса сержант, дежурный по кухне:

— Так! Быстро убрались! Генерал приехал, сейчас поест и придёт нас инспектировать!

Мы отложили грязные тарелки и начали срочно пробивать слив… Вбежал лейтенант, взводный наш.

— Вы охренели? Генерал уже допивает компот, а у вас такая грязь. Сержант!

Вот уже и сержант нам помогает. Закатал рукава и слив прочищает. Тут как раз ротный подоспел.

— Придурки! Расстреляю на месте! Меня из-за вас на гауптвахту отправят бессрочную!

…И тут входит, пошатываясь, генерал. Похоже, что развезло его от компота. Багровеет. Шипит:

— Это что такое!!! Равняйсь — смирно!..Понял я, понял, какая у вас здесь служба! Развалили Вооружённые силы!

…Тишина стояла такая, что даже мух не было слышно. Потому что они тоже стояли по стойке смирно… На сержанта и лейтенанта страшно было смотреть. Капитан мгновенно вспотел. И, мне показалось, он к кобуре потянулся, чтобы немедленно застрелиться. А я понимаю, что если все молчат, то поддерживать беседу с генералом придётся мне:

— Товарищ генерал, — говорю. — А по-моему — ничего. В принципе — не очень грязно…

Моя простая, кажется, фраза, произвела на генерала неизгладимое впечатление.