С неохотой новый член Девятки сменил ритуальное облачение на привычный пиджак и повернулся к своим товарищам. Всех их он более или менее знал: Летиция Инглэнд — глава оперативного отдела, которая, несмотря на свое необычное имя, была американкой и работала в Филадельфии; Мицуко Накамура — руководитель отдела генеалогических исследований и сбора данных — постоянно перемещалась между офисом в Филадельфии и кампусом в Риме. Саймон отчаянно завидовал ей. В «Абстерго» «сбор данных» означал не то же самое, что в других компаниях. Под этим термином понималось тестирование субъектов и определение их пригодности для работы в «Анимусе» — с этим последним словом науки и техники Саймону еще только предстояло познакомиться на практике.

Саймон давно и достаточно хорошо знал всегда несколько нарочито веселого Альваро Граматику из отдела технологий будущего и жестокого Юхани Отсо Берга. Оба находились в разных частях света, каждый выполнял поставленную перед ним задачу. Они не могли физически присутствовать на официальном введении Саймона во Внутреннее Святилище ордена, но их лица смотрели на новичка с огромных экранов.

Оба мужчины работали с предшественником и боссом Саймона — Изабель Ардан. Чуть более года назад она была убита ассасином. Саймон не испытывал к ней особого расположения, но, по правде говоря, он ко всем относился примерно одинаково: не существовало людей, которые бы ему особенно нравились или не нравились. С Изабель они вместе учились в Кембридже — и эта женщина уж точно не заслуживала быть убитой ножом в спину трусом, не осмелившимся взглянуть ей в лицо. У Саймона остались претензии к Бергу, который в ночь гибели Изабель обеспечивал ее безопасность и должен был предотвратить убийство.

Также присутствовали Альфред Стернс и Дэвид Килкерман, который сменил Уоррена Видика на посту главы проекта «Анимус». Смерть Видика вряд ли будет кем-то оплакана, и уж точно не Саймоном. Килкерман, высокий и довольно упитанный, любил много и громко смеяться, но мягкость его плоти ни в коей мере не отражала мягкости его характера. Стернс был самым пожилым из девяти членов Внутреннего Святилища ордена. На стыке тысячелетий он курировал проект «Великая чистка» — операцию по уничтожению тренировочных баз и убежищ ассасинов. Когда Стернс вышел в отставку, его сменила Летиция, став главой оперативного отдела, но Альфред не перестал быть ценным сотрудником корпорации и членом Внутреннего Святилища. Они вежливо пожали друг другу руки. И хотя Стернс, которому было хорошо за восемьдесят, имел вид благообразного старичка — лысый, с белоснежной, коротко стриженной бородкой, — Саймон считал его самым опасным человеком из всех, с кем ему доводилось встречаться.

Агнету Рейдер, главного исполнительного директора финансовой группы «Абстерго», Саймон видел впервые. Спокойная и обаятельная — именно такой человек и должен стоять во главе одной из важнейших структур «Абстерго».

И конечно, здесь был Алан Риккин, генеральный директор «Абстерго индастриз», самый высокопоставленный тамплиер из тех, кого Саймон знал. Насколько ему было известно. В вопросах иерархии ордена никогда нельзя было быть уверенным на сто процентов.

Риккин был публичным лицом «Абстерго». Иного человека на его месте Саймону трудно было представить. Блестящий интеллектуал, предельно сдержанный, Риккин прекрасно управлял аудиторией и заставлял весь мир себя слушать.

Дверь в комнату открылась, вкатили два столика, и мистический ореол таинственности исчез, прошлое уступило место приятному настоящему с милым сердцу звяканьем чашек, блюдец, ножей и вилок — члены Внутреннего Святилища ордена рассаживались для традиционного английского завтрака. На мгновение показалось, что в действительности строгий ритуал совершался много столетий назад, а не сейчас — в двадцать первом веке.

— Хэтэуэй, вам понравился ваш новый офис? — спросила Мицуко Накамура.

— Я еще не вполне устроился, — ответил Саймон. Он извлек из кармана пиджака очки в тонкой золотой оправе, которые ладно сели на его орлиный нос. — Я хотел вначале убедиться, что принят во Внутреннее Святилище ордена. Неразумно упаковывать вещи дважды.

Раздался смех.

— Практичный подход, — сказало с экрана неестественно большое и чрезмерно веселое лицо Альваро Граматики. Изабель терпеть его не могла, и Саймон вынужден был признать, что готов отнести Альваро к категории тех, кто ему не нравится. Сейчас, когда Хэтэуэй стал главой Центра исторических исследований, ему намного чаще придется лицезреть этого ехидного аккуратиста. Какое счастье!

