Проводив взглядом процессию, я обнаружил, что прошло уже минут десять и Дубской, скорее всего, освободился. Оглядев напоследок так полюбившееся мне помещение, я отправился на аудиенцию к шефу. Тот действительно закончил совещание и сидел в своем отдельном «аквариуме». Увидев меня, сразу пригласил войти. По пути к стеклянному кабинету начальника я поздоровался с бывшими коллегами, ряды которых за месяц… поредели?! Половина рабочих столов не просто временно пустовала — столы были свободными. И это там, где совсем недавно кипела работа, словно в улье.

Когда я зашел в кабинет и поздоровался, мое недоумение, видимо, по-прежнему читалось на лице, потому что Дубской сразу спросил:

— Ну что, заметил убыль личного состава? Так и живем. Руководство избавляется от балласта в условиях новых экономических и политических реалий, как мне пояснили.

— Месяц назад дела обстояли более оптимистично, — констатировал я.

— Друг мой, ты что, не следил за новостями все это время? — Шеф пододвинулся ко мне. — Мир лихорадит, как в начале прошлого века, какой уж тут оптимизм.

— Да, я выпал, конечно, из информационного поля, но не думал, что настолько. С другой стороны, в новостях ничего сверхъестественного не афишируется — обычная политическая возня.

— Возня возней, но наши западные друзья, — махнул он рукой куда-то в сторону Атлантики, — резко закрутили краны. Кстати сказать, награда за твою голову еще сильнее возросла. Если вернешься сейчас, то сразу на место моего заместителя.

— Артемий Петрович, вы без ножа режете, — покачал я головой, — я никак, ну просто никак не могу сейчас вернуться.

— Ну и скатертью дорога, — заявил Дубской в своей вечно саркастической манере, выуживая из сейфа папку с документами. — Распишись здесь и здесь и отметься у офис-менеджера. Сдай пропуск. И не забывай про свой автограф на документе о неразглашении.

— Шеф, вы же мой профессиональный крестный отец, подставлять вас не собираюсь, — уверил я, расписываясь в документах. — Да и «Горизонт» мне ничего плохого не сделал.

— Знаю, знаю… И именно поэтому прошу об одолжениях. — Он посерьезнел. — Во-первых, когда перебесишься и будешь тщетно пытаться устроиться куда-либо снова, приходи ко мне, может быть, здесь найдется для тебя местечко. Во-вторых, если откроешь свою компанию и станешь финансовым воротилой, обязательно позови меня к себе. И в-третьих, если мертвые восстанут и пойдут по улицам, обещай вытащить меня из города, так как из всех моих знакомых только у тебя есть дробовик.

Когда Дубской заканчивал тираду, лица наши уже растягивались в улыбках. Вот это человек, вот это жизнерадостность. Никогда не устану восхищаться его здоровым легкомыслием, которое, кстати, не помешало ему стать главным аналитиком в компании. Пожалуй, по нему, как и по курилке, я тоже буду скучать.

— А если серьезно, то просьбы есть: сейчас у нас неразбериха, но когда мы перераспределим обязанности, возможно, от тебя потребуется ввести кого-то в курс дел. Подъедешь на пару часов, надеюсь, не откажешь? И еще одно, подожди минуту… — Он снял трубку телефона и набрал внутренний короткий номер. Когда на том конце провода ответили, Дубской произнес абсолютно ровным голосом, как будто и не веселился только что: — Юрий Игнатьевич, доброе утро, у меня Сергей Романов… Да, тот самый… Хорошо.

Я не сразу понял, что происходит, но о личности собеседника шефа догадался — это наверняка Юрий Асташев, председатель совета директоров холдинга, главный человек в компании. Пока я гадал, что ему могло понадобиться, Дубской уже положил трубку и ехидно уставился на меня.

— Я вижу, ты понял, куда тебе идти. Ничего не спрашивай, я сам ничего не понимаю. Он еще недели две назад просил отправить тебя к нему.

— Но он же в курсе, что я увольняюсь?

— Разумеется, в курсе. Просто не представляю, что ему нужно… — Шеф явно просчитывал что-то в уме. — Но ты сходи. Я бы хотел, конечно, узнать, о чем вы поговорите, но боюсь, это уже будет попадать под разглашение. А теперь иди.

После недолгих, но душевных прощаний с бывшим начальником и остатками коллектива я побрел по коридору к резиденции главного. Крайне эффектная и «нордическая» секретарша разрешила мне пройти, и я оказался в просторном кабинете. Панорамное остекление с видом на парк и залив, как в курилке, только гораздо большей площади, дизайнерский интерьер: из стереотипных атрибутов кабинетов топ-менеджеров здесь было, пожалуй, все, кроме мини-гольфа. За массивным, словно вросшим в ковровое покрытие столом сидел лощеный мужчина лет пятидесяти и подписывал документы, перекладывая из одной папки в другую. Когда я вошел, он жестом пригласил присесть за его брифинг-стол. Подписав несколько бумаг, Асташев наконец закрыл авторучку и небрежно отбросил папку. Взглянув на меня поверх линз своих ультрашикарных TAG Heuer, о бренде которых говорил характерный логотип на футляре очков, он заговорил.

