Ко мне подошел Тамтам:

— Костоправ? Ты-то здесь откуда?

— Это временно.

— Видок у тебя — краше в гроб кладут. Лучше иди отдохни.

— Да ты и сам не очень-то хорошо выглядишь, коротышка.

Он пожал плечами:

— Как Добряк?

— Пока еще не выкарабкался. — Если откровенно, я почти и не надеялся, что он выживет. Я ткнул пальцем в темноту. — Не знаешь, что там происходит?

Издалека донесся одинокий вопль — какой-то странный, не похожий на звучавшие недавно. Те были полны боли, ярости и страха, а этот насыщен чем-то жутким, чем-то темным.

Тамтам покашлял и похмыкал, в точности как это делает его брат Одноглазый. Ах, не знаешь? Ну и не знай дальше. Колдуны, одно слово.

— Ходит слушок, что бунтовщики, когда грабили Некропольский холм, сбили печать на склепе форвалак, — проворчал он наконец.

— Да неужели? И что, эти твари вырвались на волю?

— Синдик полагает, что да. Но Капитан как-то не принял известия всерьез.

Я тоже не принял, хотя Тамтам выглядел встревоженным.

— А те парни, что заявились вчера в город, похоже, крутые.

— Неплохо бы их к нам завербовать, — тоскливо произнес Тамтам.

Они с Одноглазым уже давно служили в Отряде и собственными глазами наблюдали его упадок.

— И что их сюда привело?

Тамтам пожал плечами:

— Ступай, Костоправ, отдохни. Не рви задницу. Никому от твоей усталости легче не станет.

И он заковылял прочь, затерявшись в дебрях своих размышлений.

Я озадаченно поднял бровь, отметив, что Тамтам сильно сдал за последнее время, — и вновь принялся наблюдать за пожарами и кострами. В городе было тихо, и это тревожило. Глаза слипались, огни расплывались. Тамтам прав — нужно выспаться.

Из мрака донесся еще один непривычный, полный отчаяния вопль. На сей раз кричавший находился куда ближе.

— Вставай, Костоправ. — Лейтенант растолкал меня, не церемонясь. — Капитан зовет в офицерскую столовку.

Я застонал. Я выругался. Я пригрозил сделать из Лейтенанта инвалида. Он ухмыльнулся, защемил нервный узел в моем локте и стянул меня с постели на пол.

— Да проснулся я, проснулся, — буркнул я, нашаривая сапоги. — В чем дело-то?

Но Лейтенант уже ушел.

— Добряк оклемается? — спросил Капитан.

— Не думаю, но я всякие чудеса видывал.

Офицеры и сержанты уже собрались.

— Вы все хотите знать, что случилось, — начал Капитан. — Позавчерашний гость оказался заморским посланником. Он предложил союз: военные ресурсы северян в обмен на поддержку флота Берилла. На мой взгляд, разумно. Но синдик заупрямился. Он еще не пришел в себя после завоевания Опала. Я посоветовал быть гибче. Если эти северяне — подонки, союз с ними будет меньшим из нескольких зол. Лучше быть союзником, чем данником. Главный вопрос сейчас немного другой: как действовать, если посланник потребует слишком многого?

— Значит, если синдик прикажет драться с северянами, то нам следует отказаться? — уточнил Леденец.

— Не исключено. Сражение с чародеем может закончиться гибелью всего Отряда.

Бабах! — грохнула распахнутая дверь. В столовую влетел невысокий жилистый смуглый мужчина с огромным носом. Капитан вскочил и щелкнул каблуками:

— Синдик.

Гость шарахнул по столу обоими кулаками сразу:

— Вы приказали своим людям укрыться в Бастионе. Я плачу вам не за то, чтобы вы прятались, как побитые кнутом шавки.

— Но и не за то, чтобы мы добровольно стали мучениками, — ответил Капитан своим обычным «не-зли-дурака» голосом. — Мы телохранители, а не полиция. Поддерживать на улицах порядок — обязанность городских когорт.

Синдик был на грани срыва — измотанный, перепуганный, отчаявшийся. Как и каждый из нас.

— Будьте благоразумны, — посоветовал Капитан. — Берилл уже миновал точку, после которой возврата нет. На улицах хаос, любая попытка восстановить порядок обречена. Сейчас какое лекарство ни пропиши, больному будет только хуже.

Мне его слова понравились. Я уже успел возненавидеть Берилл.

Синдик слегка сжался.

— А как же форвалака? — спросил он. — И этот стервятник с севера, что ждет возле острова?

Полусонный Тамтам встрепенулся:

— Как-как? Возле острова?

— Да. Дожидается, когда я к нему приползу на коленях.

— Интересно, — сказал коротышка-колдун и вновь впал в полудрему.

Капитан и синдик ожесточенно заспорили об условиях контракта. Я принес наш экземпляр. Синдик упорно пытался расширить круг наших обязательств всяческими «да, но…». Все было яснее ясного: он хотел, чтобы мы сражались на его стороне, если посланник выдвинет ультиматум.

