— Добро пожаловать, хлопцы! — крикнул он.
Матросы заклацали затворами автоматов, но офицер жестом успокоил их.
— Положите оружие на землю, — приказал он Потемкину.
Кирилл снял с себя АКМ и бросил его в песок. Офицер быстро приблизился.
— Вы кто? — спросил он.
— Он отдыхающий, клиент отеля, который расположен на этом острове, — раздался за спиной Кирилла голос Беатриче.
Потемкин обернулся.
— Тебя, кажется, просили не высовываться, — прошипел он.
Бета посмотрела на него с вызовом. Этот взгляд означал, что она взрослая девочка и сама может решать, что ей делать. Он повернулся обратно и представился:
— Кирилл Ханович Потемкин, директор агентства «КонтрПроект».
— А вы, извините? — обратился офицер к Беатриче.
— Это моя жена, — уверенно сказал Потемкин, — Бета.
— А откуда у вас автомат, Кирилл Ханович? И вот это? — Офицер показал на разгрузку.
— Отбил в честном бою.
— Что тут у вас происходит вообще? Доложите обстановку!
— Простите, товарищ капитан второго ранга, — устало сказал Кирилл. — Но я не военнообязанный и ничего докладывать вам не буду. Могу рассказать, если попросите. Только если вы представитесь.
Один из матросов, видимо возмущенный таким хамством, двинулся в сторону Потемкина, но офицер остановил его.
— Извините, — он приложил руку к пилотке, — Лот Климент Ефремович, старший помощник капитана атомного подводного ракетного крейсера «Воронеж», Северный флот. Выполняем особо важное задание верховного главнокомандующего.
Он показал рукой в том направлении, откуда шла их шлюпка. Кирилл всмотрелся и действительно увидел, что там, вдалеке, на поверхности океана лежит хищный корпус субмарины. Потемкин перевел взгляд на догорающую неподалеку от подлодки Eclipse.
— Что-то хреново вы задание выполняете.
Лот прокашлялся:
— Так расскажите, что это все означает? Хотя бы в двух словах.
— Если в двух словах, то здесь полный кирдык, — начал Кирилл. — На остров совершено нападение международной банды исламских террористов-фанатиков. Здание отеля уничтожено напалмом. Все постояльцы, — он тут же поправился, вспомнив Левинсона, — то есть те, кто остался в живых, насколько я понимаю, взяты в заложники.
В этот момент где-то неподалеку — видимо, в районе «Феникса» — началась интенсивная перестрелка. Послышались взрывы.
— А кто же тогда стреляет? — удивился Лот.
— Это персонал отеля, — пояснила Беатриче. — Здесь все мужчины имеют военную подготовку и вооружены.
— Им терять нечего, — добавил Потемкин. — Всех халдеев духи убивают без разговоров.
— Халдеев? — не понял старпом. — Каких еще халдеев?
— Здесь так обслугу называют, — объяснил Кирилл.
— Дело ясное, что дело темное. — Офицер вытер мокрый лоб рукавом. — Нужен план острова. Где они заложников держат?
— План острова — проще простого, — откликнулся Потемкин. — Где держат, точно сказать не могу. Приказано было собираться в «Вавилоне».
Он почувствовал легкую вибрацию на руке и, посмотрев на браслет, увидел бегущую строку со следующим сообщением на нескольких языках:
«Уважаемые клиенты отеля „Эдем“! На острове чрезвычайная ситуация. Безопасное охраняемое убежище находится в амфитеатре „Колизей“ Просим вас как можно быстрее проследовать на этот объект».
— Они в амфитеатре, — объявил Кирилл. — Это логично. Лучше места не сыщешь — все как на ладони.
Он поднял свой автомат и дулом начертил на песке смайлик.
— Мы здесь. — Он поставил точку у края левой с его стороны щеки. — А вот здесь — амфитеатр.
Лот сдвинул пилотку, почесал затылок и задумчиво обвел взглядом бойцов:
— Ладно, попробуем освободить заложников.
Кирилл смотрел на него изумленно:
— Да вы спятили, Климент Ефремович! Их тут не меньше ста человек. С пулеметами и гранатометами. Они вас в шесть секунд покромсают!
