— Что это было? — спросил командор, решительно шагая вперед и оценивая причиненный его отделениям урон. Тем Рапторам, которые оказались ближе к очагу возгорания, повезло гораздо меньше. Обугленные останки нескольких десантников лежали на ступенях лестницы, где и произошел взрыв.

Выжившие бойцы поднимались на ноги, приходя в себя.

— Самодельная бомба, командор, — доложил сержант Чайван. — Полагаю, сделана из турельного снаряда.

— Ее нес раб-камикадзе, — добавил Стрекель, один из воинов Чайвана. — Больной ублюдок.

— А что им терять? — дойдя до лестницы, заметил Бранн. Ступени попросту исчезли, а стены были забрызганы расплавленной пласталью. — Будьте наготове. Их может быть больше. Убивайте прежде, чем они успеют подорвать себя.

Получив по вокс-сети подтверждения, Бранн высунулся и посмотрел в шахту. Взрыв уничтожил лестничный пролет наверх, тем самым отрезав Гвардейцам Ворона путь к камерам главного плазменного трубопровода. Командор бросил быстрый взгляд на хронометр.

Восемьдесят секунд. И до сих пор ни слова от лорда Коракса.

Рапторы рассредоточились по коридорам в поисках другой лестницы или лифта. Никто не стал тратить время, поминая мертвых, — каждый понимал, что разделит их участь, если не остановить перегрузку реактора.

Холодный расчетливый фатализм, с которым действовали Рапторы, вселял в Бранна уверенность. Возможно, причина ему крылась в их происхождении, а может быть, на их поведении сказалось его собственное мировоззрение. Так или иначе, Бранн считал воинов своей роты одними из самых хладнокровных во всем XIX легионе. В свете галактической гражданской войны и перспективы того, что Рапторы вполне могут оказаться последним поколением Гвардии Ворона, их юношеский максимализм быстро уступил место исключительной серьезности.

Бранн знал, что его рота всегда была и будет несколько в стороне от остального легиона, несмотря на слова примарха и заверения других старших офицеров. Рапторы отличались от других десантников не только физиологией, но и темпераментом. И в этом не было ничего нового. Среди воинов легиона всегда существовало определенное деление. Одни были терранами, что сражались подле самого Императора, и их наследие прослеживалось до самого начала Великого крестового похода. Но, несмотря на славную историю, у терран никогда не было той тесной связи с лордом Кораксом, которую обрели те, кто бился за спасение Освобождения. Бранн вместе со многими тысячами бывших заключенных приняли Корвуса как своего — сначала как защитники, а затем как последователи. Терране относились к Кораксу с благоговением, почитая его как генетического отца, однако сам он воспринимал их как воинов-слуг Императора, но никак не равных себе.

И вот появились Рапторы. Они вошли в состав легиона уже после того, как вскрылось предательство Хоруса, и не прошли через Резню в зоне высадки и последующие битвы. Это отличало их как от терран, так и от уроженцев Освобождения. Они не были воинами Великого крестового похода и служили более темной, но не менее значимой цели. Рапторов тренировали не для подчинения непокорных миров и не для войн с ксеносами, а для истребления других космодесантников.

Кошмарные воспоминания об Исстване все еще преследовали выживших. Они испытывали глубокую скорбь и гнев, неся бремя утраты, которое Бранну никогда с ними не разделить. Возможно, именно поэтому Коракс и поручил ему возглавить новобранцев, чувствуя, что с молодым незапятнанным поколением он сроднится так, как уже не сможет с уцелевшими в бойне. Мудрый примарх всегда видел, что творится в душах его воинов.

— Контакт! Несколько сотен целей, — доложил Клаверин, сержант одного из передовых отделений. — Обороной руководят свыше дюжины Несущих Слово, командор.

— Принято. Подавить сопротивление. Сейчас наша главная задача — добраться до плазменного реактора.

Агапито сразил очередного врага. Сияющее лезвие его силового меча с легкостью рассекло усыпанную бледно-голубыми пятнами кожу и разрубило странное, похожее на собачью морду лицо матроса ото лба до подбородка. В ту же секунду командор развернулся и следующий удар нанес мутанту с выпученными глазами и раздвоенным языком, вонзив клинок в брюхо мерзкой твари.

— Еще сто метров! — рявкнул он и взмахнул мечом, подгоняя Гвардейцев Ворона, сражавшихся подле своего предводителя.

