— П-понял… — пробормотал Павел. — Но…

— Что еще? — В голосе незнакомца появились нотки раздражения. — Ваш могучий интеллект не в состоянии переварить столь простые инструкции? Действительно, о каком сотрудничестве может идти речь!..

А вот грубить, пожалуй, не стоило.

— До свиданья, — холодно сказал Павел.

— Мне не жалко денег, финотдел мне новую порцию выдаст, — торопливо добавил голос, — но вы-то их не получите! Их получит прямо сейчас… кто-нибудь другой. Например, вон тот толстяк в гавайской рубашке, видите, рядом с мусоркой стоит, семечки грызет? Или вон та забавная девчушка, что стреляет сигаретку у пижона в джинсовом костюме.

Пашка, прищурившись, уставился на крыльцо. Там было человек восемь-десять. Пижоном оказался, как ни странно, Жека.

— …А хотя чего гадать, — хмыкнул Клим, — устроим соревнование: кто успел, тот и съел. Это будет по-честному, правда? Я бы даже сказал, по-хакерски. Сейчас я сообщу всем, кто там находится, о деньгах прямо у них под носом. Авось кто-нибудь да не стормозит. Любопытство — не порок, не так ли? А победитель пусть потом купит всем мороженое…

Павел фыркнул и прервал связь. С него хватит! Явно псих.

Но уходить он не торопился. Почесал нос, сделал шаг в сторону крыльца, потом обратно, покосился на оживленно болтающих посетителей хакатона и тут… И тут у всех зазвонили телефоны. В карман полез сначала один, потом второй, третий, вот и Жека, бормоча девушке какие-то извинения, достал свой навороченный смартфон… Павел нахмурился, еще не веря своим глазам. Розыгрыш. Все равно розыгрыш!

Некоторые, внимательно слушая собеседника (может быть, запись или это несколько собеседников?!), принялись коситься на каменное жерло урны, стоявшее слева от входа. Двое человек рассмеялись, один покрутил у виска пальцем. Из ближайшего окна выглянула веснушчатая физиономия, пытавшаяся рассмотреть происходящее на улице, а из-за приоткрывшейся двери тут же выскочила парочка парней, ошалело уставившихся на остальных. Сердце Павла заколотилось с бешеной скоростью. Этот Клим действительно позвонил всем, кто стоял на ступеньках и, видимо, находящимся в здании. Это внушало уважение, но пока еще не доверие… Доверие — оно немного из другой оперы, но… все-таки говорят правильно: время — деньги! Даже если они в мусорке.

Павел с глухим урчанием рванул к ступенькам, взлетел по ним и, бесцеремонно оттеснив толстяка в цветастой рубашке, сунул руку в урну. Сзади раздались нехорошие смешки. Не обращая на них внимания, Павел нащупал пакет. Быстро скосил глаза: серая грубая бумага, шпагат. Он схватил находку и сунул ее в сумку.

— Пашка! Это ты? — раздался веселый голос Жеки над ухом. — Ты чего это, на подножный корм перешел, а?

— Я, это я все устроил, можете расходиться! — бросил через плечо Павел и, пылая от стыда, кинулся вниз, а потом побежал по улице, лишь бы подальше от этого места.

Через пятьдесят метров, у перекрестка, на «секретный» телефон ему пришло сообщение: «Ты был благоразумен, и мы ценим это. Инструкции получишь позже». Неизвестные личности уже перешли на «ты»… Слегка подрагивающей от волнения рукой Павел достал сигарету, зажег ее и с наслаждением затянулся. В ближайшее время бросить курить вряд ли получится.

…Когда деревья были совсем маленькими, а компьютеры — ну просто о-очень большими и прожорливыми, в шестидесятых-семидесятых годах двадцатого века, работа программиста была почти потусторонним искусством, а они сами, на взгляд обывателя, обладали тайными знаниями посвященных и потому являлись сектантами и провозвестниками новой веры компьютерных магов. Ведь объем оперативной памяти тех лет — мизер, процессоры еле шевелятся, никакой многозадачности, а среды разработки, системы мониторинга и отладки — простейшие, без всяких «красот» и удобств, воспринимаемых в двадцать первом веке как естественная данность. Ну и почти никакой электронной периферии, а то, что имеется — тяжелое, громоздкое и шумное. Да и локальная сеть далеко не всегда имеется. Инфракрасная мышь? Плоский сенсорный монитор? А может быть, вам подать цветной принтер или подключаемый юэсби-диск на пару-тройку терабайт? Ах, веб-камеру для видеочата?! Забудьте! В те далекие времена ничего подобного не существовало, а другого инженеры не знали. Зато тот, кто в этих условиях мог не просто написать, а оптимизировать свой программный код, виртуозно жонглируя байтами, потоками цифр и эзотерическими символами какого-нибудь нового языка программирования, для кого пощелкивание реле прибора — не просто песня, а уже складывающийся в уме алгоритм, кто мог часами слушать постановщика задач из соседней лаборатории и при этом слышать его, кто в конце концов выдавал на-гора работающий как швейцарские часы продукт — тот и был богом! Но все это не являлось крутостью самой по себе, это было необходимостью. И уж тем более не шла речь о моде, гнилых понтах или самовыражении, мол, вот как я могу. Таковы были базовые условия среды, и нормально трудиться в ней могли лишь люди талантливые, почти гении.

