— Нельзя, Кира. Он же у нас орденоносец. Полный кавалер «Заслуг перед Отечеством». Старый человек опять же… Если по паспорту.

— Ну так расскажите тогда, кто он есть на самом деле! Вот и сказке конец.

— С ума сошел?! Представляешь, какой скандал? Мало того что мэр Москвы, основатель «Единой России», — педофил, так получается, что несколько лет городом рулил непонятно кто, все его подписи недействительны. А там такие бабки закручены, что лучше даже не думать. Он ведь не все себе, делился же, понятное дело.

— Ну и что же вы собираетесь делать? Цугцванг получается.

Арсентьев внимательно посмотрел на приятеля, снял с колена салфетку и положил ее на стол.

— Пойдем выйдем, воздухом подышим, а то ты тут накурил.

Потемкин привык к тому, что Алексей мог себе многое позволить, так как был у Славы на особом счету. То есть Арсентьев прекрасно отдавал себе отчет в том, что все стены имеют уши, — даже такие проверенные стены, как в этом кабинете «Старой площади». Но он относился к этому снисходительно, поскольку находился в другом измерении по отношению к людям из здания на Лубянской площади. Поэтому его предложение означало, что потемкинский друг решительно не желает, чтобы кто-нибудь узнал, что именно он сейчас скажет. Кирилл последовал за Арсентьевым на улицу. Они вышли на покрытый тенью узенький Большой Черкасский и медленно двинулись в сторону клуба Che, пошаркивая кожаными подошвами туфель по сухому летнему тротуару.

— Видишь ли, принято решение натурально закатать эту парочку в асфальт, — сказал Алексей и посмотрел под ноги, — Лондонский, само собой.

Кирилл опешил:

— Опять полоний? Ну вы даете, ребята! Вас же скоро туда пускать перестанут!

— Мда, — почесал голову Арсентьев. — Надеюсь, они кое-чему научились, поэтому на сей раз без экзотики. Думаю, будет какая-нибудь банальная автоавария. Мало ли, тормоза отказали и машина упала в Темзу. Какая жалость!

Потемкин вдруг остановился и взял Алексея под локоть. Лицо его просияло.

— Погоди, Леха! Такой операции необходимо достойное пиар-сопровождение. Не здесь, а там, на Западе. Прежде чем замочить Микки-Мауса, надо превратить его в вонючую мышь, от которой все захотят поскорее избавиться.

— Быстро соображаешь, френд. За это я тебя и ценю. Одно дело — внезапная трагическая смерть главного конкурента правящего тандема, а совсем другое — печальный инцидент с беглыми преступниками, запутавшимися в бандитских разборках.

Они пошли дальше. Загоревшись, Кирилл на ходу накидывал план кампании.

— У меня в Лондоне группа очень креативных партнеров есть. Мы с ними могли бы вместе провести эффектную спецоперацию. Подготовим общественное мнение в лучшем виде. Он пидарасов здесь гонял? Гонял. Значит, гомофоб. На станции метро «Курская» надпись «Нас вырастил Сталин на верность народу» восстановил? Восстановил. Значит, ненавидит демократию. Последнюю книжку его, или кто там ему ее написал, — «Россия 2050» — у них, наверное, никто не читал. А неплохо бы ознакомиться. Там такие перлы! Про «тайну Запада», про «волшебную иглу в сказочном яйце», которая много раз спрятана, обернута, зашифрована и закамуфлирована в самые разные слова и дискуссии о так называемой «демократии, общечеловеческих ценностях и глобальных угрозах». И все в том же духе. Другая линия — коррупция. Здесь информации на Юрия Михайловича и его благоверную сколько угодно. И ведь все истинная правда! Он организатор самой наглой и самой грандиозной коррупционной системы всех времен и народов. Просто у них там до сих пор никто этим особо не занимался, потому что не обращали внимания. Все их состояние построено на том, что в любой бизнес-проект в городе, на который давал зеленый свет Юра, закладывалась доля Лены. Без их билета здесь ни одна муха не летала. Чигиринский — подходящий пример.

— Да, ниче так муха, приметная, — поддержал Арсентьев.

— А этот участок в Раменках, который он в разгар кризиса за полмиллиарда долларов из бюждета у жены выкупил — там же вроде даже какие-то трупы были закопаны из числа бывших пайщиков совхоза «Матвеевское».

— Угу, надо, чтобы наши лестрейды из МВД покопали это дело.

