— Я не могу этого сделать, Кэри.

Она вздыхает:

— Я боялась, что ты так скажешь.

— Тебе нужно знать: я видел свою жизнь без тебя, и, откровенно говоря, она мрачная.

— Она может стать нормальной.

— Я знаю, что нет. Я видел это, — говорит он. — Моя семья не простит мне, и для меня там, внизу, не останется места. Навыки, которыми я владею, вещи, которыми хочу заниматься… Я никому не нужен, если тебя нет. Без тебя я не герой.

Кэрис задумывается.

— Но мы разрушили это, Макс.

— Нет.

— Да. Мы способствовали тому, чтобы они начали пересматривать правила. — Она прикасается к нему.

— Это может быть правдой, — говорит Макс, — и мне больно признавать это, но любая система, которую смогла сломать моя любовь к тебе, похоже, изначально являлась достаточно хрупкой.

Она выдыхает, снова взяв его за руку:

— Вау.

— Я знаю.

— Я в это не верю. Макс Фокс отвергает утопию?

— Это правда.

— И еще, извини, ты только что сказал, что любишь меня?

— Конечно люблю. Я сожалею лишь о том, что нечасто признавался в этом. Мне стоило говорить такие слова каждый день.

— Нет, — тихо отвечает она. — Так это почему-то кажется более значимым.

— Я пытался. Особенно на корабле. Мне всегда нравилась та часть из «Гамлета», где он пишет письмо Офелии. Я хотел прочесть ее тебе — сегодня утром.

— Правда?

— Да.

Он откашливается.


— Не верь дневному свету,
Не верь звезде ночей,
Не верь, что правда где-то,
Но верь любви моей. [Перевод Б. Пастернака.]

Кэрис заметно тронута:

— Макс, ты что, читаешь мне Шекспира?

— Да.

— Черт возьми. У меня, наверное, галлюцинации, — говорит она. — Они, похоже, действительно запрограммировали подачу воздуха так, чтобы кислород поступал медленнее, когда заканчивается.

— Замолчи.

— Извини. — Кэрис смеется.

— Перестань дразниться. — Он хватает ее и прижимает к себе настолько сильно, насколько может. — Ты портишь момент.

— Я просто обрадовалась, что ты признался мне в любви.

Макс на секунду замирает, затем, придя в себя, регулирует скафандр.

— Нам нужно тебя подготовить.

Кэрис вздыхает:

— Макс…

Он поспешно перемещается за спину Кэрис и устраивает представление, постукивая по ее ранцу и регулируя плечевые ремни и кабели.

— Готово. — Макс остается у нее за спиной, в то время как она поднимает свою обнаженную руку к плечу, а он сжимает ее, возможно, в последний раз. — Слушай меня, Кэрис. Когда твой запас воздуха иссякнет, тебе нужно будет быстро поменять баллоны. Я уже их ослабил — ты просто переставишь трубку и закрутишь ее на другом ранце, хорошо? Поворачивай, пока не зафиксируется. — Он гладит ее по руке. — Поняла?

— Нет, Макс. Я знаю, что ты собираешься сделать, и я тебе не позволю. Ты не оставишь меня из-за какой-то рыцарской ерунды. Ты не отдашь мне свой ранец, — говорит она, повернувшись так резко, что его разворачивает вслед за ней. — Я не позволю тебе это сделать. Ты не должен меня спасать.

— Кэри, нет, — говорит он.

— Я уже не буду тем же человеком, если оставлю тебя здесь, — так что я не оставлю.

Он шокирован.

— Да, — продолжает она, ее голос снова становится нормальным. — Но у тебя все еще есть время. Ты можешь добраться до дрона и возвратиться на Землю. Ты снова увидишь брата. — Она пытается быть бессердечной: — Так легко его бросать — это эгоизм с твоей стороны.

— Легко?! — кричит Макс. — Думаешь, хоть что-то из этого было легким'! Потому что жить без тебя тоже будет нелегко, — говорит он. — Я не позволю тебе перерезать веревку, чтобы спасти меня. Ты говоришь, я пытаюсь быть рыцарем на белом коне, Кэри, но ты не лучше.

— Извини, что я разбила корабль, — отвечает она, быстро сменив тему, и он умолкает от удивления.

— Ты разбила?

— Да. Я опустилась слишком глубоко. Думала, что вижу — нет, я действительно видела — путь через астероиды. Выход.

Он удивленно поднимает брови:

— Путь к выходу? Вау.

— Знаю, — продолжает она. — Но я разбила корабль, пытаясь по нему пройти. Метеорит сделал пробоину в корпусе, а дальше… остальное ты знаешь. Мне так жаль.