Лот улыбнулся:
— Нас мало, но мы в тельняшках. Вы-то как? С нами? — Старпом кивнул на трофейный АКМ.
— Нет, спасибо… — замялся Потемкин. — У нас другой план действий. Но вы хоть это возьмите.
Он вытащил из разгрузки две гранаты Ф-1 и протянул их Лоту:
— Вот, чем бог послал, как говорится…
— Спасибо… Худайбердыев! Возьми у товарища Потемкина боеприпасы и убери к себе.
Довольный, будто он только что получил увольнительную, азиат бережно взял из рук Кирилла лимонки и положил в аптечку, висевшую у него на плече.
— Честь имею, Кирилл Ханович. — Лот опять приложил руку к пилотке. — Ребята, за мной! — Он достал из кобуры пистолет и махнул рукой.
Этот взмах напомнил Кириллу легендарную фотографию «Комбат», на которой за несколько секунд до гибели запечатлен советский офицер, поднимающий солдат в атаку. Он был вообще похож на того комбата, этот капитан второго ранга. Двенадцать бойцов с суровыми лицами последовали за командиром и скрылись в лесу. Потемкин взял Беатриче за руку.
— Идиоты. Пропадут ни за что.
— Мертвые сраму не имут, — вздохнула Бета.
Они молча пошли дальше по прибрежной полосе. Солнце уже сильно припекало, поэтому старались идти в тени деревьев. Минут через десять где-то в глубине острова началась ожесточенная перестрелка. Стреляли сразу из десятков стволов, лупили из подствольных гранатометов. Кирилл и Беатриче с надеждой вслушивались в эту канонаду. Вскоре все стихло.
— Ну вот и все, — печально подытожил Потемкин. — Прощайте, Климент Ефремович.
В следующий момент со стороны океана — оттуда, где стоял «Воронеж», — донесся раскат, и над водой показалось облако дыма. Подлодка растворилась в пучине за считанные минуты, и о берег ударило несколько мощных приливных волн. Взрыв был настолько сильным, что Потемкина и Беатриче захлестнуло едва не по пояс. Кирилл не удержался на ногах, и их отбросило к кромке леса. Когда вода схлынула, Бета беспомощно села на мокрый песок и заплакала.
— Ну почему? Почему все так? — причитала она, размазывая слезы и сопли по щекам. — Нет, ты был прав, это сон. Это кошмарный сон! Но должен же он когда-то закончиться!
Ее рев переходил в истерику.
— Я не пойду больше никуда! — заикаясь, верещала она. — Я хочу проснуться, и чтобы все было как раньше. Я сейчас просто возьму и утоплюсь. Или пусть меня убьют! А лучше ты убей меня. Умоляю, убей! Это же сон…
Кирилл присел рядом с ней на корточки и ударил сначала по одной щеке, потом по другой. «Алаверды», — промелькнуло у него в голове.
— Заткнись, слышишь! — Потемкин держал перед ее глазами указательный палец. — Это не сон. Сон — все то, что происходило с нами раньше. По-прежнему не будет уже ничего и никогда.
Он развязал свою котомку и вытащил бутылку воды:
— На, попей. Все будет хорошо.
Беатриче покраснела, отхлебнула воды и понемногу успокоилась.
— Обещаешь? — спросила она, слегка дрожа.
— Клянусь здоровьем мамы.
— Мы так и будем по берегу идти?
— Нет. Думаю, нам надо двигаться через лес вон туда. — Потемкин махнул рукой в глубь чащи.
— А не заблудимся?
Кирилл показал ей трофейные часы:
— У меня компас есть.
Они поднялись и нырнули в пугающую тишину волшебного леса, прислушиваясь к шелесту деревьев. Потемкин обратил внимание еще на одну особенность этого места — райские кущи заглушали внешние шумы, будто их окружал звукоизолирующий забор. Во всяком случае никакой стрельбы здесь слышно не было. Если бы не автомат и не разгрузка с боеприпасами, можно было бы подумать, что они просто гуляют, наслаждаясь тропической флорой и фауной. Вскоре впереди показался просвет. Это было окруженное со всех сторон лесом рельефное поле для гольфа — чудо ландшафтного дизайна, покрытое мягким трявяным ковром разных оттенков зеленого. Над чащей, начинавшейся у противоположной стороны поля, возвышалась волшебная пальма. В нескольких метрах от них, прямо у кромки леса, стоял пустой гольф-кар.