— Просто русская мафия! — Кирилл почувствовал вдохновение. Он уже не шел, а летел, поднявшись над переулком. — Если все это раскрутить, через месяцдругой британская общественность будет требовать, чтобы русские забрали к себе обратно это чудовище. Когда случится несчастный случай, все вздохнут с облегчением. Версия заказного убийства обязательно возникнет, но надо будет сделать хорошую прививку. Напечатать в какой-нибудь отстойной News of The World, с которой все постоянно судятся, типа журналистское расследование с элементами бреда: мол, Батуриных убрали по заказу Кремля, а организатором является русско-английский медиамагнат Лебедин. Англикосы же свято верят, что чекисты бывшими не бывают. Зуб даю — олигарх тут же побежит в тамошний суд и выиграет дело. Газета извинится и выплатит астрономическую компенсацию морального вреда. Держава наша не обеднеет, зато после этого не то что респектабельное издание, ни один тамошний блоггер даже пукнуть на эту тему не посмеет.

Арсентьев хлопнул Кирилла по плечу:

— Голова! Кстати, насчет державы. Какой бюджет, по твоим прикидкам?

Потемкин опустился на землю:

— Думаю, для начала миллионов пять. Фунтов. Там же не только придется тупо статейки заказные печатать, надо с членами парламента поработать, с политической тусовкой…

— А че так мало?

— Леша, ты же меня знаешь. — Кирилл говорил как можно более убедительно. — Я ж тебе не какое-нибудь ваше «супер-пупер-консалтинг», которое все бюджеты сразу делит пополам и половину кладет в карман. Мне «анализ освещения деятельности правительства Москвы в СМИ» за лям долларов совесть не позволяет делать. Я честный флибустьер — возьму свои законные десять процентов, и то на круг с партнерами. Можно разбить траншами — если по ходу не понравится, контракт свернем.

— Ты не понял. Про мою комиссию забыл, братец? — Алексей опять остановился и вопросительно посмотрел на приятеля.

— Почему забыл? Твоя доля там уже, внутри. Я вместе с ней считаю.

Арсентьев развернулся на каблуках. Над ними висела вывеска Club Che, а с витрины смотрел набивший оскомину размазанный лик Че Гевары.

— Заглянем, компаньеро?

Они зашли в просторный зал, уставленный нарочито грубой и слегка обшарпанной деревянной мебелью, с большим кубинским флагом и противогазами на грязных стенах. Вероятно, по мнению романтически настроенных посетителей этого китчевого места, именно так должны выглядеть народные бары в Гаване, в которых собирается рабочий класс и трудовая интеллигенция, чтобы в клубах сигарного дыма, за чашкой кофе и бутылкой рома обсудить последние новости с фронта борьбы за освобождение человечества от ига мирового империализма. Если бы трудящиеся острова Свободы увидели прайс-меню московского убежища почитателей команданте Че, вся революционная дурь тут же вылетела бы у них из головы.

— На антресоль? — спросил Кирилл.

Арсентьев кивнул.

— Мы наверх, — бросил он потному объемно-модульному негру за барной стойкой. — Два мохито нам принеси.

Потемкин и Алексей поднялись на балкончик и уселись на плетеных стульях за столиком. Кирилл оценил ход Арсентьева: допуская, что в «Старой площади» его могли пасти, он как бы вывел конфидента на минуту и организовал этот экспромт.

— Как там на Гетманщине? — склонившись над столиком, мягко спросил Алексей. — Как пани Ганна?

Кирилл привык к тому, что Арсентьев знает все, и ожидал этого вопроса.

— Пани Ганна все краше и краше.

— Кира, мне, по большому счету, все равно, на кого ты работаешь, кроме меня.

Потемкин понимал, что все спецслужбы подозревали его в работе на конкурирующую контору. В этом было определенное преимущество, так как подобный ореол ограждал от попыток вербовки. Он был как легендарный неуловимый ковбой Джо, который никому, кроме самого себя, в общем-то, не нужен.

— Я работаю на Моссад, это общеизвестно.

— Будем считать, что на Моссад. Мне важно, чтобы ты работал и на меня, и чтобы о содержании наших взаимоотношений больше никому не было известно, даже товарищам из «Детского мира», — он кивнул куда-то в ту сторону, где, по идее, была Лубянка. — Особенно в свете последних договоренностей. Надеюсь, это понятно?

Кирилл кивнул. Арсентьев ткнул в него указательным пальцем:

— Мне интересно, что она хотела конкретно от тебя.

Кирилл подумал, что в сложившейся ситуации откровенность будет лучшей формой конспирации.

— Ты же сам прекрасно понимаешь, что им от меня нужно. Там пахнет гражданской войной, Леша. Похлеще, чем газом в квартире некогда убиенного Зураба Жвания.