— Ах, ну что уж теперь.

— Это все?

— Сейчас уже ничего не вернешь, — говорит он, оглядываясь вокруг. — Но путь к выходу? Кэри, ты сделала это.

— Я рисковала нашими жизнями, чтобы сделать это. А теперь мы застряли вдвоем.

— На две минуты, может, меньше. Ты уверена, Кэрис?

— Я уверена. А ты?

Они переводят дыхание, никто не хочет считать, сколько еще вдохов до последнего у них осталось.

— Тогда мы решили с этим, — грустно говорит он. — Ни один из нас не желает улететь в этом спутнике.

— Я точно нет. А ты?

— Нет, — отвечает он, смирившись. — Без тебя я потерян.

Она вздыхает:

— Тогда это все.

— Да.

— Что мы делаем?

— Думаю, нам стоит насладиться моментом, — говорит он. — Мы смотрим, как северное сияние горит над атмосферой, вспоминаем наши семьи, благодарим наши счастливые звезды и желаем спокойной ночи.

— Это окончательно?

— У нас заканчивается время, Кэри. Это то, о чем мы говорили час назад: мы или позволим этому случиться, или возьмем судьбу в свои руки и сами покончим с этим.

— Мы сами покончим с этим, — эхом отзывается она. — Правильно. — Она берет его за руку и глубоко вдыхает.

— На три?

— На три.

Их аудиопередатчик потрескивает.

— Раз.

— Два.

— Подожди! — Кэрис вскидывает руки. — Мне всегда хотелось, чтобы ты думал, что я выше потребности слышать или говорить это. Я никогда не подталкивала тебя к произнесению этих слов. Но хочу сказать, что любила тебя, наверное, с того момента, когда ты спас мой картофель, и до сих пор. Извини, но это так, и я хочу, чтобы ты знал.

Макс глубоко вздыхает:

— Любовь с первого взгляда? Кэри, это очень романтично. Спасибо. Я этого не заслуживаю. — Затем он меняет тему разговора, не в силах устоять: — Но я всегда знал, что ты притворялась.

— А я всегда знала, что ты павлин, — парирует она, — однако почему-то мы все еще вместе.

— Да, вместе. Одни в космосе. И даже без сообщений от Озрика…

— Озрик. Почти забыла.

Она быстро печатает Озрику координаты пути выхода из поля астероидов, стараясь все вспомнить. Она записывает кратчайшие маневры и маршрут, по которому они с Максом вышли из поля, но где разбился их корабль, стоило им выйти с другой стороны. Синий текст пульсирует на стекле ее шлема и исчезает.

— Одни в космосе, — повторяет он.

— Мы нигде, Макс.

Он улыбается:

— Наверное, так. И это забавно, потому что истинное значение утопии — не там, в «идеальном месте». — Он указывает на Землю, медленно движущуюся под ними. — В переводе с греческого утопия означает «отсутствие места».

— Ты говоришь мне, что, несмотря на все их позерство, Европия отправила нас в настоящую утопию? — Она начинает смеяться.

— Знаешь, — отвечает он, — я хотел попасть домой, с тех пор как мы оказались здесь. Я продолжал верить, что наши лучшие дни пройдут на Земле. Но, несмотря ни на что, я был так счастлив тут, с тобой. Идеальное место не в политическом государстве или философском движении. Оно тут, в нас, — говорит он, и она начинает очень тихо плакать.

«Я с тобой, — сказал ей Макс как-то давным-давно. — Кэри? Я с тобой». Однако она никогда по-настоящему в это не верила. Но он тут, у него достаточно воздуха, чтобы выжить и попасть домой; вместо этого он выбрал… Кэрис останавливается.

— Озрик, — быстро печатает она, — я отправила тебе координаты для выхода из пояса астероидов. По ним в самом деле можно пролететь. Я думаю, вы сможете опять покинуть Землю, если захотите. Но перед этим скажи им…

Кэрис обдумывает свою мысль. Она вспоминает о том, что говорила ее мама, или сказала бы, или могла бы сказать, наконец чувствуя себя благодарной за то, что Гвен была права лишь наполовину.

— Скажи им, что первая любовь может сломать тебя. Но она также может и спасти тебя.

Макс и Кэрис наблюдают за тем, как северное сияние танцует в атмосфере над Северным полюсом и близлежащими территориями, гамма зеленых цветов подскакивает и падает в небе над их домами из альтернативного будущего — будущего, о котором они никогда не узнают.

