Константин Самойлов
Если завтра война
В ночь с 21 на 22 июня 1940 года на территории Восточной Украины наблюдались очень странные атмосферные явления. В частности, было зафиксировано необычайное явление, которое иначе как «северным сиянием» и не назовёшь. Все прекратилось с рассветом, но в это же время совершенно пропала связь с Харьковом и другими населёнными пунктами Харьковской области.
В 7:30 посланный на разведку двухместный самолёт Р-10 доложил о совершенно отличающихся от обозначенных на карте дорогах и движущихся в огромных количествах странных автомобилях, а что совсем парадоксально — при подлёте к Харькову пилот, старший лейтенант Алексей Панов, просто не смог узнать город. Ситуацию спас стрелок, проживавший до призыва в доблестную РККА в Харькове. Сделав два круга над центром, он смог идентифицировать улицу Карла Либкнехта, конструктивистское здание Дома государственной промышленности, Дом проектов, почему-то сменивший свой цвет с серого на коричневый, купола Благовещенского собора, колокольни Успенского собора и некоторые другие знакомые лётчику здания. Вообще, центр города можно хоть и с трудом, но узнать. На месте оказались и городской сад, и зоосад. Только вместо деревьев, высаженных совсем недавно, росли исполины, которым был явно не один десяток лет.
Вот под крылом оказалась площадь Тевелева, но здания Дворянского собрания, того самого, в котором совсем недавно открылся первый в СССР Дом пионеров, не было. На его месте находился странный памятник, представляющий собой четырёх человек, тянущих здоровенный шкаф, и пятого, стоящего перед ними и пытающегося голосованием остановить попутку. Рядом с монументом, явно в том же качестве, стояли английский танк «Риккардо» и ещё один неизвестной модели, напоминающий гипертрофированный танк БТ с большой башней. Это никак не укладывалось в голове, ведь буквально пару недель назад у Алексея было свидание с девушкой как раз возле Дома пионеров. Да и раньше он ходил на кружок авиамоделизма, находящийся в этом здании. На месте всегда многолюдного спуска Халтурина, с его торговыми рядами и лавками, теперь зеленел газон.
Панов, снизившись, даже сделал лишний круг над площадью, не веря своим глазам и надеясь, что это всё ему мерещится. Но наваждение и не думало исчезать. Более того, Алексей не заметил ни малейших следов сноса упомянутых зданий. И сам памятник не производил впечатления нового. Уж очень хорошо на нём были видны следы голубей. А такие потёки за пару дней не образуются.
После увиденного ощущения притупились, потому наличие на Госпроме высокой вышки с огромной надписью «Харьков-350» и обилие рекламных щитов, тут же напомнивших виденный накануне кинорепортаж и статьи в газете «Правда» о жизни в Америке, не вызвали шока. Пилот со штурманом чисто механически отметили для себя эти несуразности. Единственной вещью, вызвавшей эмоции, стал трепещущий на ветру жёлто-голубой флаг, установленный над незнакомым красивым зданием, явно административным.
Первой мыслью было то, что произошла диверсия националистов — отщепенцев, вернувшихся из буржуазной Англии (или даже из Канады!) и за одну ночь захвативших город. Правда, это должны были быть очень странные националисты, ненавидящие архитектуру Харькова, раз уж они так изменили лицо города.
И ладно если бы изменились только отдельные здания — это ещё можно как-то объяснить, сам город значительно увеличился в размерах. Если раньше с северо-востока он ограничивался Салтовским шоссе, то теперь по левую сторону дороги находился огромный район, застроенный преимущественно однотипными многоэтажными домами. Кроме этих зданий, в глаза бросилась находящаяся здесь же огромная территория, занятая разнообразными шатрами, павильонами и складскими помещениями. Судя по всему, это был рынок. Но Алексей не мог даже представить, что рынок может занимать столько места.
Обсудив между собой столь сильно изменившийся и разросшийся Харьков, лётчики решили облететь промышленную часть города, находящуюся на юго-востоке.
Странным было буквально всё. Судя по тому, что из заводских труб не шёл дым, производство было остановлено, если только его полностью не переоборудовали за одну ночь. Ещё одним фактом в копилку странностей была очень сильно изменённая топология района Тракторного завода. Точнее сам завод и прилегавший к нему городок ХТЗ были на своём месте. Вот только теперь они находились в черте города и были окружены однотипными многоэтажными зданиями. Так деревом обрастает вбитый в него гвоздь, так кустарник заполняет всё свободное пространство между деревьями, и так город, расширяясь, поглощает стоявшие на отшибе пригороды и посёлки. Обычно этот процесс длится годами, но раскинувшийся под крылом самолёта Харьков умудрился обрасти вокруг ХТЗ буквально за одну ночь. И это не было нормальным.
Пролетая над железной дорогой, лётчики увидели паровозы без дымовых труб, вагоны отличающиеся от производимых в СССР, а также железнодорожные составы, больше всего напоминающие непомерно разросшиеся трамваи.
Уже когда самолёт ложился на обратный курс, был обнаружен огромный аэродром, на котором находились самолёты невероятных размеров, превосходившие даже таких гигантов, как ТБ-3. Они поражали своей обтекаемой формой, стреловидными крыльями и полным отсутствием винтов. Вдалеке находились ангары, рядом с которыми стояли аппараты, более всего напоминающие автожиры. На фоне всего увиденного размеры этих летательных аппаратов, которые были гораздо больше автожиров, уже не вызвали удивления, так как всё увиденное и так шокировало экипаж самолёта. Было принято решение не садиться на столь странный аэродром, так как стоящие там самолёты явно не принадлежали советскому воздушному флоту. Добавила уверенности большая надпись «Aepocвіт» на фюзеляже одного из серебристых гигантов.
И уже в самом конце, пролетая над северо-западной частью города, Панов заметил огромную стоянку разнообразной бронетехники. Судя по всему, эта техника была либо списанной, либо проходящей длительный ремонт, так как танки были частично разукомплектованы. У многих — демонтированы различные части. Странным показалось и то, что, несмотря на все попытки лётчика хоть как-то идентифицировать военную технику, сделать это он так и не смог. Ни одна из стоявших на вооружении как в СССР, так и у других стран машин не была похожа на находившиеся внизу. Пилот Р-10 отметил для себя, что техника по классу явно принадлежит к тяжёлым танкам, а орудия, установленные на них, значительно превосходят стоявшую на гордости РККА, тяжёлом танке Т-35, 76-мм пушку, последнюю «любовь» маршала Кулика.
Первую часть задания командования решили считать выполненной. Над Харьковом было сделано несколько кругов и сфотографировано немало интересного. Только эти фотоплёнки могли спасти лётчиков от обвинения в сумасшествии.
Вторым заданием было уточнить обстановку на военном аэродроме под Богодуховом. Если задача авиаразведки Харькова была установлена с самого верха, то Богодухов был инициативой командира авиаполка, пославшего разведчика. В принципе ничего особенного не требовалось — просто пролететь над территорией аэродрома и по возможности выйти с ним на связь. Так же думал и Панов, но, вместо ожидаемого, на земле на месте лётной части оказалось поле, заросшее высоким бурьяном, лесополоса и пара строений.
В 10:00 на стол срочно доставленному на рабочее место Никите Сергеевичу Хрущёву лёг доклад о случившемся чрезвычайном происшествии.
Харьков. 22 июня 2008 года
В эту ночь я засиделся за компом до двух. В сети выложили продолжение приключений некоего хронопроходимца в период Великой Отечественной войны, а также начало весьма многообещающего романа или повести о переносе Советского Союза в 1941 год. Честно говоря, меня уже давно интересовала история ВОВ, а в особенности альтернативные версии событий. Поначалу я все проглатывал моментально, не особенно обращая внимание на технические детали и достоверность, но со временем стал разборчивее и всякие резуноподобные [Книги Виктора Суворова (Резуна), бывшего офицера ГРУ, перебежчика.] книги уже просто не мог читать.
Так вот, написав очередной пост и поразившись, как эти дядьки в Интернете могут держать столько знаний в голове, уже было собрался ложиться спать, как увидел за окном виденное только по телевизору северное сияние. Офигев от этого факта, но не придав ему особого значения, лёг спать.
Так как в воскресенье на работу идти не нужно, то проснулся я довольно поздно и от того, что на кухне, гремя кастрюлями, с недовольным ворчанием шастал младший брат. С трудом поднявшись, я надел шорты и пошёл на кухню.
— Серёга, ты что с дуба рухнул? Потише можешь? Утро же.
— Отвянь, старый, — брат явно был не в духе, — я собирался на речку поехать, а перед этим было бы неплохо пожрать что-нибудь.
— И в чём проблемы? Ставь чайник, жарь яичницу.
— Ты что, дурной, что ли? Не видишь, что часы на плите не работают. Света в доме нет, — продолжал возмущаться Серега.
— Ладно, подожди, сейчас спущусь вниз на первый этаж и уточню у вахтёрши, что произошло. Может, как обычно, соседи проводку чинят, вот и выключили, чтобы током не шарахнуло.
