— Внутри жука-взрывателя? — спросил Оскар.

— Жука-бомбардира. Да.

— О, это круто!

Энзимы? Больше похоже на название вещества, которое входит в состав стирального порошка, чем на что-то, из чего можно сделать бомбу. Однако доктор Юли продолжила своё объяснение:

— Сопло устроено так, что оно открывается только тогда, когда давление достигает высокого уровня. И жук выстреливает струёй обжигающего ядовитого пара в своего противника. Большинство насекомых от этого погибают, и даже для человека это может быть неприятно.

— А люди могут создать такой газ, как жук-взрыва… бомбардир? — восхищённо спросил Оскар.

— Конечно. Собственно говоря, это весьма изящная небольшая реакция.

Она перевернула распечатанный листок с данными и написала на обратной стороне большими печатными буквами:


C6H6O2 + H2O2 → C6H4O2 + 2H2O


— Вот видите? — Она стала объяснять дальше. — Энзимы — каталаза и пероксидаза — вступают в реакцию здесь и здесь, — она показала на написанное на бумаге ручкой, — вследствие чего перекись водорода разлагается на воду и атомарный кислород, гидрохинон в свою очередь окисляется и…

Она подняла взгляд, встретившись глазами с Оскаром.

— И… бах! — произнёс он.

— Вот именно.

Я мало что уловила, а вот Оскар всё понял. Сразу было видно. Он и доктор Юли улыбались друг другу так, словно, у них есть общая тайна. Улыбкой заговорщиков.

— И это всё химия? — спросил Оскар.

— Чистая химия.

— А я тоже так смог бы?

— При наличии нужных реактивов в нужных пропорциях и сосуда под давлением с подходящим клапаном — да.

— Круто… — прошептал он, и это прозвучало более искренне, чем его обычные восторженные восклицания. Было похоже, что он только что выяснил, кем хочет стать, когда вырастет.

— В химических реакциях всё выполняет какую-то функцию. Нет ничего лишнего или потраченного напрасно, — сказала доктор Юли. — Поэтому-то я и не могу понять, при чём тут гемоглобин?

Она выглядела рассерженной, словно дирижёр, уличивший оркестранта в фальшивой игре.

— Он окрашивает пар — или газ — в красный цвет, но почему? Разве газ не мог быть просто белым?

— Нет, не мог, если мы имеем дело с Бравитой, — мрачно сказала я. — Всё, чего она касается, попахивает магией крови.

Именно это слово использовала тётя Иса, рассказывая о колдовстве, черпающем мощь в крови.

— О! — вдруг воскликнула доктор Юли, при этом вид у неё был ошеломлённый. — Так ведь именно это… это и нарушает чистоту химии. Её смешали с магией!

— Вот видишь! — сказала я, стрельнув в Оскара взглядом. — За всем этим действительно стоит Бравита Кровавая!

— Известно, что Бравита Кровавая провела в заточении больше четырёхсот лет, — произнесла доктор Юли. — Правильно?

Я кивнула.

— Вот поэтому она такая злая, — добавил Оскар.

Я бы о ней, наверное, так не сказала. «Злая» не то слово, «кипящая от гнева» — уже ближе, но на самом деле ярость, которую я в ней почувствовала, была такой неистовой, что трудно описать словами.

— Тогда, надо думать, некоторая часть научного развития выше её понимания. Некоторые могущественные дикие ведьмы могут решать проблемы лишь при помощи магии, но в этом заключается их слабость.

Она гладила Биму по животу согнутым указательным пальцем с довольно отсутствующим видом — так мне показалось, — но обезьянка всё равно наслаждалась.

— Мне кажется, например, что Бравита не знает о том, что существуют противогазы.

— У вас он есть? — живо спросил Оскар.

— Во всяком случае, у меня есть несколько защитных костюмов. Недостаточно для вас всех, но давайте на них взглянем.

