Катажина Бонда

Очкарик

Памяти моей бабушки Катажины, погибшей в 1946 году во время погромов православных деревень в Полесье.


Моей маме, Нине, осиротевшей в возрасте шести лет. Поклон силе ее духа, которую посчастливилось унаследовать и мне.

С любовью

Известные факиры чаще всего используют именно очковых змей. На глазах у публики отвратительные рептилии становятся послушными, благодаря магической силе заклинателя. Иногда все дело в совершенно обычном приеме: змеям удаляют ядовитые клыки или зашивают пасть. Бывает, что заклинатель обладает иммунитетом к яду, благодаря частому введению в кровь его микродоз. Случается, правда, что заклинатель не защищен абсолютно ничем, кроме мастерского знания психологии змеи и виртуозного умения обращаться с нею. Нередко факир, слишком уверенный в себе, платит самую высокую цену. И цена эта — его собственная жизнь.

В. Я. Станек
Большой атлас животного мира

Тебя можно назвать здешним, если прах твоих предков покоится в этой земле.

Пролог

Сопот, май 2014 года


Когда он наконец поднял трубку, она промолчала, хотя следовало попросить к телефону Зосю.

До нее доносился звук включенного телевизора и детский смех. Домысливалась картина семейной идиллии. Супница с бульоном на столе, домашний пирог на фарфоровых блюдцах. Малышня превращает квартиру в полосу препятствий, не имея понятия о профессии деда, который каждый год переодевается Дедом Морозом. Дети смотрят «Том и Джерри». Взрослые пьют грушевую наливку, перекрикивая героев мультика. Служебное оружие с отделенным магазином и запасом патронов подремывает в сейфе.

— Зофии нет. — Он подал голос первым. — Ее отвезли в роддом.

Саша с облегчением вздохнула. Когда она увольнялась со службы, у ее непосредственного начальника был уже сорок один год стажа, но, как видно, он все еще в строю. Его первый внук родился незадолго до того, как он ее завербовал. Саша заметила фото младенца на рабочем столе его компьютера. «Марсель, — с гордостью объявил офицер и прибавил: — А его сестра уже в пути». С тех пор она и называла его Дедом. Прозвище быстро прилипло, и вскоре все стали так его называть. Шли годы, а ей по-прежнему не удавалось узнать его настоящую фамилию. Вплоть до вчерашнего дня. Она рассчитывала, что Дед пока не в курсе. Хотя бы раз преимущество было на ее стороне.

— В роддом? — Саша улыбнулась. Теперь уже офицер не бросит трубку. Ему слишком интересно, чего от него хочет бывшая протеже. — А что с ней?

— Не знаю, — буркнул он согласно давним инструкциям.

Сейчас она слышала его свистящее дыхание, легкое покашливание и стук. Он извинился перед гостями и медленно перемещался в другую комнату. После того как Дед закрыл дверь и воцарилась тишина, она хотела сказать что-то в свое оправдание, но он опередил ее:

— Телефонных книг уже не существует. На Фейсбуке меня тоже вряд ли найдешь.

— А ты где взял мой номер, когда втравливал меня в дело Иглы?

— Но у тебя-то кишка тонка…

— Ты прав, — признала. — Однако у меня свои методы.

— Еще две секунды, и начнется запись, — предупредил он. В его голосе не было враждебности. Скорее, обыденность. — Это может усложнить жизнь и мне, и тебе.

Она положила трубку. Села на полу по-турецки. Закурила.

Монитор компьютера заморгал и перешел в энергосберегающий режим. Перед тем как он уснул, мелькнуло лицо профессора Абрамса. Им следовало обсудить прошлый семинар. Профессор был обеспокоен ее молчанием. Он уже несколько дней пытался поймать ее в скайпе. Написал как минимум десяток сообщений. Саша работала, но сначала хотела закончить заключительную часть и обсудить с ним всю диссертацию в целом. Она пообещала себе, что завтра с самого утра выловит его в институте. Сигарета заканчивалась. Когда она встала, чтобы затушить ее под струей воды из крана, подал голос ее телефон. Она взглянула на дисплей. Номер не определен. Ответила, не дожидаясь начала припева.

— Один вопрос, — бросила она без вступлений, все еще держа в руке тлеющий окурок. — Какова была моя роль в деле Иглы? И работал ли Лукас на нас? Считаю, что имею право знать.

— Я никогда тебя не обманывал, — заявил Дед. Голос был спокойный, не такой хриплый, как несколько минут тому назад. Посвистывания при дыхании почти не было. Видимо, перед тем, как позвонить, он успел воспользоваться ингалятором. — Таков был приказ. Но вообще-то это уже два вопроса.

Она вздохнула.

— Лукас знает?

— Даже я не знаю всего, — начал он, но запнулся. — А если дело в тебе?

Саша подошла к холодильнику. Налила себе холодного молока и отпила глоток. Ждала.

— То есть Красный Паук — это дымовая завеса?