— Оценил. Мы, в общем, хорошо видим, к чему все идет, и готовим контрпроект. А «контрпроект» — это как раз по твоей части.

— Каламбуришь? Расшифруй.

Принесли коктейли.

— Ну, это же типичное failed state.[Несостоявшееся государство (англ.).] Де-факто двадцать лет в одних границах сосуществуют две страны. Донецк не понимает язык, на котором говорит Львов, и наоборот. Единственный способ избежать гражданской войны — оформить развод официально. Как у чехов со словаками. Или теперь у валлонов с фламандцами. Раз — и нет тебе Бельгии. Раньше с Украиной было проблемно, так как «Дружба» и транзитный газопровод идут через Западенщину. Там же газохранилища. Но сейчас завершают «северный» и «южный» потоки. В общем, теперь похуй. Хай себе живе ридна Украина, но девять областей Малороссии мы приберем себе. Будет еще один федеральный округ. Кроме всего прочего, обеспечим геополитический коридор в Приднестровье. Следующим этапом будет Белоруссия. Надо все-таки реализовать сценарий девяносто девятого года, только без батьки.

Потемкин смотрел на Алексея скептически.

— Постой. Ты что, сравнил западенцев с чехами или валлонами? Да эти пещерные люди ни пяди москалям не отдадут! Какой, на хер, «цивилизованный развод»?

— Они же с берданками на Киев не попрутся. Соответствующая работа в вооруженных силах уже проведена. Схема захвата основных объектов жизнеобеспечения Крыма силами морской пехоты была подготовлена еще десять лет назад. В восточных и южных регионах — Одессе, Николаеве, Харькове, Донецке — все пойдет по тому же сценарию. Там силы и средства уже сосредоточены. Все объявляют о выходе из Украины и переходе в Россию. Наши введут воинские части в восточные регионы — «для защиты русскоязычного населения». По идее, должен быть блицкриг. Рязанская дивизия ВДВ уже передислоцирована в Белгород, а псковских десантников под прикрытием миротворческой операции перебрасывают в Тирасполь.

— Война же может получиться, война, Леша!

— По большому счету, вся политическая карта мира является результатом войны, — спокойно сказал Арсентьев. — Сидят где-то люди, играют в покер. А потом изза какой-нибудь поставленной на кон Кемской волости миллионы простолюдинов выпускают кишки тем, кто по другую линию фронта. В этом и заключается история цивилизации, Кира. Но в нашем случае ничего подобного не будет. Кто там будет воевать против нашей доблестной армии? Засыплют танки цветами и зальют баки горилкой.

— Ну конечно. Как там у классика-то? «Только безыдейные и слабоумные люди могут считать, что те или иные государственные границы на нашей земле являются чем-то навеки незыблемым и не подлежащим изменениям».

— Очень правильное замечание.

— Это Адольф Гитлер сказал, Леша, — улыбнулся Кирилл. — Когда государь Алексей Михайлович в 1659 году посылал князя Трубецкого с огромным войском в Малороссию, в Кремле тоже думали, что гетмана Выговского шапками закидают. А какой конфуз в результате получился? Под Конотопом все его воинство перебили. Потом ждали, что крымские татары первопрестольную захватят. Даже земляные работы на Крымском валу проводили… И сербы в восемьдесят девятом тоже думали, что Хорватию обломают за неделю. А потом случился местный Сталинград. То есть Вуковар. И где теперь эта Великая Сербия? Жалкий огрызок.

— Да брось! Все пройдет как по маслу.

— Гладко было на бумаге. Забыли кое-что.

— Вариантов особенно никаких не просматривается, — жестко отрезал Арсентьев. — Решение уже принято, и теперь надо думать о том, как его реализовать поизящней.

— А что Запад? — вяло возразил Кирилл. — Совет безопасности ООН, ОБСЕ. Вы хоть это-то просчитали?

— ОБСЕ сосет, Кира. Вот ты про Алексея Михайловича вспомнил. Так ведь при этом тишайшем царе тринадцатилетняя война с Польшей была, в результате которой мы у шляхты Малороссию-то отбили. Самая кровавая война в Европе в семнадцатом веке, между прочим. И Берингов пролив вовсе не Витус Беринг по указанию Петра Первого открыл, а Семен Дежнев при Алексее Михайловиче…

— Леша, я в курсе, что у вас теперь новая фишка — культ Алексея Михайловича, — перебил его Кирилл. — Я-то тут при чем?

Алексей вновь наклонился вперед:

— А при том, что ты у нас Потемкин, то есть фаворит императрицы. Точнее, гетманши. Каково тебе засланным казачком у нас работать?