Оказалось, защитные костюмы находились в шкафу в подвале. Видимо, они провисели там какое-то время, потому что, когда Оскар помогал доктору Юли их распаковывать, они издавали неэластичный хруст. Костюмы оказались жёлто-белого цвета и немного смахивали на комбинезоны для малярных работ, только у них имелся ещё и капюшон, больше напоминающий своеобразный складной шлем космонавта. Их было четыре штуки — три обычных и один детского размера.

— Вот этот сделан специально для меня, — сообщила доктор Юли, показывая на последний. — Насколько я помню, стоил он целое состояние. Но без них мы не могли получить разрешение для работы с некоторыми веществами.

Если повезёт, три больших костюма могут подойти Кахле, Оскару и мне, а маленький словно создан для Аркуса. Но…

— А как же быть с Никто? — спросила я. — И с животными?

Валиант много места не занимал, и Сага, наверное, тоже могла бы спрятаться в костюме Кахлы, но остальные не могли, а противогазов для Котёнка и воронят, скорее всего, вообще не существовало.

— Самое лучшее, что могу предложить — это, наверное, воздухонепроницаемый ящик, — извиняющимся тоном сказала доктор Юли.

— Но разве они смогут там дышать? — спросила я.

— Смогут, — ответила она. — Но только какое-то время. На сколько хватит кислорода в ящике.

— И на сколько его хватит? — пропищала Никто, которая с тех пор, как мы говорили о её имени, не проронила ни слова.

— Это, естественно, зависит от размера ящика и от того количества кислорода, который вам необходим. Я могу сделать некоторые вычисления. Мне нужно знать, сколько вы вместе с воронятами весите, а потом как можно точнее определить объём ваших лёгких.

Кожа вокруг носа и глаз Никто выглядела довольно бледной, что явно объяснялось не только последствиями газовой атаки.

— А какого размера ящики у вас есть? — спросила она.

— Вопрос, наверное, больше в том, какие из них вы сможете нести, — ответила доктор Юли.

По прошествии полутора часов, в течение которых был осуществлён ряд измерений и вычислений, Никто не стала спокойнее, а у доктора Юли от озабоченности появилась новая морщина — глубокая, вертикальная, прямо между бровями.

— Рискованный план, — покачала она головой. — Это далеко, и предсказать, сколько времени вам понадобится, чтобы добраться до места, очень сложно. Тем более мы не знаем, какое противодействие вы встретите по пути.

— Дикие тропы сами по себе непредсказуемы, — сказала Кахла. — Это единственное, что о них можно сказать с совершенной определённостью.

— Но, может, мы сможем пройти путь в несколько приёмов, — произнёс Аркус. — Попробуем передвигаться, как я, — скачками.

Аркус использовал дикие тропы в своей собственной манере. Он не заходил полностью в туманы, а перемещался, делая почти километровые шаги в обычном мире.

— Лучше бы мы просто полетели на самолёте, — сказала я.

— Пройти предполётный досмотр с ними было бы, наверное, непросто, — иронично заметил Оскар, показывая на Никто и воронят. — И куда именно ты, собственно, собралась лететь?

Тут до меня дошло, что я не имею ни малейшего представления о том, где находится Воронов котёл, если потребуется отыскать его на карте. Или на глобусе.

— Чтобы добраться до Воронова котла, необходимо пройти сквозь туманы диких троп, — сказала Кахла. — Это часть защиты, которая помогает скрывать мир диких ведьм от обычных людей.

— Но… ведь должны существовать хоть какие-то указатели на его… географическое положение? — спросила я. — Во всяком случае, там холоднее, чем здесь. Должно быть, это где-то севернее, правда? Ближе к Вестмарку и, возможно, ещё ближе к дому тёти Исы.

— А это довольно логично, — согласился, кивая, Оскар.

— Я не уверена, что можно отыскать Воронов котёл логическим путём, — сказала доктор Юли. — Во всяком случае, мне неизвестно, что существует какая-нибудь карта. Для большинства диких ведьм кратчайшая тропа к Воронову котлу начинается там, где ты ощущаешь себя как дома. Самые знакомые дикие тропы — всегда самые лёгкие.