— Дейзи! — зовет Джек.

На этот раз я поднимаю голову. И обнаруживаю, что он голый. Держит кружку с дымящимся кофе. Я взрываюсь смехом. Он как ни в чем не бывало прислоняется к косяку и скрещивает ноги.

«Счастливой годовщины без рака», — говорит он, улыбаясь. Я дергаюсь. Вчера, когда он приехал домой, я уже спала, так что, едва мы проснулись сегодня утром, он стал допрашивать меня насчет визита к доктору и моих анализов, словно я каким-то образом могла угадать неизвестные результаты и вычислить их из каждой мельчайшей подробности. «Говорил ли доктор Сандерс спокойно или взволнованно? Как смотрел на тебя техник после томографии?» Наконец, когда у него закончились вопросы, мы решили, что не будем обсуждать анализы или возможные результаты весь уик-энд, чтобы не портить наше время вдвоем. Но ирония заключается в том, что целью поездки было отпраздновать мое освобождение от рака, и мы оба это понимаем.

Он подносит чашку к губам левой рукой и делает глоток утренней смеси. Очки запотевают от горячего пара.

— Джек, здесь ужасно холодно!

Свободной рукой он небрежно почесывает лохматый затылок, и я замечаю, что ему давно пора стричься.

Джек зевает:

— Поэтому я собирался принять горячий душ. Думал, что, может, мне понадобится помощь.

— Неужели?

Мы с Джеком редко принимаем душ вместе. В теории это прекрасно, но кто-то вечно выпадает из водяных струй и стоит, как мокрый пес, на ледяном сквозняке. Но я быстро забываю о всех недостатках совместного купания, потому что Джек выглядит так дьявольски очаровательно!

— Должно быть, ты действительно грязный, — продолжила я игру.

Его улыбка расплывается еще шире.

— Ты и понятия не имеешь, насколько.

Он резко скрещивает руки на груди и тут же проливает горячий кофе на голый живот. Клянусь, что слышала шипение, когда кофе выплеснулся на его кожу. Но Джек даже не морщится.

Я подавляю смех.

— Очень больно?

— Невероятно, — отвечает он, не сдаваясь боли.

Я встаю и иду к нему, не сводя с него взгляда. А когда подхожу ближе, протягиваю руку к покрасневшей коже живота и осторожно вытираю ползущие капли мокко. Потом приближаю к его лицу свое, так, что вижу мягкий пушок на его щеках, и шепотом выпаливаю:

— Тот, кто первый добежит до ванной, встанет под душевой насадкой.

И тут же срываюсь с места, слыша, как Джек топает за мной. Как раз когда я останавливаюсь у двери ванной, его рука обнимает мою талию, я теряю равновесие и визжу.

Мы со смехом валимся на пол, и голая задница Джека со шлепком приземляется на доски. Задыхаясь и все еще смеясь, он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Моя футболка куда-то девается, и Джек сжимает мою левую грудь, растирая подушечкой большого пальца маленький шрам.

И хотя я не верю в сверхъестественное, знаю, что мы оба думаем об одном и том же. Где-то там скрывается вторая опухоль. Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать. Выходи, выходи, где бы ты ни пряталась…

Потом палец Джека медленно скользит к моему соску, и я резко втягиваю в себя воздух, благодарная за то, что он меня отвлекает.

Позже, когда я остаюсь одна в ванной и сую волосы в эластичную ленту, чтобы скрутить в неряшливый узел, я слышу, как Джек сыплет проклятьями в спальне:

— Ты видела мои джинсы?

У него три пары джинсов, но я знаю, что он имеет в виду единственные, в которых появляется на людях: темно-голубую варенку из «Америкен Игл». Покупка, которую он сделал, когда я наконец потащила его в торговый центр после того, как месяцами пыталась объяснить, что дырявые, рваные джинсы могли неплохо выглядеть в средней школе, когда он слушал на кассетнике «Smells Like Teen Spirit» [Песня американской группы «Nirvana».]. Но сейчас он выглядит в них бомжом.

— В сушилке! — откликаюсь я. И съеживаюсь при мысли о всех ящиках комода, где он успел порыться: они наверняка сейчас выглядят, как полупустые корзины с товарами в «Россе» [Американская сеть магазинов.]. Меня поражает, что такой умный человек, как Джек, не догадывается проверить разные места в доме, когда что-то ищет. Разве корзина с чистым бельем — не следующий логический шаг, если не можешь найти предмет одежды в комоде?

Джек в одних трусах проходит мимо ванной и с грохотом ссыпается по шатким деревянным ступенькам в наше подземелье, то есть в подвал, в поисках штанов. Я в последний раз смотрюсь в зеркало и выхожу в спальню, чтобы ликвидировать хаос в комоде. Через несколько минут возвращается Джек в постиранных джинсах.

— Малыш, прекрати это, — говорит он при виде меня. — Я сам все сделаю. Ты отдохни.