От реакторного отсека Агапито отделяла всего горстка Несущих Слово, но легче от этого не становилось. Словно желая скорее покончить со своим жалким существованием, изуродованные матросы буквально наводнили кормовые отсеки корабля, живым барьером перегородив Гвардии Ворона путь. В том не было коварного плана рабов, последней отчаянной попытки забрать с собой как можно больше нападавших — лишь просчитанная жертва со стороны Несущих Слово. Плазменный реактор мог достичь критического состояния, только если предатели стали перегружать его сразу же, как были обнаружены.

По вокс-сети Агапито слышал доклады других отделений, которые прорывались к Бранну и его Рапторам, стараясь пробить широкую брешь в рядах защитников и затем совместно атаковать машинные отделения и камеры плазменных трубопроводов.

Ни у кого не возникало и мысли об отступлении. Никто не приказывал им покинуть корабль. Разведка была ключевым фактором той войны, которую вела Гвардия Ворона. Стратегия Коракса строилась на знании сильных и слабых сторон противника. Это судно было слишком важным, чтобы потерять его, и Агапито сражался подобно берсеркам из XII легиона, чтобы наверстать свою прошлую задержку.

Наконец легионеры Коракса сумели смять защитников и добраться до прохода к главному реакторному отсеку, оставив позади заваленный расчлененными трупами коридор. Агапито приказал двум отделениям охранять тылы, а сам повел остальных воинов, чуть больше семидесяти, на штурм зала управления реактором.

В дальнем конце коридора путь им перекрыла аварийная противовзрывная дверь, но три мелта-заряда, установленных в правильных местах, пробили в ней дыру достаточно большую, чтобы Когти могли проникнуть в самое сердце инженерной палубы.

Первым, опередив Агапито, в пролом сунулся сержант Човани.

— Не стрелять! — крикнул он и вскинул болтер к плечу.

Впереди показалось отделение Рапторов, но не обычных воинов, а бедолаг, которым не посчастливилось пережить позднюю имплантацию генного семени. Некоторые, слишком крупные и нескладные даже для силовой брони, были облачены в свободные робы. Другие все еще носили доспехи, хоть и сильно модифицированные.

Агапито невольно сравнил последнее поколение Рапторов с рабами-мутантами, которых он убивал на этом корабле. Чешуйчатая кожа, нечеловеческие глаза, когтистые лапы, жесткая шерсть и костяные наросты уродовали Гвардейцев Ворона. Их сержант был горбуном. Он умещался в силовой доспех, но вытянутые уши и костяной гребень поперек лба невозможно было скрыть под шлемом. У всех воинов, которых видел Агапито, была разная — гладкая, мохнатая, усеянная шипами или похожая на змеиную чешую, — но неизменно белая кожа и черные как смоль волосы. Сравнение с бледной кожей и черными глазами лорда Коракса напрашивалось само собой.

Но при всей внешней схожести с корабельными рабами Рапторов отличало удивительное самообладание. Бдительные и готовые ко всему, они сторожили лестничный пролет, держась при этом настолько прямо, насколько позволяли их деформированные тела. Никакие физические уродства не могли скрыть силу, выправку и достоинство легионеров, но их внешний вид все равно тревожил Агапито — особенно в сравнении с чудовищами, которых создали Несущие Слово. Подобные мысли никак не давали ему окончательно принять существование изуродованных Рапторов.

— Командор Агапито. — Сержант склонил голову в почтительном приветствии. У него были тонкие губы, а когда он говорил, виднелись темные десны и язык, но голос его оставался тихим, спокойным и по-юношески живым. — Командор Бранн в настоящий момент зачищает реакторный отсек.

— А ты кто? — спросил Агапито.

— Сержант Хеф, командор. Навар Хеф.

— Присоединяйся к моим Когтям, Навар. — Агапито ткнул пальцем через плечо в сторону пробитой двери. — Враг сломлен, но может попробовать контратаковать.

— Технодесантники восстанавливают предохранительные системы плазменного реактора, командор, — доложил Хеф. — Командор Бранн просил передать, чтобы вы встретили его в главном зале.

«Даже не сомневался», — подумал Агапито, но вслух сказал только:

— Хорошо, сержант. Так держать.

После этого Агапито обратился к троице сержантов, что присоединились к нему и ждали дальнейших распоряжений.

— Изолируйте область и свяжитесь с Рапторами. Никто не должен проскользнуть.

Когда те подтвердили получение приказа и удалились к своим отделениям, командор уже мысленно сосредоточился на встрече с Бранном. На пути к главному реакторному залу Агапито поднялся на палубу выше, миновал еще два отделения Рапторов у лестничных пролетов и прошел по короткому коридору. Помещение находилось глубоко внутри периметра Гвардии Ворона, поэтому командор еще на подходе убрал меч в ножны, а пистолет — в кобуру.