— Может, поедем как белые люди? — предложила Беатриче. — А то я себе уже все ноги ободрала об этот бурелом.
— С ума сошла?! Нарваться хочешь? Нам нельзя через открытое поле.
— Я в партизаны не записывалась. Сейчас упаду тут.
— Дай сюда автомат, — сказал Кирилл, смахивая пот.
— Не дам.
Беатриче продолжала канючить, но Потемкин решительно потащил ее сквозь кущи в обход поля. Через сотню метров он заметил небольшой искусственный водоем, у края которого стояла еще одна машинка, точнее — то, что от нее осталось после меткого выстрела из гранатомета. Рядом с развороченным гольф-каром валялись обезображенные трупы халдеев. Кирилл победно посмотрел на фею, которая грустно вздохнула и дальше шла молча. Они уже миновали поле и продвигались в чащу все глубже и глубже. До поляны с пальмой оставалось совсем немного, но тут путь им преградила пара поваленных деревьев. Беатриче присела.
— Дай мне попить.
Кирилл снял с себя мешок с провизией и устроился рядом. Он отвинтил крышку и протянул воду фее, потом достал хлеб:
— Есть хочешь?
Не дожидаясь ответа, Потемкин отломил ломоть и протянул Беатриче. Она начала безразлично жевать его, запивая водой. Кирилл тоже вспомнил, что сегодня еще ничего не ел. Он запихнул в себя кислый кусок запеченного теста и мечтательно произнес:
— Масла бы сейчас, сливочного. И колбаски охотничьей…
— Так что ж не взял?
— Русский мужик задним умом крепок. В этом его сила и источник жизненного оптимизма.
Трапезу прервал хруст ломающихся веток. Они юркнули в проем между лежащими деревьями и затаили дыхание. Если бы Кирилл мог не дышать совсем, он немедленно воспользовался бы этой способностью. Звук нарастал. Потемкин встал на колени и осторожно приподнял голову. С той стороны, где по идее, находился амфитеатр, к ним кто-то приближался.
— Что там? — испуганно прошептала Беатриче.
— Идет кто-то…
Она схватила его за руку, пригибая к земле:
— Бежим?
— Нельзя. Только дернемся — сразу себя обнаружим. К тому же он один. Может, мимо пройдет. А если не пройдет…
Кирилл достал из разгрузки штык-нож и примкнул к автомату. Беатриче закрыла лицо руками. Потемкин опять слегка приподнялся над деревом. Цвет банданы оказался как нельзя кстати — на фоне зелени была видна лишь телесного цвета щель с напряженными глазами. Наконец показались очертания человека. Это был Роланд, безоружный. Он шел, словно пьяный, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону. Одной рукой халдей держался за живот, другой хватался за кусты и деревья. Кирилл сложил руки рупором и вполголоса крикнул:
— Роланд! Давай сюда!
Мулат заметил их и побрел навстречу. Когда он подошел вплотную, стала понятна причина странной походки — от подбрюшья вниз правая штанина его брюк была залита кровью. Роланд навалился на дерево, из последних сил перекатился на другую сторону и упал у их ног. На этот раз фея действовала на редкость спокойно и деловито. Она подложила под колени сигорца бутылки с водой и расстегнула ему рубашку. На расстоянии ладони правее пупка аккуратная дырочка обильно сочилась липкой темно-алой жидкостью. Потемкин сочувственно осмотрел рану.
— Эх, как зацепило-то тебя, Роланд…
Халдей то ли уже совсем ослаб от потери крови, то ли боль притупилась, но никаких признаков физических страданий на его лице не было. Он лишь стиснул зубы, когда с него начали стаскивать рубашку. Потемкин чуть приподнял его за пояс, и Беатриче протянула ткань под спиной, туго завязав узлом на животе. Некоторое время они сидели молча, обдумывая ситуацию, обсуждая ее глазами. Это был немой консилиум — все было понятно без слов. Кирилл и Беатриче больше ничем не могли помочь раненому, который смущенно улыбался, как бы извиняясь за то, что невольно стал для них обузой.