Он берет у меня из рук футболку, и мне приходится физически удерживать себя от того, чтобы не выхватить ее у него из рук. Джек не складывает рубашки. Он их скатывает, словно спальные мешки и, как попало, сует в комод.

Я поворачиваюсь и сажусь на нашу огромную кровать, пытаясь игнорировать методы уборки Джека.

— Ты положил бритву?

— Угу.

— Трусы?

— Угу.

— Как насчет твоих…

— Дейзи, — обрывает он меня, — я положил все. Ты слишком много тревожишься.

После того как он натягивает носки и сует ноги в потертые коричневые ботинки, которые носит с тех пор, как я его знаю, наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Пойду, отнесу чемодан в машину. Готова ехать? Встречаемся там?

Он нагибается, чтобы застегнуть чемодан, и тащит его из комнаты.

Как только я слышу скрип и стук задней двери, немедленно спрыгиваю с кровати и открываю ящик, где перемешаны его рубашки. Вытаскиваю их по одной и аккуратно складываю — что-то вроде оригами, — пока каждая рубашка не превращается в идеально прямоугольный хлопчатый сверток. Удовлетворенная, я закрываю ящик и хватаю сумку с крючка на двери шкафа. В коридоре я останавливаюсь у ванной, потом ныряю внутрь и откидываю душевую занавеску. Рассматриваю ванну, полочку у зеркала и открываю аптечку. И наконец, нахожу. Джек действительно вспомнил о зубной щетке и бритве, но раствор для контактных линз стоит одиноким солдатиком, брошенным на поле битвы.

Я сую его в боковой карман сумки, кричу: «Иду»! — когда слышу, как Джек меня зовет.

— Ты наконец скажешь мне, куда мы едем? — спрашиваю я с пассажирского сиденья «Форда Эксплорера», который Джек водит с тех пор, как тринадцать лет назад получил права. Воздух из печки еще не согрелся, поэтому я сую холодные руки под бедра.

— Сюрприз, — объявляет он.

— Снял домик в Эллиджей?

Он смеется.

— О’кей. Может, это не сюрприз.

— Несколько недель назад ты оставил на компьютере открытый сайт.

И хотя я обещала себе, что не буду спрашивать, что доверюсь Джеку, что он все устроит, все же не выдерживаю.

— А где будем обедать?

Он барабанит большим пальцем по рулю, в такт песне, рвущейся из динамика. Что-то из репертуара «Lumineers» [«The Lumineers» — американская фолк-группа.].

— Де-е-е-ейзи, — тянет он, как всегда, когда дразнит меня, — все под контролем.

Его смартфон, лежащий в держателе для чашек, начинает жужжать. Джек приглушает звук магнитолы.

— Это Джек, — говорит он, поднося телефон к уху.

Я мгновенно напрягаюсь, расслышав официоз в профессиональном голосе Джека.

«Пожалуйста, только не ЧП, — умоляю я про себя. Впервые за много месяцев мы проводим уик-энд вместе, и я не хочу, чтобы что-то его испортило».

— Она лежит на животе? О’кей, зажми ей морду рукой. Теперь начинай растирать спину. Она пытается втянуть воздух?

Он выдыхает.

— Хорошо. Теперь, если она чихнет, значит, придется вычистить молочную смесь у нее из носа. Это означает, что она слишком быстро ест… О’кей, звони, если что-то понадобится.

Он отключает телефон и проводит рукой по остро нуждающейся в стрижке гриве.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— Да, это Чарлин. Я только вчера днем пошагово объяснил ей, как кормить Роксану. Не понимаю, как она продвинулась в программе настолько далеко.

Джек — член Команды Лечения Диких Животных, группы волонтеров из студентов-ветеринаров в университете. Когда в прошлый уик-энд он был на дежурстве, кто-то принес крошку-енота, после того как случайно задавил его маму машиной. Джек немедленно назвал его Роксаной и пролечил в ветеринарной лечебнице: кормил каждые три часа. Ежедневно взвешивал и согревал специальными грелками. Как-то вечером я заехала, привезла ему обед, и при виде Джека с бутылочкой в одной руке и маленьким грызуном мои яичники заныли.

— Да. Но с ее стороны очень любезно заменить тебя, пока мы в поездке, — говорю я, потянувшись к печке, которая уже начала нагревать воздух.

— Я надеюсь только, что она ничего не напортит.

Через пару часов Джек сворачивает на растрескавшийся бетон парковки небольшого торгового центра, отчаянно нуждавшегося в ремонте. Останавливает машину напротив стеклянной двери с вывеской «Скай Блю Кэбинс. Сдается внаем». Парковочный турникет визжит, когда он поворачивает его ногой. Джек кивает в направлении «Инглс», который находится рядом.

— Не хочешь пойти, затовариться, пока я зарегистрируюсь и возьму ключи от домика?

— Вот как? — злобно шиплю я. — Мне следовало знать, что «все под контролем» означает, что я должна добывать еду.

Он улыбается и, подавшись ко мне, щелкает по носу.