Аварийная сигнализация Кэрис начинает пищать, пока они продолжают любоваться переливами красок.

— Пора.

— Хорошо. — Он смотрит на верхнюю точку сияния, алые лучи которого поднимаются в космос, невидимые для случайных зрителей, способных различить лишь синие и зеленые оттенки в северном полушарии.

— Макс, я… — Она указывает на свой скафандр, сигнализация горит красным, у Кэрис виноватое выражение лица. — Я не думаю, что смогу. — Мысль об отключении собственного запаса воздуха, даже если он заканчивается, ужасает ее.

— Как насчет того, чтобы помочь друг другу? — Он медленно обнимает ее, обнаженная рука Макса покоится на винтовой резьбе у нее за спиной. — Теперь положи руку на мою.

Она заводит руки ему за голову, легко прикасаясь ладонями к стеклу его шлема. Нежно кладет голые пальцы на трубку у задней части его шеи.

Белая нитка, слабо завязанная у нее на пальце, свободно свисает.

— Без извинений, — говорит он.

— Это то, чего мы хотим. — Она кивает, когда начинает звучать вторая сигнализация.

— На три.

— Без обратных отсчетов, Макс, — говорит она, и он все понимает. — Это конец.

Очень нежно, не закрывая глаз и не отворачиваясь, подняв руки вверх и обвив ими друг друга, Макс и Кэрис отсоединяют шлемы, вдыхая холодную темноту.

Млечный Путь за ними горит огнем, когда их легкие сдавливает непосильный груз; и во власти любящих объятий, под тяжестью тысячи звезд Макс и Кэрис начинают свой последний танец.

Благодарности

Дарси Николсон работала над этой историей неутомимо, с гениальной прозорливостью, терпением и добродушием — спасибо, Дарси, за то, что сделала меня лучшим писателем. Мой главный редактор, Саймон Тейлор, исполнял роль фантастического рулевого, возглавив невероятно находчивую команду из «Трансворлд» в составе Софи Кристофер, Николы Райт, Сары Уиттакер, Дейдре О’ Коннелл и Лиззи Гаудсмит — благодарю всех вас.

Джульетта Машенс, лучший агент, ставшая для меня кем-то наподобие заботливой мамочки, продавала этот роман по всему миру, ни на минуту не теряя со мной связи. Кроме того, выражаю благодарность Саше Раскин, Натали Хэллам, Саре Маннинг и Говарду Сандерсу из агентства «Юнайтед Телент».

Карен Коштольник верила в романтику книги «Алкион» с самого начала — выражаю благодарность всем из нью-йоркской «Гэллери», а также Ните Проновост из «Саймон и Шустер» (Канада).

В 2013 году Ричард Скиннер, директор курса художественной литературы в академии Фабера, недвусмысленно намекнул мне на то, что пора закончить первый черновик этого романа. Когда Макс говорит, что «жизнь после смерти — это то, что мы оставляем в других», он цитирует стихотворение Ричарда «Изба», использованное с его разрешения, за что я ему благодарна.

Мои друзья и первые читатели, Кетти Пэгг и Кейт МакКвейл, сразу же поделились со мной своими впечатлениями и попросили меня продолжать. Спасибо, что вдохновили меня на это. И спасибо Дану Далтону за то, что переделал первую страницу.

Ян Джордж, Джон Флетчер и команда «Парамаунт Пикчерс»: строить карьеру в двух разных сферах сложно, но с вашей поддержкой это получилось легко.

Спасибо моим родителям, Джейн и Дону Вудам, которые стали вдохновением из реальной жизни: именно благодаря вам я смогла описать близкие отношения Кэрис и Гвен. А образы ужасных родителей Макса вымышлены, я просто представила себе те вещи, которые вы бы никогда не сделали, слова, которые никогда не сказали бы. Вы удивительные. Спасибо, я люблю вас.

Выражаю благодарность моей замечательной семье: Сэму и Лиз, Амбер и Элле, Финли и Солу, Поппи и Марли. Последние двое — это собаки, но они тоже часть моей семьи…

И наконец, спасибо Джонатану Хопкинсу за утренний чай, подбадривание перед окончанием сроков и шутки про человека-лень. Вот только этот ленивый человек все-таки взял и написал книгу! Благодарю за все.


Кэти Хан работает в киностудии, где занимается цифровым маркетингом для «Парамаунт Пикчерс» в Великобритании, кроме того, она выпускница курса писательского мастерства знаменитой академии Фабера. «Алкион» — ее первый роман.

Если книга вам понравилась, вы можете купить полную книгу и скачать ее.