— Надеюсь вывести Центр на качественно новый уровень, — вежливо сказал Саймон и погрузил идеально хрустящий тост в золотисто-оранжевую мякоть яичного желтка.

— Мы просмотрели файлы Изабель, ваше имя там упоминалось несколько раз, — сказал Риккин. — Вам удалось произвести на нее впечатление — непростая задача.

— Спасибо, сэр. Я польщен. Изабель превосходно справлялась со своей работой, и я приложу все усилия, чтобы мой подход к делу достойно служил ордену.

— Хотите сказать, что не вполне одобряете то, как Изабель организовала работу Центра?

И хотя все, включая американцев, в соответствии с традицией пили чай, Саймон отметил, что Риккин, сверля его взглядом, помешивал кофе, поблескивая серебряной ложечкой.

Саймон поставил чашку на блюдце — фарфор мелодично звякнул — и обратился к своему работодателю:

— Я с уважением отношусь к тому, что делала Изабель, но, имея собственную точку зрения, хотел бы в соответствии с ним и организовать работу Центра.

— Продолжайте.

«Ну что ж, поехали», — подумал Саймон.

— Прежде всего… я — историк. Это моя область компетенции и самая сильная сторона. В конце концов, порученный мне Центр занимается исследованием и анализом исторических процессов.

— И все усилия отдела направлены на то, чтобы способствовать осуществлению целей и задач ордена, — вставила Летиция.

— Совершенно верно. Я думаю, возвращение к изначальному предназначению отдела принесет громадную пользу ордену, и вот почему.

Саймон встал, подошел к стене и нажал кнопку. Панель отъехала, и за ней оказалась белая магнитная доска с несколькими маркерами.

— Саймон, вы единственный из всех, кого я знаю, кто для презентаций до сих пор пользуется белой доской, — с сожалением в голосе произнес Килкерман.

— Помолчи, Дэвид, иначе я потребую предоставить мне обычную школьную доску, а тебя попрошу сбегать помыть тряпку, — осадил его Саймон. На саркастическое замечание несколько человек хмыкнули, а Килкерман расхохотался громче всех. На доске Хэтэуэй написал «Центр ИСТОРИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ», отступил, внимательно изучая надпись, затем выпрямил «Т» в слове «исторических». — Итак, в нашей работе самый мощный инструмент — «Анимус». — Саймон кивнул в сторону Килкермана; руководитель проекта в ответ поднял вверх тост с толстым слоем апельсинового джема. — Нам всем хорошо известно, что он делает: обеспечивает доступ к генетической памяти объектов исследования, фокусирует внимание на определенных предках и так далее. Насколько я понимаю, есть новый «Анимус», что называется, только что с конвейера, готовый к использованию. Верно, Дэвид?

— Именно так, — подтвердил, выпрямляясь, Килкерман. — Модель 4.35, настоящий технологический прорыв. Она позволяет устранить такие побочные эффекты, как тошнота и головная боль. Плюс мы нашли способ сделать эту модель более интегративной.

— Лично меня это крайне радует и вдохновляет, и сейчас вы поймете почему, — сказал Саймон. Он вновь повернулся к доске, ярко-красным написал слово «АНИМУС», а от него вправо и влево провел две стрелки. — До сих пор мы использовали «Анимус» преимущественно для сбора определенной информации, которая помогала нам найти частицы Эдема.

Тамплиеры преследовали одну-единственную цель — направлять развитие человечества в нужное им русло. При этом средств достижения этой цели существовало великое множество. Частицы Эдема были самым важным из них. Они представляли собой реликвии, оставленные некой цивилизацией, известной под разными именами — Ису, Предтечи, Первая цивилизация или Те-Кто-Пришел-Раньше. Эта цивилизация не только предвосхитила, но и создала человечество и в течение какого-то времени эксплуатировала его. Дошедшие из глубины веков отдельные элементы технологий Предтеч способны наделять тех, кто их использует, различными способностям и, что самое главное, властью над другими людьми. Ценность частиц Эдема не укладывается в рамки традиционной классификации «исторических» или «материальных» объектов. Орден тамплиеров мог похвастаться самой большой в мире коллекцией этих древних технологий, но и он не владел всеми бесценными артефактами, тем более что часть этой коллекции находилась в нерабочем состоянии или не могла быть использована по другим причинам.

— Как только мы узнавали о существовании частицы Эдема — скажем, из упоминания в каком-нибудь древнем манускрипте, — продолжал Саймон, — или узнавали о человеке, который каким-то образом связан с такой частицей, мы сразу же начинали поиск.

Под левой стрелкой, идущей вниз от слова АНИМУС, Саймон написал — ИНФОРМАЦИЯ. Ниже быстро добавил 1. Частицы Эдема, еще ниже — а) Установить местонахождение.