— Ничего, не жалуюсь, — спокойно ответил Кирилл. — На борщ с пампушками и салом хватает.

— От и добре, — подытожил Арсентьев. — Жизнь двойного агента имеет много очевидных преимуществ. Поэтому, во-первых, я хочу, чтобы весь поток информации приходил ко мне. Я сам решу, что давать, а что придержать, — думаю, ты как-нибудь сумеешь ей объяснить политику партии и правительства. А во-вторых, твоя светлая голова нам пригодится для экспортных надобностей. «Газпром» уже сто миллионов долларов закачал агентству Ketchum. Но это просто дурацкий бренд. В принципе — деньги на ветер. Лучше тебя лапшу на уши никто не вешает. Так что готовься к командировке на Туманный Альбион — сразу двух зайцев убьем, хе-хе.

— Только через недельку, Леша. Я тут отдохнуть собрался.

— Куда, если не секрет?

— Сейшелы.

Алексей почесал бровь:

— Там зимой приятнее, по-моему.

— Не могу с тобой здесь спорить, не был еще ни разу. — Потемкин допил коктейль и посмотрел на публику, жужжащую внизу около бара. — Ты сегодня чего делать-то собираешься?

— Московский кинофестиваль закрывается. — Арсентьев кинул взгляд на сапфировый циферблат своих часов, выполненных из золота разного цвета. — Никита «полпроцента» вывезет публику кататься по Москве-реке с фейерверками. Приехали Анджелина Джоли, Шон Пенн и Джек Николсон. Мел Гибсон опять же. Кстати, его второй «Апокалипсис» — просто шедевр. Видел уже?

— Нет, не сподобился.

— О-очень советую. У этого ревностного католика в связи с фильмом, говорят, был нелицеприятный разговор с папой Бенедиктом.

— С чего бы это?

— Да там по ходу дела конкистадоры дискредитируют святую католическую церковь вообще и папский престол в частности.

— Как можно дискредитировать то, чего уже нет? После скандалов с епископами-педофилами на этой богадельне, по-моему, можно смело ставить большое жирное распятие.

— Да, но этот еще добавил. Геноцид есть геноцид, от исторической правды никуда не денешься. Вообще, сюжет интересный. Действие разворачивается в двух временных пластах: с одной стороны, продолжение первого «Апокалипсиса», с другой — наши дни. По календарю майя 23 декабря 2012 заканчивается эра пятого солнца. Дата 12.19.19.17.19. Выглядит как IP-адрес в Интернете. Три Кавак, два Канкин. Продолжения календаря нет. Из чего можно сделать вывод, что и мир больше существовать не будет. Вот тебе и апокалипсис. Мировая премьера у нас на фестивале — такого еще никогда не было. Сегодня, думаю, будет великосветский аншлаг.

Арсентьев, подражая своему шефу, стремился держаться в фарватере и не пропускал ни одной статусной тусовки. Он даже написал постмодернистский роман под названием «Двадцать четыре плюс двенадцать», однако никак не мог решиться выпустить его — один писатель и поэт-постмодернист в Кремле уже был, и Алексей не был уверен, что он адекватно отнесется к появлению конкурента из числа собственных подчиненных. Кирилл иногда пользовался светской интегрированностью своего приятеля — Арсентьев открывал любые двери, а за такой широкой спиной можно было прошмыгнуть и ему.

— А можно я тебе на хвост сяду?

— Да на здоровье, — улыбнулся Арсентьев.

— Какая культурная программа?

— Ресторан через полтора часа отчаливает от пристани у Киевского вокзала. Пойдет в сторону Кремля. На Кремлевской набережной прямо под Васильевским спуском соорудили одноразовую пристань, потому что потом будут гулянья на Красной площади. По этому случаю пожаловал Дэмиен Херст и привез свою гениальную инсталляцию «Во имя Господа».

— Тот самый череп, покрытый платиной и восемью тысячами бриллиантов?

— Ага, за пятьдесят миллионов фунтов. Выставлен в мавзолее рядом с мумией Лукича. Гениальная задумка, конечно. Дэмиен лично будет встречать там публику.

Они спустились вниз, расплатились за мохито и двинулись к выходу. Арсентьев отправился в «Старую площадь», чтобы рассчитаться за ужин, Кирилл подошел к своей машине. Он отпустил Михаила Сергеевича и попросил к десяти часам подъехать поближе к конечной точке маршрута теплохода. Вскоре вышел Алексей, и они понеслись навстречу предстоящему рауту.