— Надо двигаться к точке входа, — сказал Потемкин, кивнув на Роланда. — Сидеть здесь нельзя.
— А ты уверен, что нас туда пустят? — спросила фея.
— Не уверен. Но это наш единственный шанс.
В этот момент они отчетливо услышали собачий лай и голоса. Беатриче замерла, Кирилл вновь высунулся наружу. С той стороны, откуда пришел Роланд, к ним быстро приближались люди. Их еще не было видно между деревьями, но никаких сомнений в том, кто это, не оставалось — они даже не переговаривались, а перекликались на каком-то гавкающем языке. Моджахеды двигались по лесу растянутой цепью, прочесывая его, словно граблями. Потемкин покидал в мешок провизию и передернул затвор автомата.
— Вот тебе, матушка Исида, и Юрьев день, — прошептал он. — Хитрые, черт.
— Бежим? — предложила Беатриче.
— Втроем мы не уйдем — только поднимемся, и они побегут за нами, а я Роланда быстро тащить не смогу.
Кирилл намекал на очевидный выход из ситуации. Сигорец пошевелился.
— Уходите, — тихо сказал он. — Беатриче, оставь автомат и уходи. Мне все равно не выкарабкаться.
Кирилл вопросительно посмотрел на Бету, которая, склонившись над мулатом, гладила его по щеке. Последнее слово было за ней.
— Ты мой брат, Роланд, — твердо сказала она. — Я без тебя никуда не пойду.
Это был каприз, бессмысленный и обидный, потому что Роланд сам предложил спасительное решение. Но Кирилл понял, что никакие уговоры, никакие разумные доводы сейчас не подействуют. Впрочем, все равно было уже поздно — отдаленные голоса послышались и по другую сторону от их укрытия. Судя по всему, духи двигались не прямой линией, а полумесяцем, огибая их с флангов. Потемкин обреченно опустился на землю:
— Хочешь умереть здесь? Валяй, любимая. Умрем вместе. Осирис с нами.
Потемкин положил «калашников» на ствол дерева, которое прикрывало их как редут. В нескольких десятках метров он разглядел человека в камуфляже. Увенчанный тюбетейкой высокий смуглый бородач с автоматом наперевес беззаботно шел через заросли, то появляясь, то исчезая из виду. Кирилл поставил автомат на одиночный и прицелился. На мушке прыгало улыбающееся лицо человека, который только что отстреливал безоружных халдеек. Теперь он перекидывался репликами с другими такими же головорезами, словно с соседями по аулу. О чем они говорили? Может, об удачном урожае, хорошей погоде или о том, какое на самом деле личико у Гюльчатай. А все остальные, не односельчане, были для него вроде баранов, которых можно без всяких угрызений совести пустить на плов. «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом». — Потемкин сосредоточился и всадил моджахеду пулю прямо в лоб. Бородач исчез — его будто прихлопнуло огромной невидимой мухобойкой. Кирилл моментально опустился вниз.
— Один ноль.
Тут же послышались крики, и оглушительно застрекотали автоматы. Односельчане не сразу поняли, откуда был выстрел, и палили во все стороны без разбора. Во всяком случае, по дереву, за которым притаились беглецы, они не стреляли. Потом раздался окрик, и все стихло. Потемкин услышал нарастающий шелест, и в следующий момент над бруствером возникло летящее прямо на него оскалившееся мохнатое чудовище. Он выставил вперед штык, и рычащий монстр напоролся на этот кол раскрытой пастью. Кирилл почувствовал, как жало вскрывает внутренности навалившейся на него туши, и сбросил ее прямо себе под ноги — это была черная овчарка невероятных размеров. Потемкин несколько раз остервенело ткнул еще живого пса окровавленным штыком, потом перевел автомат на стрельбу очередями и вновь занял позицию. Братья-мусульмане, судя по всему, залегли, но переговаривались все так же громко. Примерно определив, где находится ближайший источник шума, Потемкин вытащил одну из двух оставшихся лимонок, выдернул чеку и швырнул в том направлении. Через мгновение раздался хлопок, за ним — громкий и протяжный, как у собаки, вой. Чуть приподнявшись, Кирилл увидел, как какой-то моджахед вскочил и побежал прочь, обхватив руками лицо. Он дал ему на бег короткую очередь, особо не целясь. Тот споткнулся об одну из пуль и упал. Потемкин вновь нырнул в укрытие.