Ведь истинный хакер — творец, он технический фокусник, и это ключевой момент. Его сознание беспрерывно жаждет очередных открытий, синтеза новой реальности, и синтез этот всегда должен быть идеальным. Лучшая программа для таких людей — это программа из нескольких строк, которая делает лишь одно дело, и делает его хорошо. Других программ для той же задачи писать не следует, потому что это глупо и бессмысленно. Способ решения проблемы обязан быть оригинальным, заставляющим посмотреть на вещи другими глазами, переворачивающим все с ног на голову. Типичный школьный метод настоящих хакеров не интересует, да и сделать требуется обычно то, что пока считается невозможным — это один из основополагающих принципов их философии. Тот, кто выдумывает нечто эдакое, становится объектом нешуточного почитания, фактически иконой. Его имя, зачастую лишь трудновыговариваемый псевдоним, отныне украшает Зал хакерской славы, а иметь в своей коллекции хитроумный авторский алгоритм или новый рецепт большинство специалистов почитает за особую честь. Да, программирование — это искусство, и искусство не для слабонервных. Все эти люди с середины двадцатого века приближали светлое небанальное будущее, зачастую показывая его остальным под неожиданным, иногда шокирующим углом… Поначалу это был Эдем, над которым сияло безоблачное небо.

Но сообразительные парни — это не только компьютерные эквилибристы с кристально чистыми моральными устоями. Со временем возникло движение фрикеров — тех, кто взламывает телефонные сети и звонит по межгороду бесплатно, а затем в связи с развитием сетей программисты научились проникать на чужие компьютеры и удаленно манипулировать ими — никаких антивирусов тогда еще не существовало, так как до конца восьмидесятых не было самих вирусов. И обывательское отношение к хакерам стремительно портилось. «Воры, хулиганы, агрессоры!» — кричала пресса на каждом углу. Хакерство и преступная деятельность теперь стали для народа синонимами, и в девяностом году правительство США не выдержало. Полицией была проведена операция «Солнечный зайчик», включающая несколько десятков рейдов с массовыми арестами пользователей, хоть как-то замеченных в противоправных с точки зрения закона действиях.

Хакер теперь по определению не мог быть компьютерным рыцарем, он стал для общественности Исключительным Злом. И этому немало способствовали новые случаи. Сначала арестовали Кевина Митника, обвиненного в краже двадцати тысяч номеров кредитных карт, а несколькими годами позже — россиянина Владимира Левина, со своими подельниками ограбившего «Ситибанк» на целых десять миллионов долларов, четыреста тысяч из которых так и не нашли. Изначально чистый, магический термин «хакер» приобрел в сознании возмущенного общества крайне негативную оценку, впрочем, как соответственно росли его романтизм среди молодежи и популярность у киношников. А обычный человек, сидя дома за ноутбуком или планшетом, рисковал уже больше, чем выходя на улицу. По меткому выражению журналистов, компьютерный мир из безопасной, теплой исследовательской среды, интересной по большей части инженерам и гикам, давно уже превратился в темную общественную подворотню, в которой вас могли ограбить и раздеть догола почти буквально — выложив, например, интимное домашнее видео на всеобщее обозрение. Теперь виртуальные окна и двери нужно было всегда держать взаперти, ибо в этом новом чу?дном мире любая овечка на поверку могла оказаться хитрым и зубастым волком.

Однако время шло, деревья упорно тянулись ввысь, а возможности компьютеров росли как на дрожжах. Когда в самом конце двадцатого века обстановка в Персидском заливе снова накалилась, Пентагон подвергся компьютерной атаке, которую назвали самой мощной, организованной и хитроумной из всех на тот момент известных. В дело вступили спецслужбы, выяснившие, что все устроили… двое израильских подростков! Хакерами теперь были не только бородатые инженеры в засаленных свитерах или неудовлетворенные сексуальной жизнью студенты. Компьютеры стали доступны всем, а хакерство как явление вышло на политический уровень. Дело уже было не в баловстве, спортивном интересе или даже деньгах. Компьютерный шпионаж, атаки на сеть военной организации, создание помех в работе околоземного спутника или атомной станции — это вам не шутки, это настоящие диверсии, боевые действия, теперь это означало войну. Кибервойну! Правительства многих стран принялись создавать специальные подразделения, ведущие свою основную деятельность почти исключительно в виртуальном пространстве Интернета. Компьютеры и сети превратились в новую территорию, за которую началась нешуточная борьба, и постепенно мир опутали невидимые нити многочисленных противоборствующих сторон — как полностью виртуальных, так и не совсем.