Эльмо захрапел. Капитан отпустил всех, а сам остался с нашим нанимателем.

Полагаю, семь часов вполне могут сойти за полноценный ночной сон, поэтому я не задушил Тамтама, когда тот меня разбудил. Все же я ворчал и жаловался на судьбу, пока он не пригрозил превратить меня в одного из идиотиков, вымаливающих подаяние у врат Рассвета. Лишь одевшись и вместе с Тамтамом присоединившись к дюжине других братьев, я спохватился, что так и не выяснил, куда мы направляемся.

— Заглянем в один склеп, — пояснил Тамтам.

— Чего? — Иногда по утрам я не очень сообразителен.

— Мы идем на Некропольский холм. Надо осмотреть склеп форвалак.

— Эй-эй, погоди-ка…

— Что, Костоправ, уже в штаны наложил? Я всегда считал, что у тебя кишка тонковата.

— О чем это ты?

— Да не дергайся. Твою драгоценную задницу будут охранять три лучших колдуна. Одноглазый тоже хотел пойти, да только Капитан велел ему присматривать тут за порядком.

— Я про другое спрашиваю. Зачем мы вообще туда лезем?

— Ну, чтобы узнать что-нибудь новенькое. Существуют ли вампиры, к примеру. Может, это просто туфта, запущенная в город с той уродской посудины, что недавно к нам пожаловала.

— А что, ловко… Пожалуй, нам самим стоило до этого додуматься.

Угроза нарваться на форвалаку сделала то, чего не смогла грубая сила: бунтовщики быстренько разбежались по домам.

Тамтам кивнул и погладил маленький барабан, благодаря которому и получил свое прозвище. Я отметил его задумчивость. Тамтам никогда не признает собственных промахов — в этом он даже своему братцу фору даст.

Город был тих, как поле через пару дней после сражения, и, как уже упомянутое поле, он был полон вони, мух, стервятников и мертвецов. Тишину нарушали лишь топот наших сапог и скорбный вой собаки, охраняющей труп хозяина.

— Цена порядка, — пробормотал я и безуспешно попытался отогнать собаку от тела.

— Стоимость хаоса, — возразил Тамтам и стукнул в барабанчик. — А это, Костоправ, не одно и то же.

Некропольский холм выше холмов, на которых стоит Бастион. С Верхней Выгородки, где расположились мавзолеи богачей, можно было увидеть корабль северян.

— Затаился и ждет, — сказал Тамтам. — Как синдик и говорил.

— А почему в гавань не заходит? Кто посмел бы его остановить?

Тамтам пожал плечами. У остальных тоже никаких гипотез не было.

Наконец мы подошли к знаменитому склепу. С виду он вполне соответствовал тем слухам и легендам, что о нем ходили, — очень и очень старый, определенно битый молнией, весь в шрамах от различных инструментов. Толстая дубовая дверь была взломана, землю на дюжину ярдов вокруг усеивали самых разных размеров щепки.

Гоблин, Тамтам и Молчун соприкоснулись головами. Кто-то пошутил, что так, мол, у них хотя бы один мозг на троих получается. Затем Гоблин и Молчун встали по обе стороны у входа, чуть поодаль, в нескольких шагах, а Тамтам повернулся к склепу лицом. Он потоптался, как бык, готовый броситься в атаку, нашел нужную точку, затем присел, приподняв и разведя руки, словно пародировал какого-нибудь мастера рукопашного боя.

— Может, откроете все-таки дверь, придурки? — прорычал он. — Болваны! Кругом одни болваны! — Бум-бум по барабанчику. — Стоят и ковыряют пальцем в носу.

Двое из наших подошли и навалились на покореженную дверь. Та, слишком перекосившаяся, поддалась совсем ненамного. Тамтам выбил короткую барабанную дробь, испустил душераздирающий вопль и прыгнул в щель. Гоблин тут же подскочил к двери, но внутрь не полез. Молчун тоже скользнул поближе к склепу.

Внутри Тамтам пискнул по-крысиному, зачихал и сразу выбежал обратно со слезящимися глазами, зажимая нос. Его кожа цвета черного дерева стала серой.

— Это не туфта, — гнусаво бросил он, словно подхватил сильнейший насморк.

— Ты это о чем? — спросил я.

Он показал большим пальцем на склеп. Гоблин и Молчун были уже внутри, они тоже чихали.

Я бочком подобрался к двери и заглянул в склеп, но увидел лишь густую пыль в столбе солнечного света возле входа. Тогда я вошел.

Когда глаза привыкли к полумраку, я увидел повсюду кости. Кости в кучках, кости в штабелях, аккуратно рассортированные каким-то безумцем. Необычные это были кости, вроде и похожие на человеческие, но, на мой лекарский взгляд, каких-то очень странных пропорций. Я насчитал чуть больше пятидесяти тел. Давным-давно склеп набили под завязку — телами форвалак, уж это точно, потому что в Берилле лишь злодеев хоронят без кремации.

Но были там и свежие трупы. Прежде чем меня одолел чих, я насчитал семь мертвых солдат со знаками различия одной из мятежных когорт.