Глава 7

Звуки арфы

Придя в себя, я сразу поняла, что нахожусь на диких тропах. Мне даже не нужно было открывать глаза: возникло то неестественное ощущение, когда под тобой не земля, не камни, не асфальт, не трава, а просто… туман.

— Клара? Ты… очнулась?

Голос звучал очень нерешительно и ещё… немного потерянно. Словно говоривший спрашивал уже много раз, а ответа не получал.

Это оказался Оскар — и его присутствие заставило меня открыть глаза.

— Что ты здесь делаешь? — рассерженно спросила я.

Ведь весь смысл был в том, чтобы он оказался в безопасности вместе с остальными. Поэтому-то я и…

Вдруг всё нахлынуло на меня с новой силой. Жуки-бомбардиры, газовая атака, пиявки и Бравита Кровавая. Перед глазами закружилось и поплыло, но я всё равно заставила себя сесть. Куда она подевалась? Неужели действительно… исчезла?

Да, я её нигде не видела и не ощущала. И внутри тоже. Я была собой — она не победила, не поглотила меня и не вселилась в моё тело. От облегчения я чуть снова не потеряла сознание.

— Ты в порядке?

Оскар всё ещё оставался в защитном костюме, но уже открыл защёлкивающийся механизм и откинул «шлем космонавта». Тут я заметила, что моего шлема тоже нет — должно быть, он снял его с меня, пока я была без сознания.

— Да, — ответила я. — В порядке. Почему ты не ушёл вместе со всеми?

— Мне показалось, что тебе может понадобиться помощь, — сказал он. — Так что решил остаться.

— Оскар, ты просто идиот!

Он слегка обиделся, но, похоже, разозлиться всерьёз у него попросту не было сил.

— Почему? — только и спросил он.

— Потому что… без Кахлы…

— И что?

Очевидно, ничего не оставалось, как объяснить ему всё на пальцах.

— Я ведь отсюда сама выбраться не могу, понимаешь? Поэтому весь смысл и был в том, чтобы ты… чтобы вы все… и только я…

Его брови поползли вверх:

— Поэтому ты и развязала верёвку?

Я кивнула:

— Ей нужна была я. Если бы мы ушли вместе, она бы просто последовала за нами.

Он немного помолчал.

— Это очень смелый поступок, — наконец произнёс он.

Где-то в животе я ощутила разливающееся тепло. Такую похвалу я слышала нечасто.

— Но если ты знала, что сама отсюда выйти не сможешь, — сказал он, — что, по твоему мнению, должно произойти теперь?

— Да ничего особенного, — пожала плечами я. — Я просто надеялась, что… воронята в целости и сохранности доберутся до дома, а вы все… будете живы. А я… возможно, справлюсь с Бравитой без лишних жертв.

— И тебе удалось?

— Не знаю. Кажется… я её ранила, если это можно сделать с тем, кто на самом деле не живёт. Я… разбросала во все стороны её жизненную массу. По крайней мере, мне кажется, она ослабела.

— Но ты сама не рассчитывала выбраться с диких троп?

— Нет, говорю же. Поэтому и назвала тебя идиотом.

— А мне кажется, очень хорошо, что я остался, — упрямо сказал он.

— Это почему?

Он одарил меня широчайшей улыбкой, — хотя для веселья не было ни малейшего повода.

— Потому что теперь тебе придётся попытаться, — произнёс он.

Он был прав. Если бы речь шла только обо мне, я бы, наверное, даже не встала. Голова раскалывалась, я чувствовала себя совершенно опустошённой, и было как-то странно… словно у меня исчезли все кости. Как будто туман просочился внутрь и начал разъедать мой скелет. Возможно, так и происходит с теми, кто задерживается здесь надолго — внутри всё становится серым, мглистым, и в конце концов человек просто ложится и умирает.

Но я так не могла — ведь Оскар с Валиантом тоже погибнут.

Поэтому я поднялась и пошла. Не куда-то конкретно — по крайней мере, сначала. Оскар пошёл следом.

— А петь ты не будешь? — спросил он. — Ведь обычно поют? Ну эту, дикую песню?

— У меня болит голова, — ответила я. — К тому же ты прекрасно знаешь, что я пою примерно так же хорошо, как лягушка.

Какое-то время мы шли молча. Я пробовала представить Воронов котёл, пыталась внушить себе, что именно туда мы и направляемся. Но ничего не происходило, только головная боль всё усиливалась, а ноги уставали всё больше.

— Подожди-ка, — сказал Оскар. — Так не пойдёт.

Он был прав — но что ещё оставалось делать?

— У тебя есть парочка хороших идей? — спросила я скорее устало, чем саркастически.

— А в Старфоне разве нет какой-нибудь музыки? У тебя хорошо получается подпевать, если ты знаешь мелодию. Как тогда в лагере со школьным клубом.

Ну если он пытается навсегда отбить у меня желание петь, то это, конечно, самый верный способ. Я помнила тот случай слишком отчётливо — я сидела на двухэтажной кровати с закрытыми глазами в наушниках, слушая одну из своих любимых композиций Электры и думая, что одна. До тех пор пока не почувствовала сквозняк. Открыв глаза, я увидела Оскара, Хенриетту и ещё трёх девчонок из моего класса, которые стояли и хихикали. Вернее, Оскар откровенно смеялся, но по-доброму, а вот из-за девчонок я почувствовала, что оказалась в самой позорной ситуации в мире.

— У меня в Старфоне песен нет, — только и сказала я.

— Дай-ка мне его на минутку.

Остановившись, я выудила телефон из рукава костюма. Если у Оскара возникла какая-то идея, бесполезно пытаться его переубедить.

— Я так и знал! — секунду спустя воскликнул он с ликованием. — У нас же есть вот эта!

А через мгновение зазвучали первые неземные звуки. Я тут же узнала песню — Оскар ставил её в лабиринте Астериону. Вернее, минотавру — ведь тогда мы ещё не знали, как его зовут, а он на самом деле оказался очень добрым. Оскар сам был без ума от этой композиции, потому что она, по его мнению, звучала абсолютно нереально. Как там называлась группа? «Кармелия». Должна признать, в ней действительно было что-то фантастическое и почти волшебное. В переливах арфы угадывалось звучание крохотных серебряных колокольчиков, и вполне можно было себе представить, что у певицы эльфийского происхождения заострённые уши и длинные золотистые волосы.

Ненадолго остановившись, я прислушалась.

— Давай подпевай, — сказал Оскар.

— Но я всё только испорчу. Это слишком позорно.

Уперев руки в бока, Оскар принялся меня разглядывать:

— Хорошо, дай-ка мне хорошенько подумать… Мы абсолютно одни, мы не можем выбраться с диких троп и, возможно, здесь и погибнем, а ты не хочешь петь, потому что тебе позорно?!

Когда он так сказал, я поняла, насколько это глупо.

Вздохнув, я принялась напевать мелодию, стараясь изо всех сил. В песне не было слов — даже когда пела Кармелия, так что это на самом деле походило на дикую песню.

Голос у меня был ещё более хриплый, чем у воронят, а первые звуки чуть не взорвали мою бедную голову. Но затем всё пошло лучше. Оскар тоже подпевал, у него вообще-то довольно красивый голос. Так или иначе, но идти нам стало немного легче.

— Клара? — позвал Оскар, когда я на секунду остановилась, чтобы отдышаться. — Продолжай… мне кажется… кажется, она подействовала!

Оскару легче, чем мне, удаётся поверить во что-то такое. Легче поверить в себя, легче поверить в меня. Вдруг я поняла, как много для меня это значит — и всегда значило. Мне кажется, без него мне бы ни на что не хватило мужества и сил. Я бы никогда не стала настоящей дикой ведьмой. И Кимере, и Ламии, и Бравите было бы гораздо легче со мной справиться. Возможно, я бы уже погибла. А может, ещё хуже — Бравита давно бы поглотила меня и пользовалась моим телом.

Я должна спасти Оскара. Даже если это последнее, что мне удастся сделать. На головную боль придётся не обращать внимания, одуряющая слабость должна подождать. Я сжала кулаки и побрела дальше, подпевая изо всех оставшихся сил:

— Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ЛАААА…

Возможно, звучало это некрасиво. Но, по крайней мере, громко.

Внезапно туман начал рассеиваться. До нас стали долетать звуки, сначала издалека, а потом всё ближе и отчётливее. Но самое странное, что… эти звуки словно были эхом игравшей музыки. Переливы арфы. Эльфийский женский голос.

Кармелия.

Было темно и прохладно, мелкая морось покрыла влажной пеленой мои волосы и лицо, лишь слегка избавив от головной боли. Здесь пахло еловым лесом и мокрым асфальтом, а чуть поодаль между деревьями я различила золотистый отблеск потрескивающего костра.

Оскар притянул меня к себе и по-медвежьи обнял.

— Ты справилась! — воскликнул он. — Ты — самая крутая дикая ведьма на свете!

Конец ознакомительного фрагмента