— Ничего, повоюем еще. Главное — не подпускать их слишком близко, а то гранатами закидают.
Беатриче кивнула. Тишину вновь разорвал шквал огня. На этот раз противник, кажется, вычислил их дислокацию — сверху полетели сбитые ветки и щепки. Теперь обстрел шел с разных сторон, то есть их уже обложили. В какой-то момент Кирилл увидел на радаре в своей голове, что все односельчане скопом бегут к ним. Он кинул им на бег последнюю гранату, вынырнул из-под дерева и начал методично расстреливать движущиеся мишени — темные бегущие фигурки ложились одна за другой, будто в тире. Потемкин вошел в раж. Он и сам уже был мишенью, но пули, как заговоренные, свистели в миллиметрах от него, рикошетили от дерева, срезали листву над его головой. За его спиной Бета из автомата хлестала атакующих с тыла. Потемкин быстро высадил весь магазин. Он пригнулся, чтобы поменять рожок, и увидел перекошенное лицо феи, которая сидела, держась за грудь.
— Что, что с тобой?!
Беатриче отняла руку, и он заметил на затянутой тканью пластине бронежилета вмятину от пули.
— Ну вот, а не хотела надевать! Больше не высовывайся.
— А мне уже смысла нет.
Беатриче продемонстрировала ему пустую обойму. Кирилл встал и снова начал поливать окрестности очередями, держа круговую оборону, мечась от одной линии огня к другой. Когда патроны кончились, он сполз на землю, приходя в себя. Над его головой словно вспыхнул софит — одинокий солнечный луч пробился сквозь листву. Зайчик от каленого лезвия штыка — единственного оставшегося подспорья — высветил обреченное лицо Беты. Воцарилась странная тишина, наполненная запахом пороха и мертвой псины, прерываемая сдавленными стонами. В следующий момент где-то неподалеку послышалось шевеление, и в двух шагах от Кирилла шлепнулась лимонка. Сидевшая рядом Беатриче вцепилась в него, жалобно запищала и зажмурилась. Как парализованный, Потемкин уставился на катящийся к нему маленький вороненый комочек смерти. Он успел рассмотреть каждый ребристый бугорок, почувствовать, как запал идет по фитилю к детонатору. «А сейчас будет птичка!» — прозвучал в голове Кирилла голос отца, изготовившегося «щелкнуть» фотоаппаратом лежащего на пеленальном столе в роддоме его, еще беспомощного грудного младенца. Однако вместо птички он увидел, как гранату накрыло что-то большое и темное. Это был Роланд. Ударил глухой взрыв, и тело халдея всколыхнулось. Кирилл бросился к нему и зачем-то перевернул — мулат был еще жив, от его развороченного и дымящегося туловища, нашпигованного железом, исходил легкий запах горелого мяса. Роланд стиснул зубы, несколько раз дернулся и затих.
— Есть кто живой? — спросил кто-то по-русски из леса.
Кирилл уже где-то слышал этот голос. Он хотел ответить, но почувствовал, что слова застряли у него в горле. Собравшись с силами, Потемкин крикнул:
— Есть!
— Халдеи?
— Халдей мертв.
— Тогда встаньте и поднимите руки, или мы вас поджарим из огнемета.
Кирилл встретился с виноватыми глазами Беатриче. Ее лицо было мертвенно-бледным, фея вся дрожала. Потемкин обнял ее и прошептал на ухо:
— Мы прожили меньше дня, но больше часа, и оно того стоило. Не думай о смерти, она не сможет разлучить нас.
— Я не думаю, милый. Вспомни Гавриила: надежда умирает последней. Прости меня…
— За что? Это ты прости меня.
— А тебя-то за что?