— Так ты и есть Сергей Романов, аналитик? — уточнив, протянул руку. — Здравствуй.

— Здравствуйте, — ответил я на крепкое рукопожатие. — Никогда не думал здесь оказаться.

— Нет ничего необычного в том, что руководитель проявляет интерес к подчиненным, — пояснил Асташев. — Ты лучше расскажи, почему покидаешь компанию. Что тебя не устроило?

— Все устраивало, претензий нет. О таком месте я мог бы только мечтать. Но я потерял мотивационные факторы для эффективной работы. Не хочу быть балластом для компании, я так не могу.

— Не скажу, что разделяю твои принципы. Но я уважаю право каждого на самоопределение, тем более что ты внес хороший вклад в общее дело. — Главный достал что-то из ящика стола. — Однако пригласил я тебя еще вот зачем.

Я вопросительно глядел на то, как он перебирал извлеченные визитные карточки, и вдруг остро почувствовал ненормальность своего нахождения здесь. Этот шикарный кабинет был чужд мне, как и я ему. Приглашение на аудиенцию к председателю совета директоров равносильно попытке акулы завести светскую беседу со своим лоцманом или прилипалой: не то чтобы им не о чем было поговорить — просто незачем. Кстати, со зрением у главного, как и у акулы, было не очень: визитные карточки он разглядывал на расстоянии вытянутой руки, щурясь. При том что пять минут назад подписывал документы, глядя на них без заметного напряжения. Данное наблюдение навело меня на мысль о том, что он не особо вдается в подробности документов. И потом, к чему этот анахронизм в виде очков? Человек и с гораздо меньшим достатком может позволить себе современные методы коррекции зрения.

— Есть у меня один знакомый, — между тем продолжил Асташев, отыскав нужную карточку, — некто Лавров Лев Борисович, академик РАН, профессор… Говорит тебе что-нибудь это имя?

Я судорожно пробежался по алфавитному указателю и по индексам в своей памяти: однозначно имя знакомо. Но при каких обстоятельствах оно запечатлелось в моем мозгу? Нужно время, чтобы вспомнить.

— Да, имя знакомо, — подтвердил я, — но сейчас не вспомню, откуда.

— Хорошо. Вспомнишь. А у меня будет к тебе одна, так сказать, последняя просьба. — Асташев наклонился ко мне и многозначительно придвинул визитную карточку. — Встреться с академиком Львом Борисовичем. Это довольно примечательный и влиятельный человек, который проявляет интерес к молодым специалистам из различных областей. Встреча с ним может быть очень полезна.

— Но я не планирую в ближайшее время выходить куда-либо на работу, — попробовал я возразить, совсем запутавшись в происходящем. — Если бы я собирался и дальше работать в аналитике, то уж поверьте, не стал бы покидать вашу компанию.

— Я уже говорил, что не имею претензий к твоему выбору, — остановил меня Асташев и продолжил каким-то неприятно заискивающим тоном: — И раз ты тоже не имеешь претензий к нам, то настоятельно рекомендую встретиться. Поверь моему опыту, это нужно прежде всего тебе. Мне небезразлична судьба молодых дарований, пусть они и покидают родное гнездо.

Закончив речь, он как-то неестественно рассмеялся: «О-хо-хо-хо». Видимо, в поддержку высказывания про гнездо. А я смог выдавить лишь жалкую улыбку и сразу понял, что продолжать дебаты с этим человеком просто неприятно. Под внешним лоском, казалось, скрывалась истлевшая мумия древнего старика. Легче дать согласие на встречу и отвязаться.

— Хорошо. — Я забрал визитную карточку, приняв тот факт, что просьбу Асташева придется удовлетворить. — Позвоню и договорюсь о встрече на этой неделе. Благодарю вас за рекомендацию.

— Вот и отлично, только не откладывай, свяжись с академиком Лавровым сегодня. Человек, сам понимаешь, занятой. — Главный вновь откинулся в кресле и принял снисходительную позу. — А я прямо после твоего ухода позвоню и предупрежу его.

— Благодарю за все. Мне было приятно и интересно работать в вашей компании, — сказал я, вставая и уверенно продвигаясь к выходу, после того как стало понятно, что разговор исчерпан.

— Всего доброго, — ответил Асташев, направив взгляд обратно на свой стол цвета венге, и когда я уже положил ладонь на дверную ручку, вдруг бросил мне вслед: — Да, и вот еще что. Обязательно зайди к нам через некоторое время, поделишься своими успехами. Я знаю, вы в хороших отношениях с Артемием Петровичем. Уверен, он будет рад визиту… мы будем рады.