— Я был в этом почти уверен. Но после всего, а также после твоего отъезда, оказалось, что все не так очевидно. Тетка Поляка, жена известного режиссера… Один звонок, и дело в шляпе. Ты прекрасно знаешь, как это решается. Думаю, это Сонька, прилипала Карпа. Он тогда руководил бригадой уборщиков. Потом лавина пошла вниз. Следак позаботился о том, чтобы бумажки были чистенькие. Меня никто не спрашивал.

— Он работал на нас?

— Планировалось одно дельце.

— То есть — да, — вздохнула она. — Значит, ты толкнул меня на мину.

— Я бы так этого не назвал, — поспешно парировал он. — А если уж ты так сильно хочешь знать, то не думаю.

— Он продолжает это делать.

Саша придвинула к себе газету. С первой полосы вопил желтый заголовок: «Булка страха». Текст был иллюстрирован изображением малопривлекательной дамы с глазами вытаращенными при виде чудовищных размеров гамбургера. Саша быстро пролистала газету. На восьмой полосе, в узенькой колонке криминальной хроники, сегодня утром она прочла об исчезновении Лидки Вроны, студентки факультета туристического бизнеса из Тарнова. Нераскрытое дело трехлетней давности. Для журналистов висяк — разогретая котлета, не заслуживающая ни громкого названия, ни фотографии. Сашу, однако, потрясла эта информация. Находясь за границей, она не читала желтой прессы. В журнале «Политика» о Лидке не писали. Сегодня из короткой заметки она узнала, что в день исчезновения девушка выложила на своей странице в соцсетях художественное фото. Этот снимок мог отыскать в Сети любой желающий. Достаточно было написать: «Лидка Врона, исчезновение». Проделав это, Саша остолбенела. Она тут же узнала уникальный стиль преступника. Фотография была сделана сверху. Прекрасный, художественный кадр, как будто взятый из альбома Красного Паука. Контрастные, усиленные с помощью фотошопа цвета играли более важную роль, чем фотографируемый объект. Лидка лежала в красном платье, словно в луже крови на фоне сочной зеленой травы. Журналист, подписавшийся как ПН, сообщал, что полиция исключила последнюю из имевшихся версий. Следствие прекращено по причине отсутствия подозреваемых. Дело все еще в производстве, уверял пресс-атташе. Но пока не появятся новые обстоятельства, оно будет лежать в архиве вместе с тысячами прочих нераскрытых дел.

— Мы этого не знаем, — подал голос Дед после продолжительного молчания. — Могу лишь сказать, что Паук действовал не в одиночку. Это был не сексуальный маньяк и не психопат, как нам казалось поначалу. Информация в прессу просочилась только благодаря давлению СМИ. Задействованы большие шишки.

— Политика?

— Не только. В оперативных материалах засветилось несколько известных персон из большого бизнеса. Обе партии подмочили себе репутацию. Правда, под прицел попали в основном пешки. Выкрутились. До громких арестов не дошло. Скорее… — Дед запнулся, — исходя из высших соображений.

— Честь и кровь?

— Типа того, но не вполне.

— Значит, дело в бабках?

— Дело всегда в них, дорогая.

Саша не понимала, что обо всем этом думать. Высшие соображения могли означать все что угодно. Она догадывалась, что, несмотря на официальную версию о закрытии дела, Центральное бюро расследований все-таки держит ухо востро. Как только обнаружится что-то новенькое, они сразу возобновят следствие.

— Возьмешь меня в дело?

— Не могу, — слишком резко отреагировал Дед. — И не потому, что не хочу.

— Я уже не пью.

— Знаю, Саша.

Услышав свое имя, она удивилась. Обращаясь к ней, он неизменно использовал служебные псевдонимы: Милена, Дюймовочка или просто номер ее жетона 1189. Она задумалась, стоит ли выкладывать сейчас все козыри. Дед может испугаться, узнав, что она сдернула с него маску. Саша взяла листок бумаги и принялась рисовать мандалу из цветов, не заметив, как на рисунке появились витые инициалы К. В.

— Мне на днях пришлось попросить техника купить за собственные деньги внешний диск, на который мы скопировали данные с компьютера подозреваемого, — продолжал офицер. — Естественно, нам нужно прикрыть задницу на случай, если вдруг что обнаружится, а клиент уйдет в глухой отказ. А контора не дает бабла.

— Издевательство. — Саша не верила своим ушам. Неужели в двадцать первом веке польская полиция работает в таких условиях?

— Я им сказал то же самое, — согласился Дед. — Главный надулся и ответил, что если там что-то обнаружится, то они вернут потраченные деньги. А если нет, то выдернуть из бюджета нужную сумму не будет никакой возможности. Так и вышло. Компьютер был чистенький. Зато у техника теперь свободный диск за несколько сотен. В качестве утешительного приза я купил ему бутылку. И не какую-нибудь там бормотуху, а приличный виски за две сотни. И это уже седьмой, что ли, такой случай в этом году. Как будто кто-то опережает нас буквально на шаг. Два года работы коту под хвост. Не знаю, может, кто предупредил клиента? А может, мы взяли не тот след? Короче, у нас на руках сплошные безосновательные обвинения. И длинный список известных фамилий. Очень известных. Естественно, все залегли на дно. Несколько задержанных пешек, готовых сотрудничать, резко преставились на зоне. Суицид, ясное дело.