Коди Кеплингер

Простушка

Посвящается Адже, чей день рождения принес удачу нам обеим

1

Как же мне это надоело.

Кейси и Джессика снова выставили себя полными дурами, вихляя пятой точкой, как танцовщицы из рэперского видеоклипа. Но парни как раз на такое и ведутся. Я чувствовала, что каждая лишняя минута, проведенная тут, действует на меня отупляюще, и в тысячный раз за вечер задалась вопросом, зачем вообще разрешила им затащить себя в эту дыру.

Каждый раз, когда мы приходили в «Гнездо», ситуация повторялась. Кейси и Джессика танцевали, флиртовали, привлекали внимание парней в радиусе досягаемости, пока ответственная лучшая подруга — то есть я — не утаскивала их оттуда прежде, чем озабоченные самцы успевали начать их лапать. Но до того момента я сидела за барной стойкой и трепалась с Джо, тридцатилетним барменом, рассуждая о том, «какая нынче пошла молодежь».

Думаю, Джо обиделся бы, скажи я ему, что самой главной проблемой было это проклятое место. Когда-то «Гнездо» — это действительно был бар, однако три года назад из него сделали клуб для малолеток. От прежнего места осталась расшатанная дубовая барная стойка, но теперь Джо разливал кока-колу, а детишки танцевали или слушали живые концерты. Я терпеть не могла это место по той простой причине, что, попадая сюда, мои подруги начинали вести себя совершенно по-дурацки, хотя в остальное время все-таки иногда включали мозги. Правда, в своем помешательстве они были не одиноки. В выходные здесь тусовалась половина нашей школы, и никому из учеников «Хэмилтон Хай» не удавалось уйти из «Гнезда», не опозорившись по полной программе.

Но я честно не понимала: в чем прикол. Танцевать под одну и ту же техно-долбежку каждые выходные? Та еще радость. Может, и мне подкатить, скажем, вон к тому потному озабоченному дятлу из футбольной команды? Потремся друг о друга и по ходу обсудим политические и философские проблемы. Бр-р. Даже думать противно.

На соседний табурет взгромоздилась Кейси.

— Пошла бы с нами потанцевала, Би, — запыхавшись от своей пляски-тряски, выпалила она. — Там круто!

— Не сомневаюсь, — буркнула я.

— Ой, мамочки! — Вот и Джессика присела по другую сторону от меня, перекинув через плечо свой медово-золотистый хвост. — Видели? Нет, вы видели? Гаррисон Карлайл ко мне клеился! Видели, видели? Ох, мамочки!

Кейси закатила глаза.

— Он тебя спросил, где ты туфли купила. Джесс, он же гей.

— Не может такой красавчик быть геем!

Кейси пропустила ее слова мимо ушей и провела рукой за ухом, словно убирая невидимые пряди. Привычка осталась у нее с того времени, когда у нее были длинные волосы. Сейчас она носила модную стрижку под мальчика.

— Би, потанцуй с нами. Мы тебя сюда привели, чтобы с тобой пообщаться. Джо, конечно, отличный собеседник, — подмигнула она бармену, видимо, надеясь, что ей перепадет бесплатное угощение. — Но мы же твои подруги. Ты должна с нами танцевать. Скажи, Джесс?

— Точняк, — ответила Джесс, не сводя глаз с Гаррисона Карлайла, который сидел в кабинке на противоположном конце зала. Потом встрепенулась и повернулась к нам. — Погоди. Что? Я прослушала.

— Би, видно же, что ты скучаешь. Хочу, чтобы и тебе было весело.

— Да все у меня в порядке, — соврала я. — Мне очень весело. А танцевать я не умею, вы же знаете. Только мешать буду. Идите, оторвитесь на полную катушку. А мне и тут хорошо.

Кейси прищурилась и посмотрела на меня своими зелено-карими глазами.

— Точно? — спросила она.

— Точно.

Она нахмурилась, но уже через секунду пожала плечами, схватила Джессику за руку и потащила на танцпол.

— Черт! — закричала Джессика. — Не гони, Кейс! Ты мне руку оторвешь! — И они направились в центр зала, покачивая бедрами в такт пульсирующему техно.

— Почему не сказала, что тебе тут совсем не нравится? — спросил Джо, подталкивая ко мне стакан вишневой колы.

— Вовсе нет, — ответила я.

— Ну, врать ты не умеешь, — успел сказать он и отправился обслуживать компанию десятиклассников, [В США старшая школа — это обычно классы с 9 по 12 или с 10 по 12-й. Учащихся в 9 классе называют «первокурсниками», в 10-м — «второкурсниками» и так далее. Таким образом, первый год в старшей школе — это 9 или 10 класс (в зависимости от штата).] которые уже выкрикивали заказы с другого конца стойки.

Я потягивала вишневую колу и смотрела на часы. Минутная стрелка будто застыла — втайне я надеялась, что она сломана. Раньше одиннадцати никак нельзя было просить Кейси и Джессику уйти. Иначе решат, что я зануда и всю вечеринку им испортила. Но на часах не было еще и девяти, а у меня уже разболелась голова от музыки и вспышек стробоскопа. Ну давай же, минутная стрелка! Шевелись!

— Привет.

Я закатила глаза и повернулась, чтобы одарить незваного гостя уничтожающим взглядом. Время от времени случалось и такое. Какой-нибудь парень, как правило, насквозь обкуренный или пропотевший, садился рядом и предпринимал вялую попытку завести со мной светскую беседу. С наблюдательностью у этих персонажей явно были проблемы: выражение моего лица ясно говорило, что прекрасного принца я здесь не жду.

Как ни странно, на этот раз от севшего рядом не воняло ни травкой, ни по́том. Кажется, я даже уловила запах одеколона… Но потом поняла, кому этот одеколон принадлежит, и мое отвращение только усилилось. Уж лучше бы ко мне подсел укурок или вонючка!

Уэсли Раш. Поганый Уэсли Раш.

— Что тебе? — буркнула я, даже не пытаясь быть вежливой.

— Чего это мы такие хмурые? — саркастично проговорил Уэсли. — Вообще-то, я с тобой поговорить хотел.

— Не повезло. Я сегодня не настроена вести беседы. — Я громко отхлебнула из стакана, надеясь, что он поймет мой прозрачный намек и отвалит. Но нет. Его темно-серые глаза так и шарили по мне. Он даже не делал вид, что смотрит мне в лицо! Ну что за дрянь.

— Да ладно тебе, — протянул Уэсли. — Не будь такой злюкой.

— Оставь меня в покое, — процедила я. — Иди опробуй свое обаяние на какой-нибудь дурочке с низкой самооценкой, на меня твои уловки не действуют.

— Дурочки меня не интересуют, — отвечал он, — у меня другие вкусы.

— Уэсли, любая, кто согласится говорить с тобой даже минуту, и есть круглая дура, — фыркнула я. — Те, у кого есть хоть капля вкуса, стиля и достоинства, и не посмотрят в твою сторону.

Хм. Ну допустим, тут я немного приврала.

Уэсли Раш, конечно, был отвратительным бабником, и сам факт его существования отравлял воздух в стенах «Хэмилтон Хай», но он красавчик, и с этим не поспоришь. Вот если бы еще как-то можно было заставить его молчать… и отрубить ему руки… тогда он стал бы вполне сносным парнем. А так — полное дерьмо. Да еще и озабоченное.

— А ты, видимо, как раз из тех, у кого есть вкус, стиль и достоинство? — с усмешкой спросил Уэсли.

— Представь себе, да.

— Очень жаль.

— Это ты так со мной заигрываешь? — спросила я. — Если да, то попытка неудачная. Я бы даже сказала, провальная.

Он рассмеялся.

— У меня не бывает провальных попыток, когда я заигрываю с девушками, — рассмеялся он и провел руками по темным волнистым волосам, а потом снова улыбнулся — как всегда криво и высокомерно. — Но с тобой я просто пытаюсь быть вежливым. И нормально поговорить.

— Прости. Мне это неинтересно. — Я отвернулась и отхлебнула вишневой колы. Но Уэсли не сдвинулся с места. Ни на сантиметр.

— Это значит, что можно уходить, — отчетливо проговорила я.

Уэсли вздохнул.

— Ладно. Не хочешь быть покладистой — не надо. Тогда скажу начистоту. Дело вот в чем: ты умнее и упрямее большинства девчонок, с которыми я решался заговорить. Но я пришел сюда не для того, чтобы вести умные разговоры. — Он повернулся к танцполу. — На самом деле мне нужна твоя помощь. Видишь ли, твои подружки — красотки. А ты… Ты — жупа.

— И что это значит?

— Жупа. Жирная уродливая подружка, — расшифровал он. — Без обид, но это ты и есть.

— Я не…

— Эй, не надо обижаться. На самом деле ты не уродка и не тролль, но по сравнению с… — он пожал широкими плечами. — Ну ты сама подумай. Зачем они берут тебя с собой, если ты даже не танцуешь? — У него хватило наглости потянуться и похлопать меня по колену, как будто он хотел меня утешить! Я отшатнулась, а он как ни в чем ни бывало откинул волосы с лица. — Так вот, — продолжал он, — твои подружки — лакомый кусочек. Настоящие красотки. — Он замолчал на секунду, разглядывая происходящее на танцполе, а потом снова повернулся ко мне: — А ученые доказали, что в каждой женской группе есть слабое звено — жупа. И если парень общается с жупой, другие члены группы начинают ему симпатизировать.

— Эта теория тебе по укурке пришла? Ну и ну.

— Не злись, — отвечал он. — Я вот что хочу сказать: девчонки — твои подружки, например, — находят весьма сексуальным, когда парень проявляет учтивость и общается с жупой. Вот я сейчас с тобой разговариваю, и это вдвое увеличивает мои шансы, что мне сегодня обломится с одной из них. Так что ты уж помоги мне, сделай вид, что разговор тебе приятен.

Я в ужасе вытаращилась на него и долго не могла отвести взгляд. Вот уж что верно, то верно — внешняя красота обманчива. Может, у Раша и фигура греческого бога, но его душа темна и пуста, как мой платяной шкаф